Барни (Napalm Death): «Нас пытались запретить за то, что мы не гомофобы»

В воскресенье, 16 апреля, в московской «Вольте» выступят грайндкор-короли Napalm Death. Sadwave поговорили с вокалистом группы Барни о главных записях жанра, хрюкающем дэт-метале, бухле и драке с Пауком из «Коррозии металла».

Беседовал: Александр Токарев

— В этом году исполняется 30 лет первому альбому Napalm Death «Scum». Планируете что-нибудь особенное в связи с этим? Многие группы дают концерты, на которых исполняют свои классические альбомы целиком.

— Не, даже не обсуждали это. Вообще, если ты следил за тем, что делают Napalm Death все эти годы, то мог заметить, что мы пытаемся избегать вещей, которые были бы даже слегка предсказуемыми. Нам бы не хотелось, чтобы нас воспринимали, как группу, ностальгирующую по былым временам. У нас есть ощущение, что нам есть что предложить – новые альбомы, которые весьма сильны. Так что не хотелось бы заниматься самоповторами. И это не укор в сторону групп, которые так поступают, это их выбор. При этом на концертах мы всегда мешаем новые вещи со старыми. Мы не из тех групп, которые отказываются играть песни со старых записей, потому что, мол, с тех пор уже тридцать лет прошло, в чем смысл играть треки с первых двух альбомов? Мы всегда помним о своих корнях. Но в чем смысл все время ностальгировать по былым временам? Суть в том, чтобы не скатываться в самопародию и стараться не быть предсказуемыми.

— Последний альбом Napalm Death «Apex Predator – Easy Meat» действительно звучит весьма экспериментально. Такое ощущение, что это идеальный вариант маткора.

—  Да не знаю. Если ты посмотришь на наши остальные альбомы, они всегда были довольно экспериментальными, вплоть до того же «Scum». Возьми «From Enslavement to Obliteration» – первый трек звучит, как Swans, ну, по крайней мере, Swans образца 1982-го года (смеется). Не так уж много групп, игравших быстрый хардкор, занимались подобными вещами в то время. Так что так или иначе мы экспериментировали со звучанием на каждом альбоме. Маткор? Ну насчёт этого я особо не знаю, но многие подобные группы говорили в интервью, что Napalm Death сильно на них повлияли, так что мы могли записать нечто подобное непреднамеренно.

— Грайндкор в начале своего пути отличался острым социальным посылом…

— Napalm Death такими и остались

— Тогда как это всё докатилось до хрюкающего дэт-метала и фестивалей типа Fekal Party?

— Ну, это лишь одна разновидность жанра. И я не буду сидеть тут и заявлять, что эти группы ничего не стоят. Возможно, они и не в моем вкусе, но даже будучи участником группы, которая стояла у истоков жанра, я думаю, было бы грубым с моей стороны заявлять: «Эта музыка должна развиваться исключительно так и так». Да, я скорее разделяю твой взгляд, но это не значит, что я должен быть снобом и заявлять, кто заслуживает внимания, а кто нет. Моя забота, чтобы Napalm Death, как часть сцены, оставались максимально захватывающими и необычными, бескомпромиссными в текстах и максимально человечными. То есть, такими, какими мы были все эти годы.

— В 1994 году Napalm Death играли в Эстонии, и у вас случился перемах с группой «Коррозия Металла» из-за их нацистских взглядов. Приходилось ли вам еще когда-нибудь сталкиваться с подобными ситуациями?

— Такое случалось, да, но не настолько часто, чтобы я это четко запомнил. С «Коррозией» получилось как – там был один парень (видимо, Паук — прим. Sadwave). До знакомства я о нем ничего не знал. И не слышал, чтобы он или его музыканты пороли фашистскую хуету. И тут вдруг из разных источников я узнаю, чем он занимается — устраивает концерты с неонацистской мишурой, не знаю, зачем, может, чтобы зрителей развлечь. Само собой, любому нормальному человеку такое покажется слегка пугающим, особенно, учитывая, какие страшные события пережили европейцы в 1940-х. При встрече я спросил у ребят из «Коррозии», о чем весь их балаган, они сразу отреагировали агрессивно, так что нам пришлось защищаться. С ними оказалось много друзей, было непросто.

Причем этот чувак настолько жалок, что до сих пор говорит о нас всякую хуйню. Он даже пытался настучать на нас властям, чтобы они не пустили нас в Россию как противников гомофобии. Ну да, мы такие, отрицать не буду (смеется). Все эти попытки очернить Napalm Death очень забавны, так что пусть делает, что хочет. Мы всегда будем отстаивать принципы равенства, терпимости, человечности, а если это кому-то не нравится – это их проблемы.

— Я к чему спросил, собственно. Есть такой персонаж – Фил Ансельмо из Pantera. Как так вышло, что никто до сих пор не надрал ему задницу? Чел постоянно вытворяет какую-то хуйню, зигует со сцены, орет «White Power!», а все говорят: «Ну-у, это Фил, ну он просто такой». Что за хрень-то?

— Не уверен, что если Филу надрать задницу, это решит проблему. Мы ведь уже проделывали это с «Коррозией Металла». Понимаешь, махачи на улицах, конечно, работают в какой-то степени, но не искореняют проблемы. Ты просто дерешься на улице, потом идешь домой, потом снова дерешься на улице. И так вечно, проблема не исчезает.

Что касается Фила, мы не то что бы приятели, но я могу с уверенностью сказать, что он не расист и не фашист. Он просто алкоголик, у которого слишком много свободного времени и слишком много возможностей. Я бы не стал ни в коем случае оправдывать чьи-либо фашистские взгляды, но этот человек не такой. Ясное дело, никто в здравом уме не стал бы нести всю эту чушь, что несет Фил, тут я его не оправдываю, но не думаю, что он действительно во все это верит. Ансельмо просто идиот, который по синьке порет чушь.

— К слову, об алкоголе. Сколько ты уже не пьешь?

— Я выпиваю, просто очень мало, научился себя контролировать. Было время, когда я совсем не пил, но потом, лет 15 назад, снова начал. Тяжелая ситуация, у меня были большие проблемы с выпивкой, но я справился. Так что сейчас мне достаточно всего пары-тройки бокалов пива – и после я не пью несколько недель. Мне нравится хорошее пиво, а когда оно действительно хорошее, хватает нескольких бокалов, чтобы насладиться вкусом и при этом не нахуяриться в дрова. Раньше мой организм был намного более толерантен к алкоголю, а теперь реально становится плохо после нескольких стаканов. В общем, я получаю удовольствие от пива так же, как от еды, мне нравится его вкус.

— Главред Sadwave ненавидит футбол, так что я просто обязан тебя о нем спросить.

— Разумеется (смеется)

— Известно, что ты болеешь за Aston Villa. Я тоже увлекаюсь футболом, но почти перестал ходить на стадион из-за того, что там всегда есть огромная вероятность оказаться в толпе нацистов и правых. Как ты с этим справляешься?

— В Британии такая проблема тоже есть, но она не настолько остра. Не очень в курсе насчет России, но я знаю, что в Восточной Европе правых на футболе много, например, в Польше. Но у нас все не так плохо, да, возможно, есть небольшое количество людей с подобными взглядами, но они не высказывают их открыто. Окажись я в такой ситуации, как ты, то, скорее всего, не пошел бы на стадион. Я не перестал бы при этом поддерживать клуб, но подвергать себя опасности ради этого не готов.

— Назови пять наиболее важных альбомов в грайндкоре.

— Ну, это не обязательно будут чисто грайндкоровые записи, но давай попробуем.
В первую очередь, я бы назвал Discharge, я знаю, это очевидно, но «Why?». именно что стилеобразующая запись. Звук баса на этом альбоме – образец для многих грайнд-групп. Возможно, кто-то назвал бы тебе другой альбом Discharge, но для меня это «Why?»

Далее, Siege «Drop Dead». Все знают Siege. Их демо, 6 песен на 8 минут, одна из главных записей в жанре. Они переиздавали её раз, наверное, триста (на самом деле пять — прим. Sadwave), пытались сделать звук получше. Прекрасная пластинка.

Что еще…думаю, альбом Septic Death «Now That I Have the Attention, What Do I Do with It?». Это группа чувака по имени Пуссхед, тем, кто не особо рубит в грайнде, он может быть известен по оформлению обложек Metallica (а ещё, к примеру, Misfits и Доктору Дре -прим. Sadwave). Spetic Death великолепны, они играют на невероятных скоростях, и у них великолепный хаотичный саунд.

Так, еще Deep Wound. Там играл Джей Мэскис из Dinosaur Jr. Их семерка 1982-го, кажется, года, очень крутая, одна из центровых в жанре.

Что бы еще назвать…

— Может быть, «Scum»?

— Пожалуй, да, если абстрагироваться от того, что я участник Napalm Death, то почему бы нет? Этот альбом всегда был мне очень близок, я обожал Napalm Death за их необычность и страсть к преодолению границ дозволенного. Кто-то может сказать, что это нескромно с моей стороны, но в 1987 году, когда я еще не был участником этой команды, Napalm Death были моей любимой группой, так что, думаю, я имею право считать «Scum» крутой пластинкой (смеется).

— Вопрос от моего внутреннего музыкального зануды. Если отбросить все годы Napalm Death, все эксперименты и так далее, и «вернуться к корням», кем ты себя все-таки ощущаешь, панком или металистом?

— Хороший вопрос. И знаешь, я бы не хотел на него отвечать. Я – это я. Много лет назад я подумал и решил: «Знаете, что? Не хочу я быть ходячим стереотипом, я просто хочу делать что-то свое». Я люблю панк. Мне нравятся многие стороны панка. Мне также нравится метал, в той или иной степени. Мне нравится всё понемногу. Странный синти-поп 1980-х, постпанк. Я просто хочу быть собой. Мне насрать, если я выгляжу недостаточно субкультурно и не оправдываю чьи-то ожидания. Главное, быть честным с собой.

— Ты, наверное, слышал слоган «Сделай панк угрозой снова»?

— Ага.

— Так вот, как снова сделать угрозой грайнд? Или он и так опасен?

— Думаю, все зависит от того, что понимать под угрозой. Я не жду, что каждая грайндкор-группа будет так же чутка к проблемам этого мира, как Napalm Death (по крайней мере, мы искренне пытаемся такими быть, не знаю уж, насколько успешно). Но фишка в том, что, в общем, любая музыка – это уже оружие. Какие еще методы есть у людей, чтобы противостоять власти, кроме культуры, музыки, активизма? Конечно, музыка – это важное оружие. Napalm Death всегда готовы выйти вперед там, где это необходимо.

При этом я не хочу напрямую угрожать людям, которые мне не нравятся. Я хотел бы бросать вызов мирно, потому что я осознаю, что насилие всегда заходит слишком далеко. Революция, о которой я говорю, наша революция, заключается в том, чтобы достигнуть человечности мирным путем. Некоторые могут возразить, что это невозможно, но я другого пути не вижу, важно не множить насилие. Все, что мы можем – это продолжать пытаться, добьемся мы успеха или нет – дело десятое. Мы никогда не сдадимся, пока я верю, что мы делаем правильные вещи, и пока в это верит группа.

Napalm Death выступят в московском клубе Volta в воскресенье, 16 апреля

Вконтакте Twitter