Как убивали Playboy: от протеста к сопротивлению

За время работы редактором Playboy Сайрилл Бонд разжирел на 10 килограммов, научился отличать бурбон от виски, возненавидел женскую грудь как факт и разгромил офис главного мужского журнала страны. Продолжаем экскурсию по изнанке глянцевых СМИ.

Текст: Кирилл Бондарев
Иллюстрации: Петя LastSlovenia

С момента моего расставания с издательским домом Burda прошло уже четыре месяца. Все это время моя маленькая гламорама бередила душу ахматовским «а ЭТО вы можете описать?», но всякий раз порыв повисал в воздухе пивной отрыжкой. Недельный запой по поводу увольнения повлек за собой унылые будни, в худшие из которых я читал рассказы Жени Алехина из «Макулатуры», резонируя с автором до потери эрекции, а на выходных срывался в пьянство, проебывая сумки, чужие карты на метро и остатки уважения к себе. Так бы и сгинуть той эпохе очередной рукописью в бутылке Heineken, но сегодняшняя ночь – о, волшебная ночь, полная озарений! – диктует свои правила. Амфетамина, бушующего в крови, хватило бы на воскрешение 666 Лазарей, писать тестовый материал для телеканала «Мир» тошно, поэтому буквы сами складываются в нужные слова…

Редактором Playboy я проработал почти два года. Всевозможных приключений, обрушившихся на мою голову за все это время, хватило бы выше крыши для борзого текста в стиле Vice, однако слово мое своенравно, как Старый Мореход, и столь же недоверчиво к сухопутным крысам, никогда не нюхавшим пороху (нет, не того, о котором вы подумали).

Поэтому мы копнем глубже, терпеливый читатель, дабы ты воочию узрел мощь глянцевого механизма и его шестерней, ворочающихся под заячьими ушками. Хочешь смехуечков – читай книгу известного плэйбойского партизана Марка Дэпина «Секс и деньги: Как я жил, дышал, и бла-бла-бла в мужском журнале»; моя же функция – гнать только правду. А так как на этой хуйне далеко не уедешь, по ходу мы играючи препарируем несколько мифов, на которых, как на соплях, держится эротическая легенда.

Миф первый: в редакции Playboy все ходят в махровых халатах на голое тело и глубокомысленно щупают легкомысленных дев, источая легкий флер Премиальности.

Для начала пару слов о том, что такое «Премиальность». В этом слове заключается весь пафос взрослого преуспевающего человека. Например, виски – это премиальное бухло, пиво «Старый Мельник» – нет. Ебать Памелу Андерсон – премиально, а Клавку во дворе – не очень. Тем не менее, в «Плэйбое» это понятие приобрело издевательский оттенок, так как дорогое бухло у нас соседствовало с водкой «Ленин в Розливе», а журналисты, важно гонявшие в пресс-туры по загранкам, потом аскали мелочь на метро.

По законам демократического общества, каждый сотрудник журнала в принципе имеет право на махровый халат, только дев от этого почему-то не прибавляется. Наверное, все дело в том, что в редакции Playboy нет женщин. Вместо них офисный оупэнспейс чинно бороздят усатые духом автомобилисты из соседних изданий да компьютерщики, изредка разбавляемые добрым молодцом и бодибилдером Александром Невским с его идеей-фикс угостить кого-нибудь «своей толстой сигарой». Что это значит, так никто и не понял (возможно, и вправду сигару). Ну, может, девочки-ассистентки редакции вдруг заскочат поегозить, но они в буквальном смысле еще девочки.

Реальных же Фемин заменяют пикторы (от слова picture, как не трудно догадаться). Так зовутся эти силиконовые ангелы, блядины без мозгов и упрека, что пышут жаром с разворотов. На самом же деле этот больной плод мужских фантазий отрисован с настоящих моделей в специально предназначенной для этого репро-студии. Причем желание отфотошопить живое до идеала  у редакторов порой переходит все границы приличия, в результате чего фразеологизм «отпидорасить бабу в репро» потерял всякий пикантный оттенок.

Сами модели в редакцию, конечно, захаживают, но лишь для того, чтобы вскоре удалиться посланными нахер – то бишь на третий этаж, где восседает рекламный отдел. На лицо ужасный, добрый внутри и беспощадный к красоте женского тела. Почему беспощадный, спросите вы?

Дело в том, что глянцевое издание не может существовать на одних продажах, ибо журналы сто лет никому нахуй не нужны. Рыночную профпригодность определяют рекламодатели, оккупировавшие чуть ли не половину журнального объема, которую жадный до срама читатель вынужден гневно пролистывать. Теперь же он может хоть облистаться: срам в Playboy кончился, потому как условные Winston и Jacques Lemans посчитали соседство с «наготьбой» противоречащим маркетинговому коду компаний, а ради их драгоценного мнения можно переписать авторский текст любого Сорокина. Сказано-сделано: вняв гласу маразма, рекламщицы организовали крестовый поход против лобков, оцеломудрив girl next door криво нарисованными трусами, утилизировав их  пупки и проведя прочую работу над божьими ошибками.

Правда, украинской модели и вокалистке группы Nikita Даше Астафьевой после такой зачистки досталось целых три половых губы. Соответствующее фото было опубликовано, если не ошибаюсь, в декабрьском номере Playboy за 2011 год. По всей видимости, благодаря именно этому обстоятельству Астафьева таки удостоилась визита в поместье самого Хью Хеффнера. Но это, в принципе, не так важно.

Важнее то, что отчаянно гедонизирующей редакции по большому счету похуй, под чьими гениталиями вписывать свои трудовые юморески, только бы в клетку носили колбаску и не поднимали крик. А в «ЖЕЩИНАХ» (видимо, от глагола «жечь») они и без того разбираются лучше всех, как гордо демонстрировал заголовок на обложке сентябрьского номера за 2010 год. Лишь однажды редактор Бородин из особо ответственных заметил с тоской: «Так у нас, выходит, рекламный журнал? Бля, я-то думал, мужской…». Наивный 30-летний отрок: сотни зэков и солдат, формирующих реальную целевую аудиторию издания, ответили бы: «Мальчик, девочка – какая в жопу разница?»

Миф второй: высокий профессионализм – одна из причин, благодаря которой Playboy десятилетиями хранит свое доброе имя.

Ни черта он не хранит, за исключением недопитой бомбы вискаря в редакторском шкафчике. А вся доброта улетучилась из некогда знакового имени еще на заре нулевых, когда ушел первый главред АК Троицкий — по собственному признанию, впервые наебнувшись на все тех же рекламодателях. Последовавшая за сим эпоха дворцовых переворотов крепко потрепала бренд. Какое-то время ему удавалось худо-бедно держать уши по ветру, но годы алкоголизма и усталости брали свое. Пожилой заяц рубал капусту уже не так резво, как раньше, однако пристрелить его из гуманности у «Бурды» рука не поднималась. В России и не на такой дохлятине гарцевали.

В конце концов, это злостное попрание дарвинизма привело к тому, что верхи сами не знали, чего хотели, а дребезжащие креативом низы не могли ничего, кроме отписок «на отъебись» да жиденькой «копипасты» из «Википедии». Преданный читатель за это время успел несколько раз отслужить в армии, отсидеть и к тому моменту, как я  попал в редакторское кресло, он гоготал полным дебилом, приходя в восторг от солдатских анекдотов и засовывая голову в бутылку «Охоты». Типичный представитель целевой аудитории нашего издания, судя по присылаемым в редакцию фоткам и письмам, деградировал безвозвратно, за что был с легкой руки одного из редакторов переименован из читателя в дрочителя.

Что же касается былого величия «Плэйбоя», то о нем напоминали только лоснящиеся со стен голыми задницами репродукции фотографа Королева, ящик спонсорского эля клинского розлива и упомянутый выше термин «Премиальность», призванный облагородить весь этот декаданс.

При этом журнал наводнился такой кунсткамерой, что все ктулхи Лавкрафта рядом не валялись! Эти пречудесные и преудивительные куншты не умели ничего, но, тем не менее, требовали своих 15 минут славы и оплаты по прейскуранту. Так свою нишу в Playboy обрела светская львица и модель Эмилия Вишневская, нежно прозванная нами Мразью Вишневского (мадемуазель в несколько заходов пыталась эволюционировать из «девушки, которую отмудохал шоумен Владимир Тишко», в «девушку с обложки». Фото с отпечатком ноги на ее лице до сих пор хранится где-то в редакции. Компанию Вишневской составили: дизайнер Говлик – дурак, бездарность и первооткрыватель слова «ниорденталец» (пикап он обычно начинал с фразы: «Поехали к тебе? А если я куплю себе наркотиков?»); журналист Тимур Бараев, ваявший неподъемные, как шлакоблоки, труды про «подушкообразные турбийоны» (часовые бренды их обожали, несмотря на то, что Бараев выдавал космические пассажи типа «у часов есть стрелки, которые показывают время»); и, конечно же, ваш покорный слуга.

Да-с, журналистcкая вотчина была щедра на мудачества. Лишь благодаря спасительным свойствам памяти большинство из них потускнели до смутно знакомых погремух. Как конфетти, кружатся они на периферии сознания: модель Софья Свиноликая и Читатель-Сруль, приславший фотографию, на которой он отдает дань уважения любимому изданию в деревенском сортире, девушка-2011 Настя Новодран, а также ведущий MTV и «кроличьих» корпоративов по кличке Петухатый…

А поверх них воспаленный мозг нашептывает воспоминание: ответственный редактор Полуэкт Тетерский брезгливо листает очередной тестовый номер. «Какой же хуйней мы все-таки занимаемся…» — с горечью обманутого мавра говорит он. Главный редактор Глеб Петренко поднимает брови: «Да?». Он берет журнал в руки, недоуменно просматривает несколько страниц. «Ммм…да, нормально!», — машет рукой Петренко и с достоинством удаляется кушать. Редакторы вообще любят покушать.

Миф третий: несмотря на культ гедонизма, Playboy работает четко, как швейцарский механизм. Именно это и выделяет его из массы других журнальных брендов.

Правда же заключается в том, что Playboy не работает. Вообще. Он пьет — жадно, с постаныванием и порой с десяти утра. Правда, старожилы издательского дома утверждают, что когда-то все было иначе.

— Помню, работал у нас главный редактор, — рассказывал в курилке дизайнер Миша, покручивая йо-йо, – Тот ведь как: с утра прилетит, весь импульсивный, глаза горят! Кокосику ебнет, поерзает – и опять куда-то умчится! Очень креативный был человек…

Однако самобытный путь развития русского грызуна, о котором расписано выше,  вряд ли мог вынести подобную свободу. Не забывайте: курица – не птица, Москва – не Сочи, а Россия – уж точно не Штаты. У нас любую Акулу Ханта на второй бутылке водки «Белочка» хвостатый морок скрутит таким страхом и отвращением, что он забудет свой ромовый дневник нахер и по лысину углубится в тексты о ебле провинциалок в бронированных носках Calvin Klein. Это не шутка: к статьям о бронированных носках и советам по пикапу в сельской местности заказчики относились с особым трепетом. К примеру, последний текст Полуэкт Тетерский переписывал шесть раз – угодить издательскому директору «Плэйбоя» было непросто.

Действительно, тут люди серьезным бизнесом занимаются, а не гонзой всякой.

Хотя все это, конечно, лукавство. Мы-то с вами знаем, что русскому человеку, будь он сто раз еврей, не обязательны поводы, чтобы нажраться (как не нужны оные для любви к Безрукову, футболу и драке с черножопым). Он делает это просто так, как зверюшка из советского мультика. Зато, какие зияющие высоты открываются в редакторе, едва 150 граммов виски достигают желудка – вы бы видели! Глаза его загораются светлячками, щечки — румянцем, а руки сами галлопируют по клавиатуре, засеивая Facebook скабрезностями про геев.

И это только начало! После следующих 150 грамм скромника не узнать: креатив просто распирает редактора, который, не в силах сдерживаться, восстает над рабочим столом и устремляется кушать — да так решительно и браво, что не составить ему компанию решительно невозможно. За обедом вы выпиваете водки — для аппетиту — и по возвращении в контору не узнать уже вас обоих. Впрочем, к тому времени расчувствовавшиеся сослуживцы вообще с трудом поддаются идентификации.

Ведь каждую секунду в ИД «Бурда» рождается автомобилист или еще какая Лиза, и за каждого именинника необходимо выпить. Чем вы и занимаетесь, закинув ногу на ногу и искрометно шутя, покуда часы не известят об окончании рабочего дня. После этого, приняв «на коня», вы альбатросом пикируете на сидение корпоративного автобуса с опухшим от счастья клювом.

Но главное волшебство ждет редактора на следующий день. Очнувшись в коматозном состоянии, он обнаруживает, что раскроил себе давеча лицо о дверной косяк. Не в этом счастье, философски заметит редактор, и будет прав. Счастье в том, что пустые файлы из программы InDesign, еще вчера барахтавшиеся рыбой, вдруг оказываются заполненными развесистым, как клюква, текстом. Быть может, это дело рук маленьких человечков, воспетых Кириллом СБПЧ в одноименной песне? Нет, потому что редактор знает – мы сами себе Гарри Поттеры. И пускай он не помнит, чтобы вообще что-то писал, кроме скабрезностей про геев, пусть получившийся текст не всегда слажен, зато в нем чувствуется глянцевая мощь, наполняющая редакторское сердце гордостью. После громкого возгласа: «Мы и сами с усами, где собака порылась!» ему остается лишь барским кликом отправить материал в техредакцию и залихватски плеснуть себе на два пальца.

Вот таким выуживанием полудохлых кроликов из шляпы и создается главный мужской журнал страны. Не верьте всевозможным арт-директорам и внештатникам, которые начнут мне возражать в попытке притянуть чужие лавры своей лямкой –  это они от зависти. Истинный баловень пера знает: все дело в волшебных пузырьках.

И если кто и сравнится с ним по величию, то уж точно не трудяга-редактор из особо ответственных (которого, учитывая специфику должности, логичнее звать терпилой), а отдел редакционных затрат, гнездящийся, как все самое прекрасное, на третьем этаже. Правда, размениваться на фокусы тамошним дамам некогда. Враг-то не дремлет; прикинувшись автором, фотографом или Захаром Прилепиным, в любой момент он готов зайти с тыла и с размаху подать в суд на беззащитного зайца за неправомерное использование чего-нибудь.

Выигрывать суды заяц не умеет, поэтому отдел редакционных затрат сутками ведет бои с тенью, отражая хуки предполагаемого противника. И ведь работает! Отныне ни один пердеж не попадет на страницы журнала, покуда не наберется портфель актов, договоров и клятв на крови, что выпустивший газы не возражает против их публикации. Блюстительниц закона не остановит даже смерть обвинителя: что значит «Хантер Томпсон давно умер»? Эксгумируйте тело и заставьте его подписать соглашение об использовании образа! «Сгнил до костей» – это не оправдание. Можно призвать экзорциста, иисуса или, на худой конец,  связаться с родственниками умершего… Поймите, ведь все это для блага редакции!

Увы, не все достаточно сознательны, чтоб понять всю важность подобных кафкианских процессов. Например, главный редактор Rolling Stone Александр Кондуков, пробыв на третьем этаже 15 минут, спустился вниз постаревшим, сгорбленным и поклялся никогда впредь туда не возвращаться. А журналист Лошак как-то и вовсе перестал отвечать на телефонные звонки из Playboy. Но тут уж ничего не попишешь; в отличие от механизма ИД «Бурда», реальный мир несовершенен.

Сам я, признаться, так и не смог до конца понять всех принципов функционирования и выживания журнала. Я принимал его со всем бухлом, турбийонами и директивами «Затемнить писю». Сначала в горе, потом в радости. Тем не менее, стать единым целым у нас «не получилось, не срослось», как пела Ева Польна.

«Это потому, что ты – тру», — говорил мне мой друг, учитель и редактор Полуэкт Тетерский, когда я всхлипывал над бутылкой «Кентуккийского джентльмена» в летней ночи. «Меньше надо было слушать в детстве Егора Летова», — шутил наш коллега Торнадо, другой мой друг и учитель. «А Кирюша, он у нас такой: ему дашь алкоголь – он выпьет, дашь наркотик – он выпьет!» — причитала моя  бабушка. Самое смешное, что даже сейчас я не знаю, кто из них был прав.

Зато опыт, обретенный за укачиванием мертвого зайца, оказался поистине бесценным. Ведь помимо навыка генерить рекламную поебень обо всем и ни о чем Playboy одарил меня замечательным резюме, которое одинаково восхищает редакцию Sadwave и моего кастрированного кота Володю (как показывает практика, больше оно никого не интересует). Наверное, Playboy мог бы одарить меня еще многим. Но все вдруг закончилось — так же резко, как и началось…

*                   *                  *

Не свет, ни заря — около 12-ти утра — меня разбудил звонок.

— Бонд! Спишь еще?

Звонил Торнадо. Я усилием расщепил устрицы глаз.

— Ну, как-то так, да…Передай Папе, что меня сегодня не будет – я приболе…

— Ты че, ваще не помнишь, что вчера было?

Что-то я определенно помнил. Мы с огоньком провожали Торнадо в новый глянец и, естественно, наебенились по этому поводу. Причем так сильно, что сейчас мой затраханный проектор отказывался работать в полноэкранном режиме и запускал одни трейлеры — впрочем, безобидные, как Скуби Ду.

«Кира, обязательно подними завтра тему о повышении зарплаты!» — гоготал из пьяной мглы арт-директор Пуля, после чего мы на пару запевали, как трудно было человеку сорок тысяч лет назад.

«Да вы хоть знаете, какой это человек – Кирюха!» — вопрошал у кого-то пьяный ответственный редактор Миша Бородин, размахивая свиным нарезиком. Еще флэшбек – Кирюха блюет в ящик собственного стола…Нет, видимо, я все-таки ни хуя не помнил.

— А что, мне удалось насрать на третьем этаже? (Была у меня такая давняя мечта).

— Да мы с тобой офис разгромили нахуй! Тут мусора кругом! Папа хочет нас посадить на 6 лет! Так что приезжай – будем базар держать!

Хули было делать: томный, как Ельцин после инсульта, я приехал держать базар. Курящие на крыльце сослуживцы избегали смотреть мне в глаза.

«Не ссы, максимум – административка», — хохотнул охранник на входе…

Но, как выяснилось, ссать и вправду было нечего, да и некого, так как мусора уже уехали. Офис, конечно, представлял собой унылое зрелище, однако мой друг и учитель явно преувеличил масштабы разрушения. Зеркала в сортире, монитор, телефон, несколько кресел, макулатура и канцелярия – при любом раскладе никак не тянет на «разнести нахуй». Впрочем, у похмелья глаза велики.

Зато возвышавшийся над руинами главред — он же Папа — воплощал всю скорбь этого мира. В его очах застыла такая боль, будто вместо редакции мы уничтожили его аквариум с любимым аксолотлем или растоптали сковородку тушеных сморчков.

Первым делом  Папа сообщил, что на этом наше сотрудничество заканчивается. Я, в общем, не возражал. Тогда он суконным голосом начал зачитывать, чем грозит наше грехопадение в недалеком будущем. По его словам, дров мы наломали на 80 000 рублей, которые непременно вычтут из нашей зарплаты (другие кары небесные, вроде пиздюлей, подагры и генитальных бородавок Папа не озвучил, проглотив их волевым взмахом кадыка).

«Ты человек взрослый, сам все понимаешь», — почти доброжелательно говорил он, и чем дальше, тем меньше я его понимал. Ясно было одно: меня увольняют, а значит, я наконец-то сделал что-то важное. Может быть даже, социально значимое.

Позже выяснится, что проблема настолько гиперболизирована, что мусора прыснут в кулачок, рассматривая поданную на нас заяву. Едва мы возместим ущерб, составивший по 22  косых на брата, дело закроют. Единственное, чего долго не мог уразуметь следователь, тыча пальцем в видеозапись с камеры наблюдения – «Ребята, а почему вот этот, в очках, голый?». Ответ: «13 бутылок пива в рыло» его вполне удовлетворил. В конце концов, зачем молодому приятному следователю знать про Джи Джи Аллина, оравшего из колонок: «Die when you die», пока Торнадо ломал об меня стулья?

Через пару месяцев мой друг взвоет одиноким волком Маккуэйдом в железных клещах «Мужского здоровья», заново перекраивая шестиполосный текст о пользе шпината, а я подвою ему с другого конца Москвы, болтаясь неприкаянным говном в проруби безработицы. Но этого мы пока не знаем: стоим себе на крыльце, курим. Через полчаса мы опохмелимся дома у Торнадо, насрем на мое лицо под гитару, а заодно, пучась в Youtube, и на весь современный мейнстрим. И начнется счастливый запой, по окончании которого придут унылые будни, в худшие из которых я буду читать рассказы Жени Алехина, резонируя с ним до потери эрекции…Правда, об этом я, кажется, уже писал, стало быть, волшебная ночь закончилась. А вместе с ней кончаю и я, скрипя зубами на Голгофе рассвета. И на отходе ко сну меня тревожит лишь одно: интересно, кровь в моче – это серьезно? Впрочем, какая разница. Зато написал еще один текст, за который точно никто не заплатит.

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ:

— В начале 1990-х на первом этаже здания ИД «Бурда» располагалась типография, выпустившая в свет третий номер культового самиздата «КонтрКультура». По слухам, кто-то из типографии и по сей день здесь работает.

— Некоторые западные издания Playboy до сих пор считают русскоязычную версию смелой и дерзкой.

— Певица Анна Плетнева (черненькая из группы «Лицей» и голос группы «Винтаж») отказала Playboy, мотивируя это тем, что желает сниматься только в костюме мыши.

— Виктория Боня из «Дома-2» на пару со своей мамой триповала на Аяхуаске (цитату «Я с него блевала, пиздееец!» впоследствии не одобрила цензура). Еще она котирует грибы и козинаки: экс-редактор Слава Чемоданов угробил в автомате сладостей не одну кровную двадцатку на это создание.

— Алена Водонаева из «Дома-2» оказалась фут-фетишисткой и притом неглупой (Борхеса знает).

— Автор материала засветился в контрибьюторах чешского издания Playboy как человек, «боготворящий фут-фетиш, Джи Джи Аллина, кал, мочу и панк-рок». Прелесть в том, что я не написал для чехов ни строчки.

Да, и еще: почти все фамилии героев текста изменены. Во избежание, так сказать. Также автор хотел бы принести извинения фотографине Гуську и бильд-редакторшам – они очень красивые, добрые барышни, потому-то им и не хватило места в этом тексте. 

Также по тегу Destroy All Monsters: Рабы VICE.

Вконтакте Twitter