Премьера на Sadwave: Kalashnikov Collective «L’ Algebra Morente Del Cielo»

Наши итальянские друзья из Kalashnikov Collective вновь едут в тур по России, который стартует уже 23 мая в Санкт-Петербурге. В преддверии этого радостного для нас события Sadwave с гордостью представляет новый альбом панк-романтиков из Милана «L’ Algebra Morente Del Cielo» («Умирающая алгебра небес»).

Скачать альбом одним архивом и поддержать музыкантов можно здесь.

Как и каждый альбом Kalashnikov Collective «Умирающая алгебра небес» — это концептуальная работа, которая на этот раз представляет собой 10 сценариев к несуществующим фильмам. Мы поговорили с гитаристом группы Стефано Сартори о кино, пост-апокалипсисе, русском роке и опыте общения с ОМОНом.

Kalashnikov Collective (Стефано в центре с ирокезом)

Беседовал: Максим Подпольщик

Ваш новый альбом – это саундтреки к несуществующим фильмам. Как родилась эта идея?

Стефано Сартори (гитара): Раньше нам приходилось работать с различными формами, чтобы передать ту атмосферу и те эмоции, которые мы выражаем музыкой: мы писали рассказы, сказки, рисовали картинки и комиксы…с кино мы, правда, еще не работали, очевидно, нам никогда не хватило бы денег, времени и мастерства снять собственный фильм. Поэтому мы выбрали воображаемые, несуществующие фильмы! Дальше сценариев решили не идти.

Kalashnikov не впервые выпускают саундтреки. В 2007 году вы опубликовали звуковое сопровождение к фильму Psykologist Krigforing, который на самом деле был своего рода фантазией, но никак не настоящей картиной. Почему спустя 8 лет с момента его выхода вы вновь решили вернуться к этой идее? Не хотят ли Kalashnikov для разнообразия записать саундтрек к настоящему фильму?

Ох, Psykologist Krigforing – это привет из далекого прошлого. Этот проект родился случайно, одним пьяным вечером под пиво и пиццу! Ничего серьезного он не предполагал. В то время мы много слушали Эннио Мориконе и, накатив, решили начать ему подражать. С результатом всего этого ты знаком. На самом деле, я не уверен, что мы согласились бы писать саундтреки по заказу – это очень тяжелая работа, она не такая креативная, как принято считать. Особенно, если вам приходится работать с режиссером и автором картины. Как правило, у них есть четкое представление о том, каким должен быть саундтрек, и вам приходится следовать их указанием и делать все так, как нужно им, а не вам. Пару лет назад мы записали небольшой инструментал в качестве саундтрека к театральной постановке. Это был очень необычный спектакль, потому что в нем были задействованы исключительно мальчики и девочки с особенностями в развитии; некоторые из них страдали синдромом Дауна, у других были проблемы с психикой и другие отклонения. Как ни странно, работать с ними было одно удовольствие. Мы сами странные ребята и нам комфортно находиться среди других странных ребят (смеется).

Так звучит музыка, написанная Kalashnikov Collective для театра

Сценарии ваших картин (cм. ниже) явно написаны под впечатлением от фантастической литературы, комиксов, телепередач и, конечно, различного кино. Можешь назвать конкретные комиксы, фильмы и книги, которые повлияли на тебя сильнее других?

Конечно, в этом альбоме много кинематографического. Первая песня The revenge of the cut stems вполне могла бы развиться в какой-нибудь фильм в стиле «пинки-вайленс» (жанр японского эксплуатационного кино – прим. Sadwave), например «Female Prisoner # 701: Scorpion» или «Lady Snowblood». Это все, конечно, фильмы категории «Б», но при этом довольно умные и в чем-то пророческие. Композиция The algebra dying of the sky – это типичная итальянская мелодрама 1970-х; атмосфера песни The fading of technological horizons созвучна фильму «Бегущий по лезвию», а Riders on the electrical storm – «Безумному Максу». Это все фильмы нашего детства. Как ты знаешь, мы любим брать образы из поп-культуры и помещать их в политический контекст, делая частью анархических, антикапиталистических историй. Разумеется, мы многое почерпнули из фантастической литературы, в частности, из книг Джеймса Балларда, Роберта Силверберга, Фредерика Пола, Урсулы Ле Гуин, Брюса Стерлинга и в целом киберпанка, а также представителей новой волны фантастики 1960-х (Фармера, Олдисса, Диша).

Басист Kalashnikov Collective Нино (слева) и Стефано (справа)

Большинство написанных вами сценариев очень мрачные и депрессивные. Вы вообще не видите выхода из сложившейся ситуации в мире? Мы все обречены?

Наши истории часто заканчиваются весьма грустно, но, к счастью, это всего лишь истории. В них много символизма, метафор, много гипертрофированных образов, трагичных ситуаций и героических персонажей. Но ведь истории и должны быть такими, не правда ли? Сами по себе мы довольно веселые и позитивные люди, но мы понимаем, что красота и бесстрашие хорошо проявляются на контрастах. И мы пытаемся эти контрасты показать. Мы знаем, что тот или иной выбор, который идет наперекор большинству, часто ведет к поражению, но от этого он не становится менее красивым! Слово «выход», которое ты употребил, это наиболее важная тема нашего альбома. Многие песни на нем – это размышления на тему реальных возможностей бегства и спасения, которые периодически возникают у нас на пути.

Кроме того, в своих песнях мы размышляем о культурной глобализации, постоянной коммуникации между людьми, огромном количеств информации, которую мы потребляем в режиме реального времени. Действительно ли эти вещи делают нас более свободными? Насколько альтернатива, которую они предлагают, реальна? Или это всего лишь иллюзия? Мы должны вооружаться против несущего смерть нового капитализма, в котором на смену условным благам пришла информация.

Мы потребляем ее с маниакальной ожесточенностью – коммуникация и информация занимают в нашей жизни все больше места, вплоть до их абсолютного присутствия. Сегодня мы проводим почти все наше время перед экранами, будь то монитор компьютера, дисплей смартфона, планшета или телевизор. Экран по-настоящему поработил нас, из него льется чрезвычайно мощный информационный водопад, который мы не можем контролировать. Такой взгляд на мир, безусловно, очень мрачный и, как ты говоришь, обреченный, но что поделать.

В январе ваш концерт в Минске сорвал ОМОН. Как это произошло? Какова была ваша реакция на этот беспредел? Случалось ли с вами нечто подобное раньше?

Для нас эта ситуация была крайне необычной. В Италии мы испытываем давление со стороны полиции, однако оно проявляется в совершенно другой форме – едва ли у нас возможна такая ситуация, что ты находишься на концерте, и тут внезапно в помещение врываются тридцать солдат в масках и с оружием. В Италии они могут прийти к тебе домой ночью, забрать тебя в участок, изучить содержимое твоего телефона и компьютера, выселить тебя из сквота на рассвете, пока ты еще не проснулся… но такое беспардонное вторжение, как мы видели в Минске, у нас невозможно! Все было, как в кино. После беспорядков в Генуи в 2001 году, когда полиция устроила бойню, в результате которой погиб Карло Джулиани, в Италии разгорелся огромный скандал, и суд в итоге признал разбушевавшихся копов виновными. После этого полицейским запретили агрессивно действовать при свете дня, все репрессии стали проходить по-тихому, без шума, и тем не менее, у многих наших друзей есть проблемы с властями, а некоторые из них сидят в тюрьме. В общем, ситуация в Минске нас шокировала – мы не могли поверить, что панк-концерт может привлечь внимание ОМОНа. Мы даже не столько испугались, сколько не могли до конца поверить в то, что это происходит на самом деле. Возможно, кто-то из нас испугался, но двухметровые мужики в масках и с автоматами напугают кого угодно. Конечно, мы не отказали местным ребятам, когда они попросили нас дать еще один концерт в другом месте, и это было великолепное шоу. Хочу от лица всей группы выразить солидарность с белорусскими панками!

Выступление Kalashnikov Collective в одном из минских гаражей после сорванного ОМОНом концерта

Ваш нынешний тур по России станет уже третьим визитом Kalashnikov в нашу страну. Почему вы приезжаете сюда уже второй год подряд?

Во-первых, все просто – Россия – одно из наиболее подходящих мест для того, чтобы играть панк. Многие считают, что мекка панка – это Европа, окей, это правда, здесь сильная движуха, много групп, много концертных площадок…но такого энтузиазма, страсти и прекрасной организации, как в России, в Европе нет. Я верю, что будущее DIY-панка – за Востоком. Все люди, которых мы встретили в России, были просто фантастическими – гостеприимные, честные и дружелюбные. Разумеется, у жизни и концертов в России также много неприятных сторон – выбоины на дорогах и люди, которые дают тебе бутылку водки после концерта и требуют осушить ее до дна! (смеется). Ладно, если серьезно, ты знаешь гораздо лучше меня, что Россия – это страна, полная противоречий, в которой очень не просто жить. Но мы любим ее такой, какая она есть.

Расскажи о вашем предыдущем туре. Как он прошел? Какие были плюсы и минусы?

О прошлогоднем туре я могу сказать только одно: все было идеально! Организация, концерты, прием. Очевидно, что в этот раз мы ждем, что все будет так же здорово. Нас сильно удивил тот факт, что концерты у вас начинаются в 7-8 вечера и заканчиваются в 11! Такого невозможно представить в Италии, у нас все шоу стартуют в полночь и при удачных раскладах закачиваются рано утром. Для приезжих групп это настоящий кошмар, потому что поспать им не удается. Именно поэтому нам так нравится играть в России – ты выступаешь рано и успеваешь отдохнуть. Еще нас очень порадовала организация концертов, за это спасибо нашему большому другу Денису, который успешно провез нас по российским дорогам. Европейцам стоит поучиться организации концертов у русских!

Прошлогоднее выступление итальянских панков в Екатеринбурге

В целом, Россия очень привлекательная страна для нас, европейцев, в ней все кажется одновременно знакомым и при этом сильно отличается от того, к чему мы привыкли. Здесь есть ощущение дремлющего хаоса; на наш взгляд, все в России поглощено непрекращающимся вихрем перемен, в котором старое неумолимо сочетается с новым, и ты можешь совершенно отчетливо чувствовать прошлое, трагичное и утопичное, и безграничное будущее – бескрайнее, как расстояния в этой стране и ее размеры.

Участники Kalashnikov не скрывают свою любовь к русскому року и панку (одна из песен на вашем новом альбоме – италоязычный кавер на песню «Гражданской обороны» «Отряд не заметил потери бойца«). На мой взгляд, на последних альбомах Kalashnikov вы стали ему довольно ощутимо подражать. Есть такое?

Не знаю. Это немного банальный ответ, но как есть. Те, кто пишут музыку, обычно не задумываются о посторонних влияниях, которые так или иначе проникают в их творчество. Мы все большие поклонники русского рока и панка, и если ты слышишь их отголоски на наших альбомах – это нормально. Когда я впервые услышал «Кино» и «Гражданскую оборону», я буквально лишился дара речи. Я подумал: «Черт, в России умеют писать по-настоящему отличную музыку, но почему в Италии об этом никто не знает?» (Стефано регулярно пишет о российской музыке в блоге Kalashnikov – прим. Sadwave).

В России полно фантастической музыки, недавно Денис рассказал мне о группе «Ят-Ха» и певце Кола Бельды – они великолепны. Мне всегда казалось, что музыкальные вкусы русских и итальянцев очень схожи – к примеру, обе нации очень ценят мелодию. Мелодии многих русских народных песен похожи на старые итальянские песни. Не удивительно, что в России так популярны итальянские певцы вроде Пупо, Тото Кутуньо, Рафаэллы Карры и других – русские обожают цепляющие мелодии, особенно меланхоличные, а в этом мы, итальянцы, мастера.

При этом рок – это, напротив, англо-саксонский стиль музыки – у британцев и американцев нет такой мелодической традиции, как у итальянцев и русских. Корни их музыки лежат в джазе и блюзе, в жанрах с развитой «физикой», но с очень простыми, примитивными и короткими мелодиями. Италия всегда была англофильской страной, поглощенной американской культурой. Рок из Британии и США захватил наши музыкальные вкусы, но мне не кажется, что американский рок на сто процентов соответствует вкусам итальянцев, по крайней мере, не так сильно, как русский рок. Поэтому, на мой взгляд, в том, что мы, итальянцы, любим русский рок, нет ничего странного – ведь он гораздо мелодичней американского и британского!

Если бы в Европе культурное первенство было за СССР, а не за США, сегодня Виктор Цой был бы гораздо популярнее в нашей стране, чем Брюс Спрингстин. Неудивительно, что «Кино» нравится мне гораздо больше, чем Joy Division – потому что я ебаный итальянец, выросший на песнях великого Адриано Челентано!

Российский тур Kalashnikov Collective продлится с 23 по 31 мая, группа также выступит в Киеве. Московский концерт итальянцев состоится в субботу 30 мая в клубе «Вермель».

Ниже мы публикуем сценарии придуманных участниками Kalashnikov Collective фильмов, саундтреком к которым является их новый альбом. Огромное спасибо за перевод Насте Кельт.

1. The vengeance of the cut stalks («Месть срезанных стеблей»).

Давным-давно в депрессивном и перенаселенном будущем, которое осталось в далеком прошлом, жила Героиня Д’Антан, садо-поп-дива, достигнувшая верхушек хит-парадов с помощью наркотиков. Когда продажи ее пластинок пошли вниз, представители лейбла решают инсценировать самоубийство звезды, чтобы привлечь внимание журналистов и встряхнуть рынок. Самоубийство, прыжок с последнего этажа небоскреба, освещается в прямом эфире телевидением, но что-то идет не так: героиня не следует сценарию, и сфабрикованный суицид превращается в реальный. Продюсеры думают: «Не все так плохо, мы в любом случае получили, что хотели». Безжизненное тело девушки лежит среди водорослей на дне реки, в то время как продажи идут отлично. Время идет, и на музыкальной андеграунд-сцене заговорили о новой певице в маске, одетой в костюм из водорослей и планктона. В её самой известной песне говорится о певице-призраке, восставшей из вонючего канала ради мести. Любой может догадаться, что под маской скрывается та самая героиня, по-прежнему живая. Тем не менее, продюсеры ее не узнают. Они хотят заполучить певицу любой ценой, сорвать новый большой куш и сделать так, чтобы публика забыла ее предыдущее амплуа. Когда подходит время подписывать контракт, героиня врывается в их офис и убивает всех, кто там находится, ножом, который она пронесла у себя в вагине.

2. The fading of the technological horizons («Угасание технологических горизонтов»)

В турбокапиталистическую эпоху войны ведут не нации, а корпорации и их лоббисты. После двух кровавых Торговых Мировых войн реклама запрещена. Поэтому корпорации вынуждены продвигать себя, не используя брэнды, а лишь с помощью визуальных образов и советов. Цель рекламы – сформировать новое коллективное сознание: люди должны иметь одни и те же потребности, желания и мечты. Умы должны быть пассивны, как нейроны отдельного мозга, контролируемого телевидением, смартфонами, планшетами и компьютерами. Но проект ученых-рекламщиков выходит из-под контроля, и коллективный разум начинает мыслить самостоятельно: как бог, чьи деяния непредсказуемы, он склоняет людей к депрессии и суициду, вместо того, чтобы вести их к счастью и гедонизму. Единственный выход прервать эту связь с коллективным разумом — это разбить все мониторы…

3. The dying algebra of the sky («Умирающая алгебра небес»)

Милан разделен на две части Берлинской стеной: девушка, рисующая детские комиксы, обнаруживает, что поэт-террорист из загадочной автономной организации использует ее истории в своих эффектных диверсиях: он меняет цвета на светофорах и направление движения эскалаторов в метро. Обнаружив эту связь, она испытывает шок, тут же влюбляясь в диверсанта. У пары начинаются ураганные секретные отношения, которые частично находят отражение в комиксах художницы. Нескольких выпусков спустя, они укрепляют свою любовную связь и политическую активность, одновременно поднимая планку своих поэтических подрывных акций. Когда же действия диверсантов принимает насильственный оборот, что идет в разрез с сюжетом комикса, романтические мечты художницы оказываются растоптанными, и она чувствует себя преданной. Полиции становится известно о ее отношениях с террористом, и стражи порядка заставляют девушку нарисовать такой сюжет, в котором они захватывают ее возлюбленного. Художница, разочарованная жертва шантажа, соглашается, но слишком поздно обнаруживает, что полиция хочет не просто захватить мстителя, но и убить. Она решает закончить историю по-своему, нарисовав себя на последней картинке. В итоге ее убивает снайпер, а террорист, таким образом, выживает.

4. Those at the top say: this is peace, this is war («Сильные мира сего говорят: «Это мир, а это — война»).

Весь мир находится в состоянии войны, но никто не знает против кого. Многие фронты развернуты, но там нет никаких врагов. Армии несут колоссальные потери из-за несчастных случаев, болезней, отравлений, террористических атак, дезертирства, огня по своим, драк среди солдат и других досадных случайностей. Военное положение, в любом случае на руку властям — несмотря на то, что никаких врагов нет, вести войну всегда выгодно.

5. Отряд не заметил потери бойца

Видеокассета, записанная группой сибирских панков в период Перестройки: сборка усилителей из старых сломанных радио, тайные концерты в бойлерных ангарах в Омске, ночи, проведенные за распитием «Жигулей», смешанных с лаком для волос, вечеринки на трубах теплотрассы, большое количество самоубийств…

Мы посвящаем эту песню российской подпольной сцене, участники которой гибли, зачастую оставаясь незамеченными своим отрядом. – K. Coll.

6. The riders of the electromagnetic storm («Всадники электромагнитного шторма»)

Все боятся радиации, поэтому люди не покидают своих домов. Радио ежечасно повторяет вкрадчивым голосом, словно мантры, предупреждения, советы по выживанию и молитвы. Тем не менее, по пыльным улицам рассекают банды байкеров на мотоциклах, работающих на масле, украденном из ресторанов быстрого питания. Мотоциклисты уверены, что никакой радиации не существует, и что все человеческие страхи вызваны радиосообщениями. Поэтому они колесят по стране, уничтожая радиопередатчики и захватывая радиостанции. Они заменяют тревожные радиосообщения давно забытым способом выражения эмоций, который на слэнге именуется «музыкой».

7. No bad news from broken radios («Сломанные приемники не передают плохих новостей»)

Во время строительства знаменитой Байкало-Амурской магистрали в суровой сибирской местности заключенные трудового лагеря поднимают бунт: молодые комсомольцы решают саботировать строительство участка железной дороги и вместо того, чтобы работать, основывают анархическую коммуну под бледным сибирским солнцем. Они уничтожают все радиоточки и начинают рисовать, лепить скульптуры и сочинять музыку. Начинают торговать с китайцами, обменивая рельсы на еду и алкоголь. После нескольких угроз со стороны Центрального правительства наступает тишина. Потом приходит зима, и начинаются проблемы, поэтому часть людей решает вернуться в базовый лагерь и сдаться. Они чинят двигатель локомотива, чтобы отправиться в путешествие на запад, но Центральное правительство обрезало пути около моста через реку. Анархисты понимают это слишком поздно и падают в пропасть.

8. Milano Antarctica («Миланская Антарктика»)

В Милане запрещены путешествия во времени, но многие агентства нелегально продают билеты в прошлое в один конец всем, кто не удовлетворен своей жизнью. Хронополиция выполняет задание, останавливая путешественников по времени, потому что их рассматривают как общественную угрозу, представляющую опасность для хода истории. Детективы обнаруживают в конфискованных у агентств договорах имена путешественников во времени, среди которых также есть имена тех, кто еще не «прыгнул» в прошлое; тех, кого, они еще успеют остановить.

Однако в этом состоит главная дилемма: правильно ли это — останавливать путешественника во времени, если ему суждено совершить путешествие в прошлое? Если их имена появились в каких-то документах или доказательствах из прошлого, то понятно, что их уже нельзя остановить, не затронув ход истории.

Тем не менее, некоторых путешественников в прошлое полиция все равно преследует – это так называемые «политические», которые хотят прыгнуть в прошлое, чтобы изменить историю и создать лучшее настоящее. Но они также обречены на провал в связи с тем, что настоящее и их собственные жизни это результат прошлого. И что же?

Обе стороны обречены на поражение, из-за временных парадоксов никто не может ничего сделать. Тем не менее, все казавшиеся напрасными попытки изменить ход истории все же оказывают некоторый эффект, правда, на пространство. Из-за повреждения линии времени происходит своеобразное короткое замыкание, которое превращает Милан в Антарктический Милан.

Пейзаж потихоньку меняется, ледники окружают город, на горизонте появляются огромные айсберги, Ледовитое море затопляет часть городских окраин, и мегаполис с каждым днем становится все более изолированным от внешнего мира.

Происходит ряд необъяснимых событий: поезда возвращаются со станций отправления, так и не достигнув пункта назначения, дороги становятся длиннее и уже почти невозможно добраться из одного места в другое. Поэтому убежать из жестокого настоящего невозможно не только во времени, но и в пространстве. Нам нужно найти какие-то другие пути выхода…

9. A war without end («Война без конца»)

Перед нами документальный фильм о животных: ласточки гнездятся в радиоактивном саркофаге, накрывающем четвертый реактор Чернобыльской АЭС. В Лаосе дикие кошки спят в хижинах, сооруженных из неразорвавшихся снарядов, которые упали с неба во время войны во Вьетнаме. Бакланы на берегах Аляски, перемазанные в мазуте, который вылился из танкера «Эксон Валдез», умирают, распевая песни, никогда прежде не слышанные орнитологами.

10. We sigh at the edge of the stars («Мы вздыхаем на краю звезд»)

Давным-давно, в Средневековье, жители деревни боялись демонического существа, которое по слухам обитало среди руин древнего языческого храма (торгового центра у крупной автомагистрали). Ночью из этого места доносились ужасные звуки, ослепительные взрывы и человеческие крики.

Несколько молодых жителей деревни, то ли под действием гипноза, то ли ведомые тягой к суициду, безлунной ночью, когда вспышки становятся еще сильнее, пересекают запретную асфальтовую черту и исчезают в тенях близ языческого храма. Там, под взором одноглазого демона (кинопроектор по-прежнему в рабочем состоянии) они рассаживаются в заброшенном кинотеатре. И сидят там, зачарованные старым военным фильмом на неизвестном языке: они разучивают диалоги, повторяя их громкими голосами, как будто это коллективный очищающий ритуал.

Молодые люди начинают одеваться как персонажи этого кино, используя золу в качестве грима и обугленные тряпки, найденные в руинах магазина H&M, в качестве униформы. В это время в деревне их родственники слышат нечеловеческие крики солдат и шум стрельбы, многократно усиленный системой «Dolby Surround», и трясутся от страха.

Совершив ритуал, одетые в растерзанную одежду молодые люди, по-прежнему пребывая в шоке, утаскивают алкоголь из давно уничтоженного супермаркета и усаживаются на разломанных листах металла. Эти подвыпившие чудаки мечтают о новых замечательных мирах, поднимая свои пустые глаза к звездам.