|
CRUCIFUCKS в свое время дали просраться всем: и панкам, и ментам, которые были им горзадо ближе по духу, потому что были вооружены, и фашикам, и… А когда публика перестала реагировать на ругань в свой адрес, Док Дарт заперся дома, сменил имя на числительное и стал терроризировать соседей
Интро: Максим Подпольщик История CRUCIFUCKS представляет едва ли не больший интерес, чем их творчество. Первая демо-кассета, вышедшая в 1982 году, – это идеальный образец, говоря словами жлобов из арт-галерей, «законченного высказывания». Она абсолютно самодостаточна, и сказать больше, чем на этой записи, группе, как мне кажется, так и не удалось. По большому счету, CRUCIFUCKS – это один человек, вокалист группы по имени Док Дарт. Сын миллионера, он, в отличие от многих своих современников, начал всерьез заниматься музыкой в 28 лет, будучи уже вполне состоявшимся мужчиной. С женой и двумя детьми. Его голос напоминает одновременно Биафру и Роттена, с уклоном в сторону последнего. О других музыкантах CRUCIFUCKS сказать особо нечего, кроме, пожалуй, барабанщика Стива Шелли. Покинув группу в 1985-м, он ушел в SONIC YOUTH, где стучит и по сей день. Агрессивная энергетика, исходящая от интеллигентного и образованного Дока, вкупе с «детским» голосом и соответствующим поведением на сцене, роднит его с другим взбунтовавшимся мальчиком из хорошей семьи – Борисом Усовым из СОЛОМЕННЫХ ЕНОТОВ. Убедиться в этом можно, посмотрев выступления CRUCIFUCKS, записей которых сохранилось на удивление много. Гораздо больше, чем у ЕНОТОВ. К сожалению, как и в случае с Усовым, подобный образ жизни не прошел для Дока бесследно. Неофициальное название первой демо-записи CRUCIFUCKS – «I Eastimated Your Worth Today» («Сегодня я понял, чего ты стоишь»). Помимо одноименной песни Дока и Ко, такое же название носит знаковый кассетный сборник мичиганского панка начала 1980-х годов. Запись замечательна своим подвальным звуком и подлинной наивностью участников, которую в те времена воровать было неоткуда.
CRUCIFUCKS — одни из наиболее ярких участников этой компиляции. «Сегодня я понял, чего ты стоишь/ И я не собираюсь тебя слушать/Я больше не приду на работу/Ты мне не босс, ты ебучий козел/ Сегодня я понял, чего ты стоишь, ты – говно», — верещит Док на пределе связок. Несколько лет ему пришлось проработать в банке своего отца, откуда его выкинули за то, что он ходил на работу не мытым и не бритым, да и вообще не проявлял особого интереса к финансам и кредитам. Думаю, не многие слушатели понимали, как близок к истине был Док, кричащий (совсем по иному поводу) в другой своей песне: «Истэблишмент – это я!». Единственное, что отличает материал, вошедший на сборник, от сольной кассеты CRUCIFUCKS – «немузыкальные» вставки между песнями. Они есть только на демо-записи и во многом определяют ее целостность и аутентичность той эпохе, когда она была сделана. Песни, сыгранные сыро, неплотно, но при этом с внушительном напором и пониманием, как и куда его надо приложить, перемежаются руганью Дока с недовольной публикой и записями его телефонных разговоров с полицией и местными властями. — Было бы лучше, если бы поискали другое место [для концерта], — на проводе суровый и мрачный мужчина.
Композиции состоят из трех, как кажется, существующих независимо друг от друга частей: лидирующего баса, голоса Дока и вступающих в самый ответственный момент нервной гитары и барабанов. Музыка накатывает волнами, которые, в конце концов, разбиваются об уши с криком и лязгом. — Полиция, добрый вечер, — раздается приятный женский голос. Следующая за этим диалогом песня называется «Hinkley had a Vision» — дословно «У Хинкли было видение». При этом в названии заключена игра слов. World Vision – это христианская организация, фактически, секта, лидером которой в конце 50-х – начале 60-х годов был Джон Хинкли. Его сын, Джон Хинкли Младший, миляга и тихоня, прославился тем, что в 1981 году пытался застрелить президента Рейгана.
Подобно не менее известному и, к сожалению, более успешному убийце Марку Чепмену, Хинкли обожал «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Мотивы, побудившие Джона совершить преступление, были, правда, несколько иными, чем у Чепмена. Он хотел привлечь внимание актрисы Джоди Фостер, в которую влюбился, посмотрев «Таксиста» Мартина Скорсезе – еще один культовый шедевр среди неприкаянных подростков. Хинкли и до преступления пытался привлечь внимание юной звезды. Устав безрезультатно досаждать ей телефонными звонками, он угнал небольшой частный самолет и разбил его прямо перед крыльцом возлюбленной. Как Джону удалось выжить, история умалчивает, однако известно, что своей цели Хинкли так и не достиг. Даже совершив покушение на Рейгана. Президент, кстати, почти не пострадал, а вот один из его охранников на всю жизнь остался инвалидом. «Я хочу схватить президента», — кричит Док – и в этот момент группа замолкает, и его голос остается звучать в полной тишине – «Отрезать ему голову и послать им по почте в мусорном мешкеееее». Последние слова вокалист тянет с интонацией истеричного ребенка, которому мама отказалась покупать что-то в магазине игрушек. Кроме этой фразы и названия, отсылок к поступку Джона Хинкли в песне нет – она целиком посвящена консервативным христианам, которые пытаются с помощью религии промыть мозги как можно большему количеству людей. — Я не дам вам свой адрес, что за глупость, речь идет всего лишь о кучке ребят, которые съедутся со всех концов штата, чтобы… — собеседник обрывает Дока на полуслове На этом запись заканчивается. Собственно, на этом же месте и я хотел завершить свою «рецензию», когда только собирался ее писать. Остальные сведения, которые можно найти о Доке Дарте в Интернете, крайне обрывочны. После записи демо CRUCIFUCKS выпустили еще два альбома на Alternative Tentacles. Группа распалась в 1989 году. В начале 90-х Док записал сольную пластинку, параллельно проходя курс лечения у психотерапевта. Дела у него шли неважно – как и Биафра он пытался баллотироваться в мэры родного города, как и у Биафры стать политиком у него не вышло. Док держал магазин бейсбольных карточек, но и этот бизнес ощутимых доходов не приносил. В 1996 году он внезапно собрал новый состав CRUCIFUCKS и вместе с ним записал альбом L.D.Eye.
От былой панковской злости здесь практически ничего не осталось – по словам Дока, этот материал ждал своего часа, потому что раньше технологии не позволяли записать все так, как он хотел. В результате получилась запись на стыке новой волны, пост-панка и инди-рока. Два года спустя CRUCIFUCKS сыграли на юбилее Alternative Tentacles. С тех пор группа не выступала. Пребывавший в душевных расстройствах Док, сменил свое имя на числительное 26 и навсегда заперся от внешнего мира у себя дома. В изоляции он записал еще два альбома, в 1990-м и в 2006-м. В 2009-м в журналу VICE вышла статья Стива Макфитерса «Заноза в заднице или как Док Дарт превратился в человека по имени 26». В ней автор (кстати, бывший вокалист BORN AGAINST и колумнист MRR), рассказывает, как навестил совсем одичавшего 26, а также проливает свет на многие обстоятельства его прошлой и нынешней жизни. Разумеется, мы не могли пройти мимо такого сокровища.
Текст: Стив Макфитерс Однажды в среду, февральским вечером 2007 года, я встретился с человеком по имени 26 в ресторане Международного клуба путешественников при Музее тубы, что в Окимосе, штат Мичиган. Мы сели подальше от двери, чтобы укрыться от зимних сквозняков; над нашими головами висели ряды африканских масок и потрепанных временем, но по-прежнему красивых туб. В полицейских отчетах 26 значился как человек «худощавого» телосложения пяти футов и семи дюймов ростом. На самом деле, сказать что-то определенное о его телосложении было непросто. На нем был сильно поношенный и свободный вязаный свитер синего цвета, а на голове — огромная бейсболка с логотипом канала «Погода». Она частично скрывала его неопрятные, жидкие, но еще не седые волосы. Практически на каждом пальце у него было надето по нескольку колец. Он выглядел дружелюбным и утонченным. Увидев его, официантка удивилась и обрадовалась. — У вас выходило что-нибудь после «Патриции» (Patricia)? – спросила она с сильным русским акцентом. Речь шла о его сольном альбоме, названного в честь врача-терапевта, которую он посещал в 90-х годах, когда еще был завсегдатаем этого ресторана. *С чем только ни сравнивали (не) многочисленные музыкальные критики этот альбом Дока Дарта. Большинство из них писали о влиянии R.E.M. и U2. В этом есть доля истины. Пластинка звучит очень легковесно, но вместе с тем невероятно трагично – Док поет об одиночестве, покинувших его друзьях («Надеюсь, у вас все в порядке»), и, конечно, о Патриции – женщине, в которую он успел безответно влюбиться во время сеансов психотерапии. Альбом слушается легко, если не знать, при каких обстоятельствах он был записан. Крик, на который иногда все-таки срывается Док, уже не несет былой агрессии. Скорее, это крик о помощи. «Я записал несколько альбомов после «Патриции», — кивнул он. «Один из них я выпустил несколько лет назад под вывеской 26». Она кивнула, возможно, решив, что 26 – это название группы, а не его собственное имя. «А до этого я пел в другой группе, с неприличным словом в названии», — добавил он. Девушка снова улыбнулась. Ранее в нашем разговоре, он морщился, произнося это «плохое» слово — 26 больше не матерится. Он был явно рад, что официантка не стала углубляться в эту тему. В ресторане работало радио, и когда стали передавать новости из суда над проворовавшимся адвокатом Льюисом Либби, 26 быстро заткнул уши. 20 марта 2004 года он решил оградить себя от всех новостей из внешнего мира. «В принципе, я даже не знаю, кто у нас сейчас президент», — радостно сказал он после окончания информационного выпуска. «Как-то раз я попросил одного своего квартиросъемщика не рассказывать мне ни о чем, что передают в новостях. После этого он сообщил мне, что какой-то президент недавно умер. Но я ведь специально просил его не сообщать мне никаких новостей. На что он ответил: «А я думал, это не относится к тем случаям, когда кто-то умирает». Ох, и натерпелся я с этим квартирантом». Полагая, что он имел в виду Джеральда Форда, я сказал, что на следующей неделе собираюсь в Президентскую Библиотеку Форда в Грэнд Рэйпист, Мичиган. «Нет, это был другой президент», — немного раздраженно ответил он. По-видимому, речь шла о Рональде Рейгане, который умер три года назад. Смена нашей официантки подошла к концу вскоре после нашего прибытия. На прощание она взяла с моего собеседника слово принести ей его новые диски. Когда она скрылась за прилавком, большая черная женщина в другом конце ресторана вскочила и закричала: «Блядь, где мои деньги?». «Эх», — пробормотал 26, медленно подымаясь из-за стола — «Опять это слово». 26, которому на момент интервью было 54 года, при рождении был назван Доком Корбином Дартом. Он родился в пригороде Мейсона, штат Мичинган, и прожил всю жизнь в районе Большого Лэнсинга. Его бывшее имя – Док – это не сокращение, он унаследовал его от дедушки Дока Кэмпбелла Дарта, который, в свою очередь, был назван в честь местного врача доктора Кэмпбелла. Прадед Дока Роллин Си Дарт основал «Национальный Банк Дарт», а двоюродный дядя Билл — «Дарт Контейнер» – крупнейший в мире завод по производству пенопластовых стаканчиков. Большинство людей, слышавших о Доке Дарте, понятия не имеют, что известность пришла к нему уже в зрелом возрасте. Он начал работать в банке Дартов еще подростком. Сначала на самой нижней ступени, в должности инкассатора, но с прицелом на то, чтобы в итоге стать четвертым президентом банка династии Дартов. В 1980 году он вернулся в Мичиганский Университет, чтобы получить степень бакалавра по антропологии, затем женился на своей девушке Энжи и два года спустя стал отцом. Его главной страстью всегда была музыка. В тот год, когда BEATLES выступили на шоу Эдда Саливана, Доку исполнилось 11 лет. Группа произвела на него большое впечатление. Для юного Дока Боб Дилан и Джимми Хендрикс стояли в одном ряду с антивоенными кадрами, которые он видел по телевизору. Самого Дока война чуть-чуть не обошла стороной: в 1971 году восемнадцатилетнему Дарту пришлось участвовать в последней поризывной лотерее во Вьетнам. Смертельно опасный для многих «розыгрыш» транслировался по телевидению. На шариках, которые ведущие вынимали из вращающегося барабана, вместо номеров билетов были написаны даты рождения тех, кому следовало явиться на призывные пункты в первую очередь. В начале 70-х он играл на клавишах в местной группе KILGORE TROUT AND SWELL (их выступления начинались с фразы «Мы SWELL», которая произносилось с маниакальной улыбкой). Он жадно скупал все мало-мальски интересные записи в Восточном Ленсинге и к середине 70-х стал обладателем солидной коллекции пластинок. К тому времени он чувствовал, что все его некогда любимые группы сдулись под грузом наркотиков и общей изнуряющей атмосферы 70-х, которая не пощадила никого. В 1977 Док услышал SEX PISTOLS, а затем TALKING HEADS, BUZZCOCKS, THE STRANGLERS, RAMONES, DEVO. В конце 70-х в Америке появилась субкультура, настроение которой, наконец, полностью соответствовала картине мире Дарта – быстрый, злой, и гораздо более агрессивный, чем раньше, панк-рок, впоследствии названный хардкором. Со своими будущими музыкантами Скоттом Беджерстоном и Стивом Шелли Дарт познакомился на концерте BLACK FLAG в 1980 году. Интересно, что оба они тогда играли в группе, исполнявшей исключительно кавера на JOY DIVISION. Когда CRUCIFUCKS начали выступать, Доку Дарту было 28 лет. При этом он называл себя малышом. В детстве его звали Док Младший или Малыш Док, чтобы не путать с дедом. Теперь же это прозвище стало его альтер-эго. Во время концертов Малыш Док часто резал себя бритвой или осколками битого стекла, а затем, чтобы заглушить боль, вливал в себя литры алкоголя. Еще больший вред он причинял себе (и другим), прыгая в толпу с большой высоты. Из-за названия группу не пускали играть во многие клубы. Поэтому в Лэнсинге они выступали под вывеской THE SCRIBBLES (кличка собаки Дока), а иногда указывали себя на афише как CRUCIFEX, CRUISE EFFECTS или даже THE CHRISTMAS FOLKS. В апреле 1982 года CRUCIFUCKS должны были играть вместе с MEATMEN в одном из кафе Восточного Ленсинга. Док раздавал на улице флаеры, а затем зашел в ресторан через дорогу и продолжил всучивать бумажки ничего не понимающим посетителям. Он пересек весь зал и вышел с черного хода, где был арестован. В тот вечер CRUCIFUCKS не суждено было выступить, но фотографии Дока из полицейского участка стали впоследствии знаковыми для мичиганской сцены 80-х. Это самый известный и, возможно, самый качественный снимок Дока, который сейчас можно найти. Тем же летом MEATMEN подписали CRUCIFUCKS сыграть в пригороде Детройта, городке Понтиак (Мичиган), вместе с уже знаменитыми тогда DEAD KENNEDYS из Сан-Франциско. С группой Дока их роднила тяга к театральности и общее саркастически злое настроение. Вспоминает Джелло Биафра: «Это был человек с очень высоким голосом, огромными ушами, как у Линдона Джонсона и широкой издевательской улыбкой. Она раздражала всех. Это было связано с тем, что далеко не все поклонники NECROS и NEGATIVE APPROACH были такими уж умными и интеллигентными ребятами. Доку было скучно на них смотреть, он прикалывался над ними снова, снова, и снова, до тех пор, пока в него не начинали лететь плевки и пустые банки, а публика не взрывалась воплями «Вали со сцены!». После этого он взял и с разбега прыгнул им на головы! Каким-то образом толпа упустила его из виду, он вновь забрался на сцену, и продолжил сыпать издевательствами». Через год, когда DEAD KENNEDYS вновь оказались в Мичигане, Биафра предложил группе издать альбом на своем лейбле Alternative Tentacles. Не случись этого, скорее всего, CRUCIFUCKS поиграли бы еще некоторое время, не выезжая за пределы штата, а затем благополучно распались. Вместо этого в 1984 году они выпустили одноименный альбом, рецептом которого стало злорадство пополам с истерикой. Вокалист тянет на себе всю запись, голос Дока ни на что не похож. Он глотает слова, выплевывая по нескольку фраз в минуту. Это одновременно и насмешка, и драма. Он звучит то, как Джелло Биафра, то, как кролик Роджер. Я спросил у Джелло, известного коллекционера пластинок, слышал ли он когда-нибудь вокалиста, который пел бы так же, как Док. Он сказал, что нет. В середине 80-х у группы была репутация самой злой команды на тогдашней музыкальной сцене. В эпоху расцвета хардкоразаслужитьэто звание было совсем не просто. Панки, стараясь, максимально отдалиться от своих предшественников хиппи, все-таки переняли у первого поколения детей цветов некоторые словечки. Не говоря уже об общем взгляде на мир. В частности, вслед за йиппи, панки начали называть полицейских не иначе как свиньями. Ненависть к копам была одним из немногих пунктов, с которым были солидарны все: и аполитичные BLACK FLAG, и крайне политизированные DEAD KENNEDYS, и растафари из BAD BRAINS. Тем не менее, выступать против полицейского беспредела и открыто призывать к убийствам служителей порядка, все-таки, было не одним и тем же. Доку удалось зайти в этом вопросе гораздо дальше большинства своих современников. В 1992 году песня рэпера Ice T. «Cop killer» прогремела с огромным скандалом. Многие считают, что только безвестность спасла песню Дока «Ментов на удобрения» (Cops for Fertilizer) от повсеместного общественного порицания. Когда DEAD KENNEDYS во второй раз выступали в Лэнсинге, их снова разогревали CRUCIFUCKS. «К моему огромному удивлению, они понравились публике», — вспоминает Биафра. «Для Дока это было настоящим шоком. Он не знал, как себя вести. В итоге он ляпнул что-то про «бессмысленный спектакль, в который превратилась нынешняя хардкор-сцена». После этих слов, разумеется, весь зал начал улюлюкать и кидать в Дока разный мусор, а ему только того и надо было, он смотрел на них и улыбался до ушей. Он старался задеть их любым способом, и ему это удалось». 26 живет в хорошо обустроенном пригородном районе с роскошными двухэтажными особняками и лишь изредка встречающимися домами классом (и высотой) поменьше. На близлежащих улицах можно наблюдать аккуратные асфальтированные дорожки и хорошую подборку американских флагов, великолепие которых изредка разбавляют как будто стыдливо накарябанные пацифики. Знамен же здесь полный набор – как больших полотнищ на крышах, так и флагов поменьше, развивающихся на лужайках. Идет второй срок правления президента Буша, флаги на участке означают, что их владельцы поддерживают политику 43-го президента США и/или войну в Ираке. Пройдя пешком один квартал, я замечаю букву «А» в букве «О», намалеванную баллончиком на задней стороне дорожного знака. Его дом было легко найти. Он расположен в стороне от тротуара; окна забиты листами ярко-голубой фанеры. Следы разбитых яиц со временем стали почти незаметными, но белые пятна, оставленные десятками шариков для пейнтбола, отчетливо выделялись на синем фоне. Два больших листа толстого картона скрывали надписи, намалеванные рядом с входной дверью. Здание выглядело заброшенным. Внутри же свет широкой полоской прорезался сквозь перила уходящей вверх лестницы, освещая длинные двустворчатые окна и некрашеный деревянный пол. В гостиной нам пришлось аккуратно сдвинуть в сторону двадцатикилограммовые мешки с кормом для птиц и животных, которые стояли прямо у стеклянной двери, ведущей на задний двор. Карты Африки, Индии и озера Верхнее (крупнейший пресноводный водоем в мире, находится на границе США и Канады) были аккуратно развешаны по комнате, на стене ближе к кухне висел портрет принцессы Дианы. Пространство казалось неиспользуемым, но, в то же время, его нельзя было назвать грязным или заброшенным. Едкий запах ладана, царивший в комнате, был настолько привязчив, что моя куртка пахла нашим разговором, спустя еще несколько часов, после того, как я ушел. Планировка заднего двора не совсем соответствовала картинке, которую я видел в Интернете, когда искал нужный мне дом через Google Earth. Я хотел рассказать ему об этом, но потом подумал, что это может стать нарушением его запрета о каких-либо новостях. Это правило было очень тяжело соблюдать, частично из-за того, что мне все время хотелось проверить своего собеседника, действительно ли он живет в полной изоляции. Несколько часов назад, проезжая по Окимосу, мы увидели очередной приспущенный государственный флаг, и я спросил, неужели ему все эти годы не было любопытно, что происходит в мире. Его ответ был неожиданным: — Я полагаю, сейчас у власти президент Чейни. В гостиной я включил свой цифровой диктофон для записи нашего разговора. Когда я сказал, что в него влезают сотни часов интервью, он посмотрел на меня с недоверием. 26 часто называет себя «странным типом», а вещи, которые ему не нравятся (первый альбом CRUCIFUCKS, Раш Лимбо, буддизм) – «мерзостями». Его речь насыщена словечками, которые часто употребляют жители Среднего запада: «бох ты мой», «вот те ну», «что за чертовщина» и редкими «аха», которые, как мне казалось раньше, скорее присущи выходцам из Миннесоты. Когда он предложил мне «выдуть» и открыл холодильник, набитый бутылками с шипучкой Фэйго, я только через пару минут понял, что он имел в виду газировку, а не траву (26 строгий противник марихуаны). Пытаясь докопаться до истинных причин его ненависти к полиции, я был удивлен, когда узнал, что серьезных проблем с законом у моего собеседника никогда не было. Впервые его арестовали в 1971 году при проведении опасного социального эксперимента. «Я не думал, что мне есть чего опасаться, но, в то же время, я был очень обеспокоен тем, что происходит с нашими гражданскими правами», — сказал он. «Нам всю жизнь внушали, что мы можем говорить все, что вздумается. И я подумал: «Я могу сказать все, что захочу. Следовательно, я могу сказать это ментам. Что же, вперед!». Мне было интересно посмотреть, что из всего этого выйдет. Я даже предполагал, что все закончится успешно», — усмехнулся он – «К сожалению, в жизни все работает совсем не так, как на бумаге». В начале 70-х он попадал в участок еще дважды – первый раз за оскорбление офицера полиции, арестовывавшего его друга. В суде 26, которого тогда еще звали Док, отказался от адвоката и защищал себя самостоятельно. «Я всегда думал, что менты постоянно лгут под присягой. В тот день я убедился в этом на собственном опыте. Я больше не мог с этим мириться. Мой опыт был ужасен, просто ужасен, и он основывался совсем не на пустом месте. Я был переполнен ненавистью к полиции, я буквально ей искрился. И они это прекрасно чувствовали. Это начало превращаться в рутину: если поблизости от меня находились полицейские» — 26 щелкнул пальцами – «Они чуяли мое к ним отношение и сразу меня забирали». Проработав четыре с половиной года в Национальном банке Дарт, он только укрепился в своих радикальных взглядах. Несмотря на то, что Док уверенно шел в гору, его мировоззрение с каждым днем кренилось все дальше и дальше влево. При этом у него практически не было друзей среди коллег, которые думали, что повышения достаются ему исключительно по блату. «Я выглядел, как бомж» — рассказывал 26 – «У меня были длинные волосы и борода. И я постоянно пребывал в депрессии. В банке не было ничего, что было бы мне близко». В обязанности Дока входило каждое утро поднимать государственный флаг перед зданием банка. Ежедневно направляясь через вестибюль к флагштоку, он волочил полотнище за собой по земле. Долгие споры по поводу его прически достигли своего апогея в 1976 году. Банк отказался выплачивать ему пособие по безработице, и тогда он подал в суд на собственного отца. К началу 80-х в полиции Ленсинга Дока знали все. Он подливал масла в огонь, выпуская «Полицейский Вестник Ленсинга» — маленький фэнзин с фотографиями и заметками об убитых стражах порядка. Весной 1985 года Док организовал «Оззи пати», идея которой заключалась в том, чтобы прокрутить все пластинки, на которых хоть как-то засветился Оззи Осборн. Неожиданно для хозяина вечеринки одна местная группа попросила у него разрешения выступить на крыльце его дома. Несмотря на то, что дело происходило поздно ночью в жилом квартале, а команда никак не вписывалась в формат вечера, Док согласился. Он думал, максимум, что сделают местные власти – выпишут ему штраф. Вместо этого к дому начали съезжаться отряды полиции, которые начали забирать людей. Док забежал в дом, схватил банку пива и – сейчас он признает, что эта была ошибка – вышел через заднюю дверь и, встав рядом с ментами, начал наблюдать за беспределом. Двое полицейских схватили его, избили и, на глазах и без того изрядно напуганной публики, сломали ему мизинец. Он был обвинен в нападении на сотрудника полиции и проиграл суд, попытавшись опротестовать приговор. В судье, который вел дело, он узнал друга своего отца. В результате своего последнего задержания (за сопротивление задержанию), он получил сразу два срока, по 20 дней каждый. Его дядя Стив Дарт, известный адвокат, договорился о том, чтобы Дока выпустили под залог в тысячу долларов с обязательством пройти психиатрическое обследование. Жена вокалиста CRUCIFUCKS, ранее угрожавшая бросить его, если он еще хоть раз попадет за решетку, выполнила свое обещание и ушла, забрав с собой их четырехлетнего сына Эвана и трехлетнюю дочь Сару. После того, как семья его покинула, Док остался один в неубранном доме, заглушая пивом нахлынувшее отчаяние. Его единственной одеждой была вытянутая линялая футболка. Часть 2
Поднимаясь с одного этажа дома 26 на другой, приходится иметь дело с растительностью в горшках, которыми уставлены ступеньки шаткой лестницы его жилища. Так, нужно аккуратно подныривать под листья семифутовой смоковницы по имени Фрэнк, которая, за отсутствием в доме солнечного света, 12 часов в сутки освещается мощной лампой. Привычка давать имена вещам, которые для большинства обычно безымянны – растения, дикие животные, участки заднего двора – как правило, присуща тем людям, чей мир сузился до размеров собственного дома. При этом нельзя сказать, что 26 страдает боязнью внешнего пространства – просто он достиг высокого уровня автономности. Он больше не сдает в аренду свободную комнату в своем доме. Большую часть времени 26 проводит в кровати за чтением или во дворе, подкармливая диких животных. Стороннему наблюдателю жизнь 26 может показаться довольно мрачной. Его внутренний мир строится на единении с животными и созерцании бесконечных мыльных опер, главные герои в которых – рождение и смерть, череда внезапных появлений и бесследных исчезновений. Серии идут без перерыва на рекламу. Снова и снова. Все это занимает большую часть его душевных сил и времени. Взять, к примеру, енотов, сказал 26, их жизнь – это история, которая длится пять-десять дней, не больше. В этот короткий промежуток времени им нужно уместить всех себя без остатка. Я ждал, когда мы будем кормить енотов, но жуткие холода, охватившие на той неделе весь Средний Запад, заставили их попрятаться кто куда. Во время короткой экскурсии, которую 26 провел мне по своему заднему двору, мы постоянно переступали через десятки крохотных следов. Но их обладатели так и не показались. В 1989 году Док Дарт решил баллотироваться в городской совет Ленсинга. CRUCIFUCKS, кстати, распались вскоре после того, как жена Дока ушла вместе с детьми. Появление новой цели казалась Доку пусть и временным, но все же неплохим выходом из охватившей его депрессии. Док бросил пить и открыл в центре Ленсинга магазин бейсбольных карточек под названием «Карточки Малыша Дока» (с детства Док был горячим поклонником «Детройт Тайгерс», но когда его начало «тошнить» от их руководства, он стал болеть за «Чикаго Кабс»). Многих часов напряженной работы и вновь обретенного смысла жизни, тем не менее, оказалось недостаточно, чтобы побороть тяжелую депрессию. Несмотря на обуревавшие его мрачные настроения, попробовать себя в роли мелкого чиновника казалось ему целесообразным и естественным продолжением его ненависти к городскому совету в принципе. О своих намерениях Док сообщил всего паре знакомых, но слухи каким-то образом расползлись и дошли до его дяди, богатого адвоката Стива Дарта. Однажды теплым весенним днем Стив Дарт заглянул в магазин Дока для «беседы с глазу на глаз», суть которой заключалась в том, что Док не должен позорить семью, выставляя свою кандидатуру на выборах. Док почувствовал себя уязвленным. Позже, еще раз обдумав то, что сказал ему дядя, он решил, что, должно быть, Стив Дарт хотел сказать, что должность члена городского совета не достаточно высока для представителя династии банкиров. Тогда Док решил баллотироваться сразу на пост мэра Ленсинга. Док был не первым представителем андеграунда, кто решил попробовать себя в политике. Многие помнят, как Джелло Биафра баллотировался на пост мэра Сан-Франциско в 1979 году, заняв четвертое место из десяти возможных. Предвыборная кампания лидера DEAD KENNEDYS получила широкую известность из-за выдвигавшихся им скандальных предложений о полном запрете движения автомобилей в черте города и обязательном правиле для всех бизнесменов ходить на работу в клоунских костюмах. Биафра и его сторонники превратили предвыборную гонку в масштабный спектакль, выходя на митинги с лозунгами типа «Апокалипсис наступил, голосуйте за Биафру» и «Если он не победит … Я покончу с собой» Док, однако, решил баллотироваться всерьез и по всем правилам. Он вычитал, что Ленсинг занимает пятое место в Штатах по изнасилованиям, и решил строить на этом свою предвыборную кампанию. Он отложил 400 долларов, которые ранее собирался потратить на бейсбольные карточки для магазина, надел свой лучший костюм и отправился обходить жителей Ленсинга. Док обещал избирателям потратить 30 000 долларов – почти половину годовалой зарплаты мэра — на постройку реабилитационного центра для жертв изнасилований. Но все шло не так, как планировалось. Дети смеялись над зелеными туфлями, в которых он ходил агитировать избирателей. Были дни, когда депрессия грозила намертво пригвоздить Дока к полу, однако он чувствовал, что должен бороться до последнего, пока есть силы. Экс-лидер CRUCIFUCKS решил, что в крайнем сучае, если СМИ раскопают в полиции его протоколы о задержании или напишут что-нибудь о его группе, он превратит предвыборную гонку в очередной спектакль. Однако местная газета и телеканалы почти не говорили о прошлом единственной белой вороны династии Дартов. Я общался с Доком спустя несколько лет после выборов, и даже тогда он казался ошеломленным тем, что его кандидатуру воспринимали всерьез. «Я мог бы быть вторым Дэвидом Дюком», — сказал он мне в 1991 году, когда я брал у него интервью для своего фэнзина. «Я мог бы, к примеру, быть лидером Ку-клукс-клана, и 99 процентов людей об этом бы никогда не узнали. Я был известен только как продавец бейсбольных карточек», — рассказал Док. Первый тур гонки завершился 9 августа. Док набрал чуть более 5% голосов. «Ленсинг Стэйт Джернал» написал, что такой результат «не стал неожиданностью ни для кого, кроме, разве что, самого Дарта и его безумной фантазии» («Пару раз я действительно думал, что смогу победить», — смеясь, сказал мне 26 — «Так что они все правильно написали»). Двадцать девятое августа обернулось для Дарта «черным вторником», самым трудным этапом его борьбы с депрессией. Он описывал этот период своей жизни в апокалипсических терминах, говоря, что ему потребовалась огромная сила воли, чтобы взять себя в руки. Понимая при этом, что ему выпала редкая возможность изменить что-то в окружающей реальности, Док объявил, что готов отдать набранные им 568 голосов любому кандидату, который воплотит в жизнь его программу. Однако это предложение было проигнорировано обоими политиками, которые вышли в финал. Тогда Док решил столкнуть кандидатов в мэры лбами, организовав для них публичные радиодебаты. Сам Дарт тоже принял в них участие, правда, по телефону. Несмотря на то, что ведущий, кажется, хорошо воспринял программу Дока, направленную на помощь жертвам насилия, политики-финалисты вновь остались к ней равнодушными. Док вышел из дискуссии, убежденный, что его усилия были потрачены впустую. Однако два часа спустя мэр МакКейн, один из участников дебатов, заглянул к нему в магазин, чтобы посоветоваться. В итоге Маккейн остался на второй срок, набрав 444 голоса. Центр помощи жертвам насилия был построен через год рядом с госпиталем Спэрроу, что всего в нескольких кварталах от магазина Дока. Док получил там должность начальника комитета по планированию. С бывшим мэром Ленсинга я пообщался за неделю до того, как навестил 26. МакКейн заявил, что не помнит, чтобы он советовался с продавцом бейсбольных карточек. Когда я поведал об этом 26, он скорчил разочарованную гримасу, заявив, правда, что ему, в общем, совершенно плевать и на того человека, и на те события. В «Ленсинг Стэйт Джернал» так и не была опубликована сенсационная статья о том, как вокалист CRUCIFUCKS чуть не стал мэром столицы штата Мичиган. В 1992 году Alternative Tentacles выпустил первые два альбома CRUCIFUCKS на одном диске. На задней обложке компакта было опубликовано фото застреленного полицейского, лежащего на асфальте лицом вниз. Этот снимок был взят с плаката Общества работников правоохранительных органов Филадельфии (FOP), фотографию прислал Доку неизвестный поклонник. Правда, Док не знал, что фото окровавленного копа было постановочным, социальной рекламой, целью которой было повысить лояльность рядовых граждан к полиции. На том плакате было написано: «Вы едва ли решитесь рискнуть своей жизнью даже за миллион долларов. Полицейские Филадельфии делают это за гораздо меньшие деньги. Им нужна ваша поддержка». Спустя три года после выхода альбома, друг запечатленного на постере полицейского зашел в книжный магазин «Филадельфия Бордер Букс» и увидел на полке этот диск. Полиция Филадельфии подала в суд на магазин, Alternative Tentacles и CRUCIFUCKS. Возможно, это был единственный случай в истории американской юриспруденции, когда в гражданском иске упоминалось бранное слово (речь, разумеется, о названии группы Дока). Повестка в суд пришла Доку на адрес его магазина, Alternative Tentacles же никаких писем от властей не получали, а «Бордер Букс» и вовсе удалось добиться отклонения иска в свой адрес. Ни один из ответчиков в суд не явился. Тогда в ноябре 1996 года суд заочно обязал лейбл Джелло Биафры выплатить Филадельфийской полиции два миллиона долларов. Таким образом, лейбл чуть не оказался на грани банкротства. Док поехал в Филадельфию, чтобы присутствовать при апелляции этого иска, однако чувствовал себя несколько неуместно, вынужденный из-за нехватки денег надеяться на команду юристов Alternative Tentacles. И вновь пребывать в тени Джелло Биафры. В итоге Джелло выиграл дело, которое было обставлено с шумом, шоу и провокацией. Дока возмущало, что возбужденный против него иск волновал Джелло и его команду в гораздо меньшей степени, чем процесс по делу Alternative Tentacles. «Любой судебный процесс против DEAD KENNEDYS обставлялся с максимально возможной помпой», — с возмущением сказал мне 26. Дело было закрыто летом 1997 года на основании того, что личность полицейского на плакате, из-за которого был весь сыр-бор, невозможно было установить – рука копа на снимке мешала разглядеть его лицо. Кроме того, FOP, будучи юридическим, а не частным лицом, не обладало правом на прайваси. 26 назвал это «забавным поворотом» — вместо того, чтобы сначала переговорить с лейблом, полиция Филадельфии сразу обратилась в суд, поставила там всех на уши и тут же отозвала иск. Впрочем, бывший вокалист CRUCIFUCKS по-прежнему был недоволен, считая, что следствие тянулось неоправданно долго. 26 не мог понять, почему власти сразу не закрыли дело, ведь тот факт, что полицейский на снимке на самом деле не был мертв, был известен с самого начала. Большую часть своей жизни Док/26 отыгрывал образ карикатурного персонажа, которого могли бы выдумать авторы какого-нибудь праворадикального телешоу. Он сжигал флаги на концертах, высмеивал гибель конкретных представителей власти и заявлял, что выступает за аборты, а не за «про-чойс». Еще он ненавидел левых. Во время печально знаменитого митинга куклуксклановцев в 1994 году в Ленсинге Док попытался сорвать мероприятие своими оскорбительными выкриками в адрес митингующих. Затем он начал стебаться над полицией, а после – над другими противниками ультраправых. Он заявил также, что не поддерживает участников Чикагской Восьмерки за то, что они «превратили в спектакль» судебный процесс, который состоялся над ними в 1969 году. Когда я спросил его о песне CRUCIFUCKS «Lights over Baghdad», в которой, как мне показалось, высказывалась явная симпатия к ультраправому террористу Тимоти Маквею, 26 сказал, что подобные заявления были типичны для него в 80-х и 90-х годах. «Все это было следствием моей ненависти к американским властям», — сказал 26. Вероятно, он развлекался бы подобными выходками до сих пор, не появись в его жизни нечто более значимое. Начиная с 1999 года, значительная часть его времени была посвящена «мистическим практикам», как он их называл. Хотя довольно трудно сказать, чем на самом деле были обусловлены многочисленные часы, которые он проводил за чтением и дыхательными упражнениями. Я поймал себя на том, что постоянно спрашивал 26, не нарушаю ли я его распорядок дня. Иногда во время нашей беседы он занимал оборонительную позицию, повторяя, что «не собирается извиняться» за свои мистические практики, хотя его никто об этом не просил. Когда я не понимал каких-то вещей, о которых он говорил, это было скорее следствием моего невежества в вопросах мистики, чем его попыток намеренно что-то утаить. Я находился на его территории и ждал ответы на вопросы, на которые он уже давно отчаялся отвечать. «Мистика – это необъятная тема,» – сказал он мне наконец — «Ее очень трудно понять и тем более объяснить в двух словах». «Когда я начинал свои практики, многое из того, что я прочитал или пытался сделать, было придумано и воплощено в жизнь людьми, у которых уже были взрослые дети; эти люди сознательно отгородились от своей семьи и жили в пещере, шалаше или в чем-то подобном. Занимаясь этим делом, нельзя отвлекаться ни на что, в том числе, на семью. Поэтому, с головой погрузившись в мистику, я сообщил своим детям, что, возможно, ближайшие несколько лет мы с ними не увидимся. И хотя ни один из них не одобрил этот план, они смирились с моим решением», — сказал 26 с улыбкой. «И это было просто здорово». Эван Дарт живет в миле вниз по дороге от своего отца. Ему 24 года, это тихий, солидно выглядящий молодой человек, которого можно назвать панком ровно настолько, насколько можно назвать панками молодежь XXI века, которая панк-рок не слушает (Эван предпочитает электронную музыку). Когда мы встретились в гостиной дома 26, я был поражен его сходству с молодым Доком, запечатленным на знаменитой впоследствии фотографии из полицейского участка. 26 принес нам по банке газировки Dr. Faygo и вежливо удалился, оставив меня наедине со своим сыном. Как будто мы играли в допрос, и он был хорошим следователем, а я плохим. Я спросил Эвана, считает ли он, что его отец одинок. Молодой человек ответил, что нет, однако добавил, что понимает, насколько вся эта атмосфера с заколоченными окнами и постоянной враждой с соседями способствуют одиночеству. Живя с матерью и сестрой практически с самого детства, он узнал о публичной стороне жизни своего отца всего несколько лет назад. Мы говорили о том, как его отец впал в депрессию, и я спросил, считает ли он, что увлечение мистикой помогло 26 не отчаяться окончательно. Эван замолчал на мгновение, а затем произнес: «Боже, конечно. Я не могу описать словами, насколько счастливее он стал, открыв для себя мистику. Она стала всей его жизнью. Он полностью изменился». Мы также говорили о событиях, которые привели к тому, что Доку пришлось навсегда забить окна фанерой. «Мне больно думать об этом, как и обо всем, что произошло в этом доме после того, как мать разлучила нас с отцом. Порой мне кажется, что останься я здесь, все могло бы быть иначе. Я был нужен отцу, ведь буквально все ополчились на него. Мне до сих пор стыдно за то, что я не понял этого раньше». 11 сентября 2001 года у 26 еще был телевизор. Какое-то время он наблюдал за паникой, охватившей Нью-Йорк и Вашингтон, после чего сразу решил, что нужно делать. Он взял огромный лист ватмана и написал на нем «11 сентября – заслуженное наказание». Вывесив слоган на внешней стене дома, 26 вернулся к телевизору. Ближе к вечеру к нему постучали. Это была полиция. Представитель закона вежливо сказал, что соседи возмущены знаком, и хотя власти не могут запретить 26 вывешивать все, что угодно у себя во дворе, полиция опасается за его безопасность. 26 неохотно занес ватман обратно в дом. Всю следующую неделю 26 злился. Видя, как пресса раздувает информацию и умышленно нагнетает атмосферу, а нация сплачивается перед лицом новой войны, он понимал, что нельзя оставаться к этому безучастным. В субботу на стене его дома появились новые слоганы: «ДЕМОКРАТИЯ: МИФ» Дом 26 стоит прямо напротив Т-образного перекрестка. Двор бывшего вокалиста CRUCIFUCKS со спущенными американскими флагами прекрасно просматривается из любой машины, остановившейся на светофоре. На ватманах со слоганами был также указан телефон 26, написанный достаточно крупно, чтобы его можно было разобрать с дороги. Первая волна сообщений, которые разгневанные соседи оставляли на автоответчике 26 содержали обычную брань, однако чем дальше весть о выходке экс-лидера CRUCIFUCKS распространялась по городу, тем более жуткие угрозы начинали ежедневно поступать к нему на дом. В ответ на это бывший банкир передразнивал звонивших ему людей мультяшным голосом и записывал на автоответчик злую политическую сатиру вместо стандартного «К сожалению, я не могу сейчас снять трубку…». Я попросил у 26 включить одну из тех записей с угрозами, но он отказался. В его автоответчике по-прежнему стоит одна из пяти 90-минутных кассет, которыми он пользуется с начала 2000-х. Его автоответчик и того старше, однако по-прежнему исправно работает. Таким образом, оставленные несколько дней назад сообщения перемежаются на этих пленках с угрозами десятилетней давности. Двадцать восьмого сентября близлежащая средняя школа Чиппева проводила свой ежегодный благотворительный марафон. Учащиеся должны были обежать круг в семь километров вокруг квартала. Маршрут пролегал мимо дома 26. В день соревнований родители школьников с самого утра заняли позиции перед его жилищем, стараясь, видимо, обезопасить детей от «этого психа». Кордоны озабоченных обывателей не помешали 26 выйти на улицу и предупредить собравшихся об угрозе сибирской язвы. Приехала полиция, составила протокол и была такова. После этого инцидента сотрудники ФБР стали постоянно крутиться у дома 26. По крайней мере, так он говорил. Впервые за все время общения с 26 я засомневался в правдивости его слов. Трудно поверить, чтобы власти США так просто отстали от человека, который заявил о вспышке сибирской язвы за неделю до того, как она действительно произошла. «Некоторые люди называют это интуицией,» — весело сказал 26. «Скажем так, мне просто повезло». В течение следующих шести месяцев он последовательно сменил от 75 до 100 транспарантов. Некоторые из них были весьма разумными («Человеческая жизнь не может считаться священной до тех пор, пока человек сам не начнет считать любую жизнь священной»). Некоторые были в духе Малыша Дока: «Нет выбору! Да абортам! Да детоубийствам!». Кроме того, он поставил у себя во дворе пластиковую статую Иисуса, держащего в одной руке коробок спичек, а в другой – канистру с бензином и американский флаг. Казалось, 26 буквально упивался своим выходкам. «О! Было ужасно весело наблюдать в окно за одним стариком, крутившимся у моего дома. Я никогда в жизни не видел настолько разъяренного человека. Я почувствовал, как во мне проснулся старый-добрый Док. Ты понимаешь, я был просто на седьмом небе, когда видел, как люди на все это велись. Мне кажется, это и есть моя основная цель в жизни». Я решил углубиться в эту тему, потому что этими выходками он только усугублял свое одиночество. Тем не менее, 26 весело утверждал, что по-настоящему жил, когда устравиал провокации. «Это было то же самое, что быть CHRISTMAS FOLKS в 80-х. Та же мысль, только в актуальной оболочке. В то время я обожал, когда меня ненавидели. О, да!». Однако позднее он все-таки отметил, что одиночество в последние годы стало его постоянным спутником. Когда ты играешь в группе, пусть даже в максимально противоречивой группе, тебя всегда окружают 2-3 единомышленника. В 2001 году 26 вышел на тропу войны один. Чтобы не думать об одиночестве, он постоянно концентрироваться на мысли, что он находится в тылу врага. Тем временем, история с транспарантами начала принимать стремительные обороты. Незнакомцы постоянно появлялись у его дверей, предупреждая, что вскоре может «кое-что» случиться. Однажды посреди ночи к нему в окно влетел камень. Рабочий, нанятый вставить новое стекло, снял с фасада дома несколько слоганов и сказал, что люди с соседней улицы собираются «достать» 26. Его жилищная страховка была аннулирована. Ночь на 30 октября, канун Хэллоуина, далась ветерану панк-рока непросто. Выйдя вечером на крыльцо своего дома, он получил в грудь шариком для пейнтбола. 26 понял, что полиция закрыла глаза на его безопасность. Той ночью он написал властям письмо в стиле Малыша Дока. «Для того, чтобы решить проблему контроля над населением, офицерам полиции лучше и дальше отсиживаться в сортирах», написал он на второй странице своего послания. «Правда, психологи, сформулировали бы эту мысль более внятно, чем я». В заключение он добавил: «Если кого-то задевает (или еще что похуже) то, чем я занимаюсь, что ж, я отправлюсь в тюрьму, но легче вам от этого не станет». Следующим вечером, в Хэллоуин, к нему вновь постучали. Полагая, вероятно, что это дети, пришедшие просить конфеты, 26 открыл дверь, забыв включить диктофон, который на всякий случай прятал под лестницей. На крыльце стояли двое полицейских. Тот, что был старше по званию, спросил, принимает ли 26 какие-либо лекарства и насколько хорошо он себя чувствует. Представитель закона сообщил, что полиция получила его письмо и решила, что 26 представляет опасность для соседей. «Вдруг парень, стоявший ближе ко мне, выставил ногу вперед и заблокировал дверь. Таким образом, я не мог ее закрыть. Потом они вошли. Полицейские сказали: «Мы отвезем тебя в больницу, там ты сдашь анализы и пройдешь осмотр. Мы считаем, что ты опасен». Никакого ордера они не предъявили. 26 не хотел выглядеть одержимым или подавленным, поэтому, сидя в камере, начал делать дыхательные упражнения и вскоре полностью успокоился. Психиатр изучила его письма в полицию и сочла их маниакальными, добавив, что автору этих посланий, возможно, следует пройти курс лечения. Врач сказала, что никогда бы не подумала, что 26 может быть опасен для окружающих, если бы лично не проезжала мимо его дома и не видела всего того, что он выставил у себя во дворе. Как бы то ни было, 26 был отпущен домой с напутствием случайно не сжечь себя, облившись бензином из той самой канистры, которая была в руках у стоявшего у него во дворе пластикового Иисуса. Полиция даже оплатила ему такси. При этом 26 чувствовал, что приехавший за ним водитель настроен к нему «мерзко», потому что догадывался, что чаевых не предвидится. Атмосфера тайны и секретности, которой раньше были окутаны CRUCIFUCKS, сыграла с 26 злую шутку. Перед тем, как завершить первый день нашего интервью, 26 показал мне стопку документов толщиной в 5 сантиметров, которые накопились у него за последние годы. Изучив их, я понял, что зря не верил его словам о том, что полиция взяла его дом под особый контроль после той истории с сибирской язвой. Чуть ли не половину стопки занимала переписка полицейских с ФБР на этот счет. Как они попали к 26 – загадка. Но самым интересным в этой папке были письма 26. Исписанные мелким почерком, многие из них были выдержаны в необычайно вежливом тоне, а некоторые, напротив, содержали издевки, оскорбления и угрозы в адрес инстанции, которую 26 считал злейшим врагом всю свою сознательную жизнь. Но больше всего меня поразило то, с какой наивностью и откровенным изумлением он реагировал на каждую повестку из полиции и на каждый визит стражей порядка к себе домой. На следующее утро я начал нашу беседу с этого вопроса. Неужели 26 и вправду думал, что за все его выходки ему ничего не будет? Он сказал, что это хороший вопрос, признавшись, что постоянно наступал на одни и те же грабли, но так и не усвоил урок. В самом низу стопки лежали напечатанные 26 листовки, которые он когда-то раздавал на улице. В одной из них экс-лидер CRCIFUCKS обещал 20 тысяч долларов любой женщине, готовой «принести в жертву своего новорожденного ребенка и тем самым искупить насилие, боль и кровь, которые причинили нам избранные ею американские власти». Также я обнаружил листовку с заголовком «Ненависть и расизм Христанизма», которую он оставлял под дворниками машин, припаркованных у местной лютеранской церкви, а также копии писем, адресованных «дорогим соседям». Подсовывая эти саркастически-злобные послания в почтовые ящики близлежащих домов, он мстил их обитателям за то, что они относились к нему с подозрением и опаской. Все письма были подписаны как «26, Мессия». Это тоже важный пункт нашего повествования. К моменту нашей встречи 26 называл себя Мессией уже несколько лет. Один из его слоганов, дольше всех провисевший на доме, гласил: «Поистине я более велик, чем ваш мифический Иисус, потому что я настоящий и я среди вас – 26, Мессия». Еще одно из написанных им от руки писем заканчивалось словами: «Пришло время вам и всем остальным склонить головы перед Грядущим. Меня зовут номер 26 и я Мессия». Сперва я думал, что это шутка, но позже, встретив слово «Мессия» в таком количестве разных бумаг, начал в этом сомневаться. «Перед тем, как у тебя сложится обо мне неверное представление, я хочу кое-что прояснить. «Мессия» — это персидское слово. Называя себя так, я хотел подчеркнуть, что не хочу иметь ничего общего с Христом и всем таким прочим. Все, что с ним связано, очень глупо и прямолинейно до идиотизма, поэтому я не хотел иметь к этому никакого отношения. Хотя, быть может, и хотел, когда проверял христиан на прочность». Бессмыслица какая-то. Я спросил, понимал ли 26, что выставляя себя эдаким антихристианским пугалом, он, напротив, еще больше сплачивал консервативных соседей против себя. Экс-лидер CRUCIFUCKS ответил, что это был новый виток его давней страсти к социальным экспериментам. «Все дело в границах дозволенного. Мои эксперименты ничему меня не научили. Так что приходилось проводить их снова и снова». Внезапно зазвонил телефон. Заработал автоответчик. Через несколько мгновений человек на другом конце провода повесил трубку. Мы вновь заговорили о поступавших в его адрес угрозах и отношениях с копами. Я отметил на удивление вежливый тон его писем в местный полицейский участок (как до его последнего ареста в Хэллоуин, так и после) и спросил, действительно ли он в конце концов проникся уважением к представителям власти. «Я предпочитаю их старую добрую открытую ненависть и бесчестность скрытой фальши и лицемерию других своих знакомых», — сухо, будто читая по бумажке, ответил он. С наступлением сумерек на заднем дворе появились два оленя. 26 наполнил гигантскую пластиковую миску кормом, открыл раздвижную дверь на улицу и сказал: «Привет, дорогие!». Мое созерцание кормления прервал поток горячего воздуха, хлынувший в комнату сквозь створки дверей. Хозяин дома вернулся со следами зерновой пыли на футболке и сказал, что я только что видел Маленького Оленя, Который Подходит Близко и Маленького Оленя, Который Приходит и Врезается в Дом. Общение с животными явно приносило ему радость, однако олени также напоминали ему о бесславном завершении его осады. В 2006 году 26 обнаружил у себя на заднем дворе мертвую олениху с пулей в голове. Это было своеобразным предупреждением, оставленным ему неизвестным доброжелателем. В тот же день 26 снял с дома все слоганы, сообщив таким образом, тем, кто наблюдал за его жилищем, о своей капитуляции. «В конце концов, я понял, что надо избавляться от этой своей злости и постараться взглянуть на вещи по-другому» Несмотря на все эти неприятности, у 26, как ни странно, были не только враги, но и сторонники. За последний год несколько человек уговаривали его вновь вывесить слоганы. На эти просьбы у него всегда был лишь один ответ: «Где же вы были, когда они еще висели?». Казалось, мысль о том, что у него есть единомышленники, только еще больше расстраивала 26. «Люди говорят: «Я с тобой», но…» — он указал куда-то вдаль – «на самом деле они от тебя очень и очень далеко». В мае 2006 года у его дверей появился член правления района Меридиан. Чиновник был старым знакомым 26 и занозой в заднице у местных властей. Мужчина сказал, что благодаря 26 власти хотели ужесточить законы об оформлении частных домов и кормлении диких животных, но он позаботился о том, чтобы этого не произошло. Чиновник сообщил также, что он поговорил с городским советом на случай, если 26 решит вновь вывесить слоганы. «Прошло пять лет с тех пор, как я снял все таблички, и теперь они говорят мне, что я могу повесить их обратно. Власти сказали, что они на моей стороне и в случае чего встанут на мою защиту. Мой приятель сказал, что он заручился их поддержкой. Я ответил: «Я могу вновь вывесить слоганы? Хорошо, тогда они будут направлены против первой поправки конституции», — сказал он смеясь. «А он такой: «Нет, так не пойдет. Они должны быть за мир или за что-нибудь типа того» Многие радикалы тяжело переживают кризис среднего возраста, особенно те из них, для которых основным занятием стало шоуменство. Три главных кита хардкора – Биафра, Ян Маккей из FUGAZI и телезвезда Генри Роллинз – достигли ощутимых высот на артистическом поприще, но ни один из их не сохранил агрессии и энергии своих ранних записей. Поддерживать такие вещи на неизменно высоком уровне практически невозможно. Человеку, ранее известному как Док Дарт, пришлось приложить немало усилий, чтобы, напротив, успокоиться. Стало смеркаться, и пришло время уходить. Глядя на это маленькое убежище при свете дня, казалось, что здесь никогда не слышали о недавних ужасах Абу-Грейба, Беслана и урагана Катрина. Однако с наступлением темноты дом преображался в место, полное тайн. Я думал о человеке, который звонил сегодня, но повесил трубку, не дождавшись ответа. Мои глаза постоянно останавливались на темной полоске неосвещенного заднего двора, которую было прекрасно видно с дивана сквозь приоткрытую дверь. Атмосфера была несколько похоронной, но вместе с тем интригующей, как в тех домах, где герои фильмов ужасов обычно прячутся от зомби. Провожая меня, 26, казалось, чувствовал, что куски фанеры, которыми были забиты окна его дома, могли спасти его от всех грядущих напастей внешнего мира. «Когда придет торнадо, пока остальные будут распускать сопли, я буду хихикать». 👉Поддержать Sadwave донатом |
Вконтакте
Twitter
Один отзыв