|
Никаким социальным сетям не удастся убить эпистолярный жанр. Sadwave начинает публиковать выдержки из писем нашего чешского корреспондента Збинека Винтра, объездившего весь мир в поисках достойного панк-рока и непротекающей крыши над головой. Часть первая: Дания.
Текст: Збинек Винтр Иллюстрации: Петя LastSlovenia Подготовка материала к публикации: Максим Подпольщик Ну что ж, с чего начать? О чем я тебе уже писал, а о чем – нет? Я в Копенгагене, Дания. Ты знаешь об этом? Работаю мальчиком на побегушках, развожу газеты. Это худшая работа, которая у меня когда-либо была. Ебануться можно. Где я остановился в Копенгагене? К сожалению, я живу не в сквоте, мне приходится снимать комнату. Ужасно дорогое дерьмо! Я живу в большом многоквартирном доме. Знаешь, как в мультике «Эй, Арнольд», где все чудаки снимали комнаты у деда главного героя и каждое утро выстраивались в длинную очередь в душ. Примерно так, только умножь масштаб бедствия на три. У нас эта ежеутренняя суматоха происходит на каждом этаже. В соседних со мной комнатах живут турки, китайцы, манильцы и всего два человека, говорящих по-английски. Это два молчаливых выходца из Туманного Альбиона с вечно скучающими лицами. Они ни с кем не общаются, так что я понятия не имею, что они забыли в промерзшем до костей Копенгагене. Подозреваю, что они торгуют наркотиками или чем похлеще, хотя с первыми здесь вроде бы и так проблем нет. В общем, каждый раз, когда я спросонья иду умываться, все они стоят молчаливой шеренгой в коридоре и ждут. Не имея возможности даже сказать им: «Доброе утро», я (всегда) становлюсь последним и жду, пока эти суровые мужчины сделают все свои дела. Это «утреннее стояние», как я его называю, порой оказывается настолько гнетущим, что мне даже хочется вырваться наружу и отправиться сквозь холод развозить газеты. Ух. Есть у нас, правда, один душевный человек. Как и во всяком дурдоме – это местный главный врач. Владелец пансиона. Его зовут Эрик. Он называет меня поляком, потому что это единственная восточноевропейская нация, которую он знает. К тому же поляков в Дании, как и во всей Западной Европе – пруд пруди. Как-то раз вечером он начал ломиться ко мне в комнату с криками: «Эй, поляк, ты там? Надо поговорить!». Все это сопровождалось ожесточенным стуком в дверь и яростным топаньем. Сперва я решил затаиться, попутно начав перебирать в уме эпизоды, за которые мне могло бы быть перед ним стыдно. Поняв, что вроде бы не успел ничего натворить, я открыл ему дверь, на всякий случай вооружившись старой велосипедной цепью, которую после ремонта моего железного коня у меня никак не доходили руки выкинуть. Когда я появился на пороге, Эрик моментально сменил гнев на милость и расплылся в умильной улыбке. Он был пьян как черт. Словно забыв о том, что еще секунду назад он готов был вышибить мне дверь, хозяин пансиона спокойно произнес: «Хочешь пива? Водки? Пойдем, расскажешь мне, что у тебя есть для миграционных властей». И захохотал. Выдавив из себя смешок, я попробовал отступить назад, но он схватил меня за руку, затем заглянул прямо в глаза: «Пожалуйста, пойдем. У меня день рождения, а ни одна тварь не согласилась прийти ко мне в такой мороз». Эрик живет в большой двухкомнатной квартире. У него есть все, что нужно одиноким датчанам под сорок: телевизор и ящик напитка с непроизносимым названием Påskeøl. «Садись», – бросил он, указав на кресло. Я сел. «Пей», — Эрик протянул мне холодную зеленую бутылку. Я сделал щедрый глоток, стараясь поскорее войти в состояние, когда весь мир кажется одним большим мутным зеркалом. Не знаю, правда, сколько бутылок мне бы для этого потребовалось. Как ни странно, любитель поляков был вовсе не настроен на общение. Прибавив громкость на телевизоре, он включил футбол и как-то резко успокоился. Первые полчаса Эрик изредка обращал на меня внимания, комментируя творившуюся на экране суматоху резкими возгласами на датском. Вскоре он замолчал, увлекшись игрой. Когда я приканчивал пятую бутылку Påskeøl (читается «Поскеёль» – прим.), Эрик уже мирно похрапывал, так и не дождавшись конца матча. Такой вот день рождения. Все это звучит депрессивно, но знаешь, я не переживаю. Только не я. Самое неприятное произошло со мной после нескольких недель работы (шести, если быть точным) я сломал руку. Дважды. Я ехал на велосипеде, будучи под мухой (какой сюрприз), без света, в дождь (еще один сюрприз – здесь льет как из ведра каждый божий день!). Мне очень не везло, я вильнул в сторону, испугавшись ехавшей впереди машины, и врезался в столб. Ударься я головой, то отдал бы концы на месте, это уж точно. Все было как во сне, я хотел поехать на велосипеде в больницу, но рука болела так, что я упал в обморок… в итоге, я бросил велик и пошел пешком, но тут вновь потерял сознание, так что пришлось все-таки вызвать скорую. В долбанной больнице мне просто перевязали руку и сказали прийти через 14 дней. Первое время я вообще не мог спать. Спустя две чертовы недели я поехал в больницу для повторного рентгена, и выяснилось, что кости срослись плохо и неправильно. Кроме того, не хватало маленького кусочка кости… Ну, не то чтобы он совсем пропал, просто находился не там, где нужно. А да, еще они сказали, что необходима операция, и чем скорее – тем лучше. Решив не гневить Одина, я отправился под нож в тот же день. По словам врачей, все прошло успешно, мою кость закрепили шестью болтами, но после этого она начала болеть, как я не знаю что. Всю следующую неделю я не спал, только выл как кошка. Тем временем у меня начались серьезные проблемы со страховкой. Теоретически, мой работодатель должен был оплатить лечение, но я не мог этого доказать, у меня не было ни единой бумаги на руках. Я серьезно опасался, что придется платить из собственного кармана. Этот вариант был для меня равносилен самоубийству. Три дня я просил чиновников выдать мне хотя бы временную страховку, умолял их поверить мне, это было хуже всего. В итоге они сжалились, и все необходимые документы оказались у меня на руках. Оставалось лишь надеяться, что власти сами все оплатят. В общем, из-за всех этих передряг я не ходил на работу четыре недели, и сейчас у меня снова нет денег. Дорогие вышли каникулы. ***** Я вышел на работу два дня назад. Рука очень болит… Вчера был суровый снегопад, и я упал на лестнице перед подъездом. Я уже почти рухнул на сломанную руку, но в последний момент смог с собой совладать и плюхнулся на голень. Теперь у меня там шрам 10 на 10. Но я все еще жив, ха-ха. Я даже могу печатать на компьютере (предыдущие четыре недели пришлось обходиться без этого развлечения). Вчера я должен был отправиться в больницу на последний осмотр, но там сказали прийти на следующей неделе, так как у них забастовка!!! Ха-ха-ха. Как больница может бастовать? Им что мало платят, какого хрена? Дания такая богатая и пафосная страна, и что, у местных чиновников нет денег, чтобы заплатить медсестрам и врачам? Дичь, я этого не понимаю. Они не знают, насколько они богаты по сравнению с людьми из Восточной Европы, и им все мало! Такова жизнь в Дании. Все датчане просто самовлюбленные богатые ублюдки, они не любят иностранцев и думают только о себе. Как бы то ни было, я все еще работаю разносчиком газет, ненавидя эту работу с каждым днем все больше и больше. Компания, куда я устроился, просто дрянь. Они хотят, чтобы я доставлял газеты даже туда, где люди их не ждут или не хотят получать. Поэтому я туда не еду, так как не хочу действовать им на нервы. Но козлам из моей конторы плевать, им нужно, чтобы газеты были доставлены по месту назначения, так что мне все равно приходится их отвозить, и, конечно, людям это не нравится, они злятся на меня и не платят чаевых. Наверняка меня скоро уволят за то, что я не привожу газеты тем людям, которым они не нужны. Абсурд. ***** Я начал искать другую работу. Сегодня был на бирже, они обещали помочь. Но им не понравилось, как я выгляжу, так что не думаю, что они еще объявятся, ха-ха. Ну, и пофиг! Почему я выбрал именно Данию? Здесь самые большие зарплаты. Как долго я планирую здесь жить? Не знаю, я не думаю об этом. Год, максимум полтора. Но, как я уже писал тебе, с таким же успехом я могу отправиться домой завтра, ха-ха. Честно признаться, в Дании все хреново. Здесь все говорят по-английски, но когда люди просекают, что ты иностранец – на помощь можешь не рассчитывать. В довершении всего, в Копенгагене все невероятно дорого. Трудно сказать, почему я задержался здесь так надолго, думаю, основная причина – это куча отличных концертов. Вот несколько особенностей местной сцены, о которых, я уверен, тебе будет интересно узнать. АПАТИЯ Хардкор-сцена в Копенгагене достаточно крепкая и активная, это здорово. Отличие датской сцены от чешской заключается в том, что скандинавы, как и все настоящие мужики, не танцуют. Я, конечно, не был на местных дискотеках, но если этих парней не может растормошить даже самый лютый грайндкор, то я уж не знаю, сколько тактов в секунду должно доноситься с колонок, чтобы они начали двигаться. Придя на концерт, датчане ведут себя как в Гранд-Опера: скромно стоят в углу, иногда хлопая в ладоши. Наивысшим знаком одобрения здесь считается зажатая в кулаке кружка пива, поднятая высоко над головой. Пиво здесь, кстати, стоит дороже входного билета. Еще датчане не признают компакт-дисков – на всех дистро-столиках только винил. На концертах в сквотах алкоголь стоит дешевле, чем в обычных барах. Мне кажется, для датских панков посещения концертов обходятся дешевле, чем для чехов. Ты можешь назвать меня нытиком из Восточной Европы, но что я могу поделать – было холодно, и я работал развозчиком газет. Это кого угодно вгонит в тоску. Многие концерты, возможно, казались мне лучше, чем они были на самом деле, потому что я постоянно напивался перед тем, как пойти на шоу. В завалящей группе Dr.Doom из Нидерландов мне слышались отголоски скоростного грайндкора в духе старого-доброго Nasum. Наверняка это был отличный концерт, жаль, что я ничего не помню, ха-ха. АРАБЫ Дело было на концерте в одном из местных сквотов. Играли японцы D.S.B. и местные ребята Sista Sekunden, Virgin Suicide, Hjertestop и Fy Fan. Я ждал этого шоу в течение всех этих долгих и скучных рабочих недель, и, как оказалось, зря. То есть было, конечно, весело, но несколько не так, как я ожидал. Что-то странное начало происходить уже во время выступления первой группы (вроде бы это были Fy Fan, хороший быстрый краст/хардкор из Мальмё). Какие-то арабы заявились на концерт и начали буянить. Это был тот год, когда датские художники нарисовали карикатуры на пророка Мухаммеда, чем страшно взбесили местных мусульман. Они были пьяны и вдобавок, по всей видимости, удолбаны какой-то наркотой. Незваные гости не поняли, что означал танец пого, и ударили кого-то в толпе. Несколько раз арабам было сказано прекратить, но от этого они становились только злее. Внезапно они начали избивать людей. Маленькая безобидная стычка переросла в массовую драку. Панки пытались выкинуть чужаков, но те, пока суд да дело, успели ударить вокалиста Sista Sekunden какой-то деревянной палкой, кусок дерева застрял у парня в голове. По словам Кристины из Nuclear Death Terror, которая всю ночь просидела у его больничной койки, музыканту очень и очень повезло – от смерти его отделяли считанные миллиметры. Концерт продолжился, но выгнанные арабы вернулись с подкреплением и начали швырять камни в сквот. Панки забаррикадировались и вызвали полицию. Те приехали, разогнали исламистов, объявили концерт оконченным и выставили всех на улицу. Провал. Те выходные были для меня сущим адом, потому что на следующий день я попал в велосипедную аварию и сломал запястье в двух местах. Иногда мне кажется, что у Копенгагена нет дна, если ты понимаешь, о чем я.
ДЕТИ Были выходные, и я заглянул на двухдневный фестиваль, проходивший в поддержку одного местного сквота. Выступали только копенгагенские группы. Много групп, много людей. Войдя в зал, я почувствовал себя так, будто попал в детский сад. Нет, это я не о панках, как можно было подумать – вокруг натурально сновали толпы малышни. Откуда они взялись? Мне приходилось ступать аккуратнее, чтобы случайно кого-нибудь из них не раздавить. Деткам было лет по восемь-двенадцать, не больше. Такое можно увидеть только в Копенгагене. Как рассказали мне олдовые панк-ветераны, этому «феномену» от силы пара лет. Никто не знает, как и почему мелкота стала ходить на хардкор. Ну, сами подумайте, что восьмилетний ребенок может смыслить в панке? Это либо такая мода, либо сейчас дети начали расти быстрее, чем раньше. Боже, они даже группы свои создают. В тот вечер, среди прочих, выступали две команды: Reaktion и Hojspaending. Участников каждой из них практически не было видно из-за инструментов. Одна из этих групп (не помню точно, какая именно) была очень плохой, а другая на удивление ничего. Отличный вечер, если вы не боитесь осознать, что у восьмилетних парней, порой, яйца покруче ваших.
НИ ОДНОЙ БЫСТРОЙ ГРУППЫ Что правда, то правда. Поверь мне, я прожил тут достаточно. Все местные группы звучат как американцы из Autistic Youth, если знаешь таких. Тьфу, я хотел сказать, Autistic Youth звучат как шведы. Мелодично и распевно, никакой ярости и злобы. Единственная группа в подобном ключе, которая мне нравится — это Masshysteri. Какая у них вокалистка – ты бы видел. Я готов жениться на ней, даже если ей под сорок, что, в общем, похоже на правду. Как бы то ни было, если музыкальная атмосфера в Копенгагене не изменится, я свалю отсюда, клянусь богом. Збиня покинул Копенгаген зимой 2010 года. Продолжение следует. Читайте также: Збинек Винтр: мастер-класс по интервью с грайндкор-группами. |
Вконтакте
Twitter
Один отзыв