Московские постпанки «Затмим» выпустили альбом «Ближе». Пропустить такое мы не могли, так что милости просим. Текст: Антон Рабурма В «Ближе» есть все, что мы ценим в постпанке: щемящие переливы гитар, крепкий грув баса, четкий ритм барабанов и завораживающие партии клавиш. В текстах — надежда на завтрашний день, хриплое неприятие конформизма и попытка осмыслить т. н. реальность. Каждая композиция альбома — экзистенциальное откровение и путешествие по осколкам сомнамбулического бытия. Абсолютно сказочная «На шлеме марса» качает на гитарных волнах и плавно перетекает в штормовой набат, и особую лирическую ноту песне (как и альбому в целом) придает бэк-вокал бас-гитаристски «Затмим» Нади. Кавер на «Flowers and fire» англичан Blitz сплошь энергия и страсть, а синтпоповый «Грезят местью» ярко выделяется на фоне гитарного шелеста остальных песен.  «Затмим» все еще главные постскины в РФП, а вокалист группы Кирилл Сосед продолжает нести в груди пламя поэзии сегодняшнего дня. Оставайтесь чуть ближе — к себе, к другим, к настоящему. Презентация альбома состоится на «Складе №3» 24 августа

Наверняка вы знаете Диму Махно по множеству кавер-артов, афиш и мерчу с фентезийными сюжетами, гротескным насилием и голыми чудаками. Возможно, вы что-то слышали о группе «Жабий Оскал», некогда закалявшей сырым нойз-панком самые глухие гаражи острова Сахалин. 25 мая Дима открыл в Санкт-Петербурге «Виды Скейтобординга» — выставку про то, как меняется восприятие мира, если ты давно на колесах. Мы поговорили о субкультурах, о смерти и о том, как делать катание более абсурдным. Беседовал: Борис Сорокин Тебе уже, наверное, много раз приходилось объяснять задумку выставки. Сформулируем вопрос так: о каких видах скейтбординга вообще идет речь? Дима: Есть такая американская команда, называется Fancy Lad’s. Они делают трюки, у которых нет названия. Это очень нестандартный подход, когда ты видишь трюк и даже не можешь понять, что это такое. Это какая-то выдуманная штука и очень неклассическая. Когда я говорю про виды скейтбординга, то предлагаю посмотреть на него с новых, непривычных точек зрения. Можно неочевидные споты подбирать, можно экспериментировать, прокатиться на руках и сделать пятерное сальто назад где-нибудь в лесу на камне. Вспоминается твоё старое видео Схлнскй сктбрднг2. Там люди как раз катаются по парковым тропинкам и камням, заезжают на пень, прыгают со старого самолета… Дима: Да, на Сахалине была такая тема. Кататься там довольно-таки проблематично.

Представляем дебютный альбом московской группы «Похороны друзей» от участников «Преждевременного старения», Obdurandod, Toughguy, Degraded stoma, Bomzhiha и Konnakoven. Пост-панк от антимузыкантов, дожили… Текст и интервью: Шарль Пуковски Представьте себе современную российскую пост-панк-группу. Цой, гитарные переборчики и ревербер, как не в себя, угадал? Ну можно порадоваться, наконец-то подвезли разнообразия. Не поймите неправильно, все атрибуты жанра на месте. Электронные барабаны есть, переборы есть, ревербер на месте. Но вместо невнятного бубнежа мелодичное пение, заставляющее вспомнить любимчиков Belgrado и X-Mal Deutschland, гитара сопровождается депрессивной электроникой, временами отсылающей чуть ли не к Batcave-сцене. И добивкой ко всему — мрачные тексты, не оставляющие надежды на светлое завтра, при том, что музыка-то, в своей основе, танцевальная. Как «Грустная волна» — тотально одобряем. Кардиосклеп by Похороны Друзей Музыканты группы рассказали нам о песнях с альбома, постпанке и садоводстве. Вне группы «Похороны Друзей» вы все играете экстремальную музыку: крастграйнд, минскор, нойз и прочие извращения. Чего вас в пост-панк потянуло? Коля (гитара, программирование): Вообще я всегда был мультижанровым музыкантом. И, в том числе, пост-панк делал всякий непонятный, нестандартный. К примеру, трек «Похорон» «Режь» я сделал ещё году в 18-м. И само название «Похороны Друзей» (связанное с тем, что у нас с Вадиком много друзей почило) зародилось тогда же. Вадик (бас-гитара):

Слушаем недавний сингл нойз-рэп проекта «Узница Совести» в преддверии концертов в столицах. Стискиваем зубы, сжимаем кулаки, бодримся. Текст: Борис Сорокин Если на первом альбоме «Узницы Совести» сквозь шум, скрежет и крики проступает мир мефедронового шика и напряженной похоти, теперь зловещая эротическая витальность сходит на нет, сменяясь неутолимым «страшно и больно». Сингл «Тату» брызжет горечью, неотличимой от агрессии – ультимативной и беспроигрышной защитной реакции. Потому повторяемые из раза в раз слова «просто» и «прости» звучат без соразмерного их количеству сожаления – рычащий вокал Юли Данкевич легко способен превратить молитву в заговор на что-то очень недоброе. Здесь даже недвусмысленное «я живой» как будто лишь для того, чтобы указать на свою прямую противоположность. В мире «Узницы» смерть открыто претендует на то, чтобы стать темой каждой песни. Она наполняет повседневность своим незримым присутствием и все время маячит где-то на горизонте, улыбалась в окно сквозь метель, как в предыдущем сингле «Девичья Боль». Тату by Узница Совести Весь этот морок собирается под барабанный бит, а привычные шумовые сэмплы уступают место энергичному техно. «Узница» все еще часть «Нового Сибирского Порядка», о чем говорит и звучание, и надрыв, и характерная оголтелость живых выступлений. К слову о выступлениях. В прошлом году Юле удалось проехать на Газели Смерти около пятидесяти

Очень радуемся: комикс о Егоре Летове и Янке Дягилевой «Егор и Яна: Печаль моя светла» поступил в продажу. Один из авторов этого трогательного графического романа – наш редактор Вова Наумов. Гордимся! Текст: служба вчерашних новостей Sadwave «Егор и Яна: Печаль моя светла», как можно догадаться по названию, исследует запутанные и драматичные отношения Егора Летова и Янки Дягилевой. Уделено внимание и важным событиям в истории сибирского панка – в частности, в комиксе есть эпизод, посвященный первому концерту «ГО» в новосибирском ДК (и этот эпизод почти документальный). Но основа графического романа – попытка авторов понять, какими людьми были Летов и Дягилева. «Егор и Яна» – не первый опыт подобного рода: о сибпанке на языке комиксов уже рассказывали в этой работе. Однако «Печаль моя светла» – первый графический роман о культовых сибирских музыкантах, который вполне можно назвать официальным (с какой бы иронией мы бы не относились к этому слову). К изданию приложили руку Анна Волкова, близкая подруга Янки и героиня «Нюркиной песни», а также Наталья Чумакова, бас-гитаристка «ГО» и вдова Летова. Свой вклад в комикс внес музыкальный журналист Сергей Гурьев.  Рисунок «Егора и Янки» сделан художницей Ольгой Лаврентьевой, известной по графическому роману о блокаде Ленинграда «Сурвило». Авторы сценария – главный редактор издательства Alpaca и

Отвечая на незаданный вопрос «что посмотреть сегодня вечером?», рассказываем о no wave кино – первом опыте саморефлексии панк-рока на большом экране. Отвратительное качество, сценарный абсурд и режущие уши саундтреки – никакой пощады врагам плохого вкуса. Текст: Борис Сорокин А где волна? Возникновение ноу-вейва как отдельного музыкального явления принято связывать с безымянным пятидневным фестивалем в мае 1978-го в Artist’s Space, одной из галерей, которые в то время десятками процветали в неблагоустроенных районах Нью-Йорка. На импровизированной сцене группы экспериментировали с панк-роком, фри-джазом, фанком и электроникой. Кроме того, команды явно находились под влиянием нью-йоркского музыкального авангарда, или downtown music. Брайану Ино, случайно побывавшему на том фестивале, особенно понравились четыре группы: Mars, James Chance and The Contortions, DNA и Teenage Jesus and The Jerks. Композиции этих коллективов вошли в сборник «No New York», который определил (или, по мнению самих участников записи, излишне обобщил) ноу-вейв как самостоятельный музыкальный жанр. Ноу-вейв нес в себе куда более деструктивный заряд, чем первая волна нью-йоркского панка. Своими экспрессивными, грязными и, скажем прямо, садистскими звуковыми экспериментами новые группы передавали атмосферу отчаяния и неустроенности городских трущоб и культивировали полное отрицание ремесленнического подхода к музыке и искусству. Желание что-то сделать ценилось в богемном даунтауне конца 1970-х несоизмеримо выше умения. По всей видимости,