 |
Руслан Ступин,
|
Беседовал: Максим Подпольщик
— В конце минувшего года «Наив» отметили 25-летний юбилей, однако книга, посвященная ранним годам существования группы, вышла только сейчас. Почему работа длилась так долго?
— Идея написать книжку о «Наиве» пришла в голову Максу Кочеткову около 10 лет назад. Он начал делать ее еще когда жил в Сан-Франциско. Макс планировал выпустить альбом с фотографиями и минимальными комментариями. Я ему предложил снабдить книгу дополнительным текстом, так как публиковать одни фотографии – это скучно. Он ответил: «Хочешь — напиши». Ну, я и написал. На это у меня ушло около двух недель, и я практически не редактировал то, что у меня получилось. Дальше начались проблемы. Макс вернулся из США, лишившись человека, который изначально взялся верстать книгу. Он начал искать ему замену здесь, но это затянулось. Весной минувшего года Макс вновь активно занялся проектом, завершив его к концу осени. Так что чистое время работы над книгой составило всего год, а тянулось все дело гораздо дольше.
— Почему Чача Иванов не написал в книге ни главы, ограничившись лишь предисловием?
— Уже не будучи участником «Наива», я сказал Саше, что Макс пишет книгу, и я принимаю в этом участие. Мне не хотелось, чтобы для него это стало неожиданностью, поэтому я предложил Чаче тоже что-нибудь написать. Мне показалось логичным подать эту историю от лица трех человек (так как барабанщик оригинального состава группы Миша Полищук умер). Иванов отнесся к этой идее скептически, сказав: «Ты знаешь, сколько я с Максом знаком, столько он собирается эту книгу написать, так что я сомневаюсь, что она когда-нибудь будет закончена». Тем не менее, он читал мои главы и был в курсе происходящего. Когда книга была закончена, Макс предложил ему написать предисловие, было бы глупо вообще не дать ему слова. А так, жаль, конечно, что его голоса в книге практически нет, так как все описываемые в ней события каждый из нас помнит несколько по-разному. Факты не искажены, хотя в некоторых местах хронология, возможно, несколько нарушена. К примеру, я был уверен, что мы ездили в европейский тур в 1992 году, но Максим меня поправил, сказав, что это было в 1993-м, сохранилось много документов, подтверждающих данный факт. Но это, по-моему, не принципиально. Возможно, какие-то моменты можно было бы изложить чуть подробней, но тогда книга была бы в пять раз толще.
— Значит ли это, что будет второй том? На обложке книги написано «том первый».
— Мне это было бы интересно, надо обсудить данную идею с Максом. Все архивные материалы лежат у него, так как я постоянно все терял. Если он решится на это, то я только за. С удовольствием бы написал что-то еще. Возможно, второй том получится не таким объемным, как первый, но его можно было бы сделать более увлекательным.
— Ты сказал, что некоторые события, описываемые в книге, можно было бы изложить подробнее. Расскажи, что случилось между возвращением «Наива» из евротура 1993 года и выходом альбома «Dehumanized States Of America», который до сих пор остается самой экспериментальной работой группы. Как вы пришли к такому необычному звучанию?
— После окончания тура группа вернулась домой через Финляндию, а я уехал автостопом во Францию к своему другу Архипу. Мы с ним путешествовали по всей Европе, играли на улицах и в клубах, я вернулся из этого путешествия совершенно другим человеком. Альбом «Dehumanized…» я фактически привез с собой, сочинив его в поездке. Он радикально отличался от того, что «Наив» делал до этого. Работая над ним, я ни на что не ориентировался. Когда ты живешь на улице в чужой стране без документов и денег, имея с собой только гитару и такого же, как ты бездомного приятеля, это накладывает на тебя определенный отпечаток. У тебя нет ни будущего, ни прошлого, ты находишься в таком состоянии (психологическом, в том числе), когда тебя вообще ничто не ебет. Ни какой бы то ни было формат, ни то обстоятельство, придет ли к тебе публика на концерт; ты не задаешь себе вопроса на каком языке петь, и стоит ли сделать музыку более или менее доступной. Тебе на это плевать, и это на самом деле очень хорошо. Я с этим ощущением выехал из Европы в 1993 году и до сих пор с ним живу. А вернувшись, я увидел, что дела в группе приняли не очень приятный оборот. Из всех, с кем я играл тогда в «Наиве», только Денис Петухов (басист, заменивший уехавшего в Штаты Макса) целиком отдавался творческому процессу. Для Саши и Майка группа была не то что хобби; частью жизни, конечно, но не большей ее частью. Для Майка были важнее тусовки и наркотики, для Саши – семья и работа. Я это отчетливо понял, потому что мне было с чем сравнить. Играя в Европе на улицах с различными музыкантами, я видел отношение к делу людей, которым музыка была по-настоящему интересна. А вернувшись, я вновь столкнулся с тотальным совком и разговорами в духе «поймут нас или нет?», «а куда с этим идти?», «а это же никто не возьмет»…за месяцы бродяжничества я от всего этого отвык. Я сделал пластинку в стиле, который в то время в Европе был прогрессивным и модным. Такую музыку играли в клубах талантливые, молодые составы. Конечно, я находился под их влиянием. В то время кроме меня музыку в группе практически никто не писал, так что «Dehumanized…» вышел таким, каким я его видел. Я хотел записать все с электронными барабанами, но Саша привел аргумент, который меня убил. Он сказал, что Майк обидится. Я сказал, ну ладно, давайте писаться с живыми ударными.
«Наив» — Dehumanized
— Но это же странно – панк-группа с электронными барабанами. Или ты такими категориями не мыслил?
— Я могу сказать такую штуку, что панк-рока вообще не существует. Это в первую очередь культурное явление, имиджевый проект. Взять, к примеру, Ramones – это панк-рок. И Green Day – это тоже вроде как панк-рок. Ну, и где при этом Ramones, а где Green Day? Как их можно сравнивать? Или возьмем The Clash и Джи Джи Аллена – они рядом стоят что ли? Тем не менее, всех их называют панк-роком. По-моему, это слишком общий термин. С таким же успехом можно сказать, что The Beatles и Slayer – это рок, а Чарли Паркер и Майлз Девис – это джаз. Почему Билли Айдол считался панк-исполнителем, хотя у него на записи не было ни одного живого инструмента, кроме гитары? Да и вообще, я же не глухой, я слышу, что, скажем, NOFX играют с подзвучкой. Так что я не считаю, что наличие или отсутствие живых барабанов для панк-группы – это нечто принципиальное. Мне вообще не кажется, что альбом «Dehumanized…» имеет какое-то отношение к панк-року. Более того, по-моему, никакого отношения к нему не имеет и альбом «Пива для «Наива» – глэмовые рифы с соляками на 32 такта – это, по-твоему, панк-рок?
— Так в этом же была своя специфика, мне кажется. Из-за Железного занавеса и недостатка информации советские панки были вынуждены придумывать свой панк-рок, и в том, каким он получился, и заключается основной интерес данного явления, на мой взгляд.
— Да была вся информация, я же работал пластиночным спекулянтом, у меня было все, что нужно. В детстве, в конце 1970-х, я уже слушал Ramones и Sex Pistols. Их записи попали ко мне, когда эти группы были популярны во всем мире, а не когда о них узнали в Советском Союзе. Я никогда не думал о стилях; как у меня как сочинялось, так я и записывал. Мне всегда было все равно, панк это, глэм или что-то еще.
— «Dehumanized…» – это единственная экспериментальная пластинка «Наива», после нее группа скатилась к более традиционным панк- и рок-формам…
— После «Dehumanized…» идет альбом «Пост-алкогольные страхи», я там написал только одну песню «Однажды утро не наступило». Все остальное сочинил Петухов. И Иванов одну песню, как обычно. Я тогда сильно бухал, так что об этом альбоме логичнее спросить Дениса или даже Билли Гулда из Faith No More, который его продюсировал. Во время записи «Страхов» мы с Ивановым пили по очереди — то я впадал в длительный запой, и тогда рулил всем он, то он пропадал на долгое время, и штурвал переходил ко мне. А потом пришел Снейк… и, не впадая в запой, сделал все сам (смеется).
— А «Оптом и в розницу»? Почему этот альбом получился таким форматным?
— С моей точки зрения, он не получился форматным. Материал для этого альбома я целиком написал сам, и те, кто меня знают, все прекрасно поняли. С данной пластинкой я сделал буквально следующее. Абсолютно каждая песня на «Оптом и в розницу» стилистически прямо или косвенно цитирует группы, которые я слушал в детстве. Местами я позаимствовал некоторые рифы целиком. Например, в «Измене» рифф взят у датской группы DAD, «Сны» — у команды Sigue Sigue Sputnik, вот они, кстати, играли панк-рок с драм-машиной. «Надоело мое тело» — это обработанный риф из песни Police «Spirits In A Material World» и так далее. На этой пластинке я хотел отдать дань авторам, которых слушал в 14-15 лет. К сожалению, этого почти никто не понял.
— Судя по вашей с Максом книге, на начальных этапах «Наив» очень сильно интересовались тем, что происходит на Западе, читали MRR, держали руку на пульсе эпохи. Но чем дальше, тем больше группа, так скажем, отрывалась от общемировых тенденций, превратившись в проект исключительно для внутреннего пользования.
— Да не сказать, что мы перестали держать руку на пульсе, вопрос в том, насколько интересно было повторять то, что делали на Западе. Например, во второй половине 1990-х во всем мире был очень популярен ска. Однообразная и скучная музыка. Ну, и что, мы должны были играть ска только потому, что это было модно? Играть говно, потому что это круто? Мы были в своей нише, оставаясь в рамках более традиционных форм. До некоторой степени мы были заложниками своего стиля; наша публика ходила именно на то, что мы играем, так что мы не видели смысла меняться. Было бы глупо, если бы группа, которая играла традиционный панк-77 с примесью глэма начала бы вдруг выпускать нечто скейтбордистское, хотя технология производства подобных шлягеров, на самом деле, еще проще, чем то, что делал «Наив» в начале 1990-х.
— В написанной тобой главе, посвященной европейскому туру, фигурирует весьма яркая личность датчанин Адам, который был турменеджером «Наива». Ты описываешь его как авантюриста, готового к приключениям. Известно, что с ним сейчас?
— На самом деле, Адам вполне себе законопослушный гражданин, он обеспечен, воспитывает дочь, с ним все в порядке. Только усы сбрил. Я его видел в прошлом году, мы с Максимом ездили к нему в Данию, он был турменеджером нашей нынешней группы Boozemen Acoustic Jam в Берлине.
Boozemen Acoustic Jam — Move On
— Расскажи о Boozeman. Как тебя потянуло на такую музыку? Я имею в виду кантри, блюграсс.
— Спасибо, конечно, за столь высокую оценку моей игры на банджо, но любой банджист плюнет мне в рожу, если я скажу, что играю блюграсс. Это очень техничная музыка, и она бесконечно скучная. Там нет рифов, есть только поливалово, под которое дядечка в бейсболке и клетчатой рубашке высоким голосом поет о том, как его бросила возлюбленная Мэри. У нас совершенно иная техника и подача. Boozemen Acoustic Jam – это и не кантри, это панк, который решен акустическими средствами, для меня это возврат к корням, абсолютно бескомпромиссный. Как будто не было прошедших 20 лет, когда большие лейблы наебывали публику, приучив ее к какому-то безобразному звуку и слову «формат». Я глубоко убежден, что можно играть музыку мощно, смешно и весело и не перегружать при этом гитару. Просто в какой-то момент мне надоело жужжание это беспонтовое, оно уже оскомину набило. С ним все понятно абсолютно, под ним нет ни обоснования какого-то, ни драйва, ни смысла. В большинстве случаев, это просто тупое мочилово. На Западе рок-музыканты выдают шоу, театр; то, чем эта музыка и должна являться. А на наших я смотрю, и мне страшно. Друзья присылают мне ссылки на видео якобы сердитых группы, которые выходят на сцену и давай сердиться. Бум-бац-бам, все дребезжит, орет, а смысла ноль. Из того обилия дерьма, в которое превратилась наша панк-сцена, мне нравится только «Смех», они смешные и не потеряли своего молодежного кайфа. Остальное вызывает зевоту. Многие мои бывшие соратники по сцене из тех, что до сих пор выступают, сами понимают, насколько все это скучно. Я вижу, с какой скучающей рожей они пишут свои песни, насколько это все происходит по инерции и без того кайфа, с которым это делалось теми же людьми лет 10-15 назад. У меня, например, так не происходит, у меня до сих пор глаза горят. Мы пьяные ужасно, и либо злые, либо веселые, нам по-прежнему нескучно.
Следить за концертами Boozemen Acoustic Jam можно здесь и здесь.