Михаил Горшенев («Король и шут»): «В группе я один такой идиот»

Ровно два года назад умер Михаил Горшенев из «Короля и шута». «Там-там», популярность, наркозависимость, непростая судьба отечественных панк-музыкантов и другие больные вопросы в ранее не публиковавшемся интервью с Горшком, которое было взято промоутером и музыкантом Ильей Зининым для книги «Песни в пустоту», но так в нее и не вошло.

«Король и шут» на выступлении в программе «Живая коллекция» (25 марта 1998 года).

Текст и фото: Илья Зинин

Это интервью было взято 22 марта 2008 года перед концертом в СДК МАИ для будущей книги «Песни в пустоту». Горшок легко согласился поговорить про 90-е (Князь, к слову, отказался), был открыт, общителен, но сильно нетрезв. Он не ответил ни на один вопрос, а выдал вместо этого жутковатый поток сознания. В книгу ничего из нашего разговора, в итоге, не пошло — это вообще единственный случай в моей журналистской практике, когда музыкант не слушал вопросы и вместо того, чтобы отвечать на них, говорил о чем-то своем. Уже после выхода книги в одном из интервью в ее поддержку, я рассказал об этой беседе, после чего получил множество просьб ее обнародовать. В день памяти Горшенева мы публикуем отдельные, наиболее связные фрагменты из его монолога. У всех нас была ранняя юность, и почти у всех в ней был «Король и шут». Помянем!

О клубе «Там-Там»

Я тоскую по этому времени. Свобода полная была. Я жил там, как рыба в воде. Для меня это было святое место. Там не было чужих, такая коммуна была. Всегда концерты, прикольно… Пого — оно же оттуда пошло. В «Там-Таме» все сидели внизу в гримерочке, чай пили. Я там тоже тусовал, авторитет свой поднимал. И стал еще более авторитетным, когда Рэтд из «Химеры» нас похвалил — он же сначала пренебрежительно отзывался, типа так: «Ну, металлисты». А потом послушал одну нашу песню, и ему понравилось. Мы совсем молодые туда пришли, а зал в «Там-Таме» собирали тогда «Химера», «Пауки». И вот мы прибились третьими играть. И Сева Гаккель сказал: «Вы будете скоро стадионы собирать». Пошутил типа.

О жизни в 90-х

Панки тогда были — эх, легендарные личности! Всяких «левых» людей мы называли «шелухой». Мы ходили и пиздили их — «киноманов» там, «алисоманов». Сейчас посмотри на «алисоманов» — извини меня, я там детей уже не вижу никого. И я не вижу, кто им придет на смену, ведь должны поколения сменяться. Потертые кожаные штаны тогда были обязательной нашей одеждой, потертые косухи — такие, чтоб нож не мог проткнуть. И мы всей шоблой тусовались в «Там-Таме» — скины, панки. «Шелуха», кстати, присоединялась к нам и тоже становилась крутой, на самом деле. Враги наши тогда были кто? Бандиты. Самые главные наши враги тогда. Ты не представляешь, как мы над ними издевались. Выследим двоих, знаем: у них оружие есть наверняка. А у нас оружие — ступки такие металлические. Первый помельче — его сразу вырубили, конечно. А второй крупный как обезьяна, башкир. Голова большая, круглая такая. Сильный, сука. Его со всех сторон ступками — бам, бам, бам! И так и бежим за ним — бам, бам, бам! Потом загоняли. И он сел, весь в крови уже, и плачет: «А-а-а-э-э-э-а-а-а». Ну что, сука, блядь, уродская морда! И мы давай плеваться в него. Было, что машины поджигали. Ходили на рынок на Дыбенко, там, где продавали «ханку», налет такой делали, с дубинками этими… Ну и «ханку», конечно, забирали. А потом у нас была война с фашистами, тоже сильная тема. Когда панки и скины разделились уже. Это вообще был пиздец. Как-то раз спасли сайкобиллы, когда нас двое против фашистов было. А потом мы стали вылавливать их всех. И они зассали.

О шоу-бизнесе

Сева Гаккель тогда еще стебался над нами, а в Москве нам помогали «Наив» и «Четыре таракана», потому что мы на одной волне были. Шевчук нам помог в 1996 году на фестивале выступить. В те времена вокруг уже были какие-то продюсеры, бедные достаточно, деньги давали, но только на запись. Помню еще «Улицы» и «Пауки» писались. Выстрелили, в итоге, только мы. С одним большим продюсером московским потом мы встречались, он предлагал такие темы: «мне 60%, а вам — 40%. И вас будут в «Утренней почте» показывать». «Иди на хуй!», — сказали мы ему. Но альбом потом продали Пригожину, даже не советуясь с юристами, прикинь, опасная тема. Он, кажется, не знал, что с этим делать. Вроде люди любят — значит, должно продаться. Но с ним в итоге спокойно разошлись, потом ему наш директор даже еще раз продал этот же альбом! Я люблю Sex Pistols, но мне смешно, ведь парни записали один альбом, и я понимаю, что это продюсерская история. Да, они его записали, но я также знаю, что они были реально подкормлены баблом Малькольма Макларена. Но тему сделали неплохую. Самым независимым из них был Сид Вишез, конечно. Его Макларен и убил. Меня тоже должны были убить, по идее. Я был наркоман еще круче, чем Сид Вишез. А дожил уже до скольки лет, да? Почему меня не убить? Потому что я сочиняю очень много, и тексты, и музыку, и группой руковожу. Не дай Бог, когда есть продюсеры. Это же бабки, бабки, бабки. И все продается. Когда с человека нечего взять, его убивают. Это шоу-бизнес. И Сид Вишез попал под эту тему, ему подмешали что-то в героин, я стопудово знаю. Сделали культом. Ну нормально.

О российских панках

Я как-то выступал в поддержку «Сектора газа», что-то там нужно было деньгами помочь, не помню уже, но любви к ним никогда не испытывал. Конечно, у меня гораздо больше любви к Летову, он для меня — панк-хиппи. Очень люблю «АУ» и Свинью, «Бригадный подряд». Люблю не тех ребят, которые сейчас, а тех, которые померли уже. Когда я выпустил альбом с песнями Коли Михайлова — представляешь, сколько денег он получил. Конечно, ему дали не всё — часть денег за альбом я себе забрал, Соя тоже забрал какую-то часть на дела «Бригадного подряда». Но при этом я представляю, что человек — бомж, и вдруг у него полный холодильник, чуть ли не впервые в жизни. Комнату ему сделали. И он нажрался, и такая радость! Я знаю, что счастье сделал человеку. И помер он почти сразу же. Мучался-мучался, а помер счастливым. Рикошет вот тоже помер. Был алкоголиком, я всегда ему говорил: «Ну чего ты пьяный?» Я же его приглашал петь некоторые песни, и постоянно не хватало его, он падал. И я ему: «Как ты пьешь так, что уже падаешь, заебал, блядь!» Я много лет торчал, а он на последних своих трех месяцах зачем-то купил героин. И передознулся. Я от него такого не ожидал.

«Король и шут» в эфире «Живой коллекции»

О стилях

Все мы, конечно, панки-металлисты-неформалы. Но есть такое мнение, что панк- это честная тема, а металлисты — это что-то надуманное. Рэтд из «Химеры» панк-металлист был по-любому. Он звуки извлекал металлические, слушал группу Sepultura. Не думаю, что ему Metallica совсем уж не нравилась. Slayer, которая величиной в мире металла считается — они говорят: «Мы — панки, а Green Day – говно вонючее». Даже Курт Кобейн всегда считал, что играет панк-рок, а гранж — это уже на него ярлык навесили. А сейчас еще другой панк появился — эмо-панк. Мне некоторые песни там, кстати, нравятся. Многие говорят, что «Король и шут» — панк. Но мы же не просто панк играем, там и ска-панк, и много чего еще, мы стараемся весь рок-н-ролл охватить. Мне кажется, что разные названия — ска-панк, панк-метал, альтернатива, все это крутится вокруг рок-н-ролла. А еще я всегда говорю, что надо уметь играть. Посмотри, как играет, например, Slayer. Так просто ничего не будет. И в музыке нужно разбираться. Есть такая прослойка молодежи типа Amatory – так там неуважение к Джиму Моррисону. Вы чего, вообще охуели? Они не знают, что такое Doors! Я до сих пор дружу со старыми скинхэдами, у которых настоящая библиотека музыки, и я смотрю: «О, Siouxsie & The Banshees! О, Spermbirds – нихуя себе!» Правда, теперь они под каким-нибудь Баркашовым, руководят дураками, которые думают, что они штаны начали первыми закатывать.

О дружбе народов

Я вот думал, почему «Король и шут» так любит Украина. А у них даже на деньгах Владимир Красно Солнышко — наш же князь, понимаешь, что у них, что у нас. В принципе, они древнерусские. Украинцы — они произошли от древнерусских по ветви, получается. Русские — это уже тема немного другая, это Москва. И пошли они с христиан. Крестьяне-христиане — созвучно же, да? Везде селяне, а у нас крестьяне.

О публике и популярности

Я публику свою ненавижу, хочу чистить ее. Ты посмотри, какие дебилы! Почему мы хотим сейчас дорогие билеты сделать? Мы хотим убрать некоторую публику. Противную нам, колхоза не должно быть. Сейчас я не могу ходить на концерты нормально. А я до сих пор хочу ходить и пого танцевать. Но могу теперь только сам со сцены петь.

О зависимости

Когда это все стало популярным, у меня стало много денег, я в наркотики ушел. Количество денег позволяло мне это. Я один из группы такой идиот, который все деньги, что зарабатывал, тратил на наркотики. В принципе, я на грани всегда. Я, конечно, женился… Но все равно я готов и знаю, когда мой путь завершится. Я имею в виду «золотую» иглу, как это у наркоманов называется.