Джордж Хирш (Blacklisted): «Я не жду, что на мой концерт вообще кто-то придет»
19 марта 2014

В эту пятницу 21 марта в Москве выступит одна из самых популярных групп современного хардкора Blacklisted из США. Ее вокалист Джордж Хирш рассказал Sadwave об одиночестве, любви к Высоцкому и не ответил на вопрос, почему он никогда не снимает толстовку с длинными рукавами.

blacklisted

За 10 лет существования Blacklisted практически не вылезали из туров, умудрившись в перерывах между разъездами записать три полноформатных альбома и кучу семидюймовок. За это время Blacklisted снабдили свой быстрый и злобный хардкор нотками стоунер-рока, гранжа и даже шугейза с нойзом. Лидер группы Джордж Хирш ничуть не менее интересный персонаж современной хардкор-сцены, чем, скажем, Уэсли Эйсолд из Cold Cave, с которым Blacklisted не раз ездили в тур. Помимо дружеских отношений этих музыкантов объединяет постоянное стремление выйти за рамки той или иной субкультуры. Так, помимо участия в Blacklisted, Джордж исполняет камерный и мизантропичный дарк-фолк в рамках сольного проекта Harm Wülf.

Беседовали: Александр Red Head, Максим Подпольщик

— Нам удалось увидеть Blacklisted на фестивале This is Hardcore, который прошел минувшим летом в Филадельфии. В какой-то момент ты произнес со сцены, что в последнее время ощущаешь себя мертвым. Что случилось?

— В тот период мне просто было очень плохо. Я ужасно себя чувствовал. В итоге мне удалось с этим справиться, но я понял одну важную вещь: чтобы выйти из такого состояния, нужно работать над этим каждый день. Я был стрейтэджером 18 лет и долгое время не ел мясо. Несмотря на эти добродетели, как кто-то их назовет, мне все равно не удалось спасти мир. И еще я понял, что стремление к этому, наверное, самый сложный путь из всех. Как бы то ни было, я очень люблю выступать на This is Hardcore. Вот уже много лет его делает мой друг Джо, с которым мы выросли бок о бок. Когда все только начиналось, мы часами обсуждали с ним концепцию будущего фестиваля. Мы не первый год на нем играем.

— Почему Blacklisted дадут всего один концерт в России?

— К сожалению, у нас есть время только на одно шоу, сложись ситуация иначе, я бы с удовольствием посетил и другие города России. Мы прилетим в Москву сразу после завершения нашего весеннего европейского мини-тура. Выкроить время было непросто, но мы всегда стараемся сделать все возможное, чтобы добраться везде, где нас хотят слышать.

Во время выступления на This is Hardcore на тебе была футболка Death in June. Что ты думаешь о частичном срыве антифашистами их последнего американского тура? Это наш любимый вопрос.

— Да, я в курсе всех этих скандалов вокруг Death In June. Я был на одном из их концертов и видел всех этих протестующих. Что я могу сказать? Death in June появились в моей жизни в очень подходящий момент. Я переживал некое крушение иллюзий и, по правде говоря, чувствовал себя очень слабым. Они стали одной из тех немногих групп, которые я смог слушать в тот непростой период жизни. Мне было 19 лет, и я чувствовал себя жутко одиноким. Музыка Death in June подарила мне возможность вновь ощутить себя сильным и независимым, как когда-то это сделали панк и хардкор. Творчество Дугласа Пирса помогло мне примириться с собственным одиночеством. Что касается его политических взглядов, он не раз делал официальные заявления, говоря, что он не фашист. Для меня этого достаточно, чтобы верить ему и продолжать слушать Death in June.

— Шесть лет назад в одном из интервью ты сказал, что песня Blacklisted «Matrimony» посвящена твоему неприятию концепции брака и замужества. Ты по-прежнему стоишь на этих позициях?

— Я никогда не выступал против брака как такового; эта песня о тех случаях, когда люди создают семьи только потому, что это якобы правильно, и так, мол, поступают все нормальные люди. Если вы нашли подходящего человека и готовы прожить с ним всю жизнь – это прекрасно. Если вам этого не удалось, то тоже ничего страшного. Для того, чтобы доказать свою любовь, не нужна бумажка с печатью. Еще агрессия песни «Matrimony», направлена на людей, выступающих против однополых браков.

Живое исполнение песни «Matrimony» на фестивале This is Hardcore в 2009 году.

— Ты часто говоришь об одиночестве. По этому случаю наш второй любимый вопрос – как с ним бороться?

— Универсального рецепта у меня нет. Не думаю, что он вообще существует. Я просто стараюсь концентрироваться на своих музыкальных проектах. Harm Wülf мне очень в этом помог. Я сажусь и начинаю играть на гитаре, надеясь найти то, что будет со мной разговаривать и отвечать мне.

И еще о не самых приятных ощущениях. Blacklisted много времени проводят в разъездах. У тебя не бывает посттуровой депрессии? Вообще, можешь вспомнить самые приятные и неприятные моменты выездных концертов?

— Я не делю туры на приятные и неприятные. Я побывал в разных поездках и считаю, что все было не зря. Концерты в Германии прошли не лучшим образом, но эта страна очень красивая, и я рад, что мне удалось там побывать. Могу сказать, что не люблю путешествовать бесцельно. Я привык постоянно двигаться вперед во всех смыслах этого слова, и музыка мне в этом сильно помогает. Тем не менее, у меня никогда не было посттуровых депрессий. Возвращаясь домой, я обычно позволяю себе отдохнуть, а потом начинаю думать о своем следующем шаге, туре или рабочем дне. Когда я вдруг теряю концентрацию, то да, происходит стагнация. Все кажется бессмысленным, и я начинаю тосковать.

— Давай поговорим о Harm Wülf. Как ты пришел от хардкора к фолку?

— Я давно хотел сделать что-то совершенно безумное и бескомпромиссное. Катализатором послужил страх, внезапно ставший неотъемлемой частью моей жизни. Так что я решил отложить на какое-то время свои прежние занятия и попробовать что-то новое. Мы с моим другом Артуром пошли в студию и записали дебютник Harm Wülf  «There’s honey in the soil so we wait for the till…», который вышел на Deathwish в октябре.

— С кем ты обычно выступаешь?

— Я выступаю достаточно редко. И как-то вообще не жду, что на мои концерты кто-то придет. Тем не менее, мне хотелось бы играть чаще и делить сцену с людьми, в компании которых я бы чувствовал себя комфортно. Неважно, какую музыку они будут играть – агрессивную, мягкую акустическую или это вообще будет оркестр. Я стараюсь не привязываться к жанрам. Я просто играю музыку, а как ее назвать, пусть решают слушатели. Корни всей моей музыки растут из панка, это касается и Blacklisted, и Harm Wülf . Для меня все это панк и хардкор. В эти музыкальные рамки умещается вся моя жизнь; это начало начал.

— Кстати, как любители Blacklisted относятся к твоему акустическому проекту? Хардкорщики негодуют?

— Не в курсе, на самом деле, да я и не интересовался их мнением. Большинство хардкорщиков едва ли любят тот хардкор, который нравится мне. Так что мне бы не хотелось знать, что они думают о Harm Wülf. Я очень чувствителен.

Песня с дебютного альбома Harm Wülf. Альбом выпустили друзья Джорджа с  крупного по независимым меркам лейбла Deathwish Rec., который обычно издает хардкор и метал.

— Что ты думаешь о захлестнувшей хардкор-тусовку моде на дарк-фолк и хайпе вокруг проектов типа Cult of Youth и King Dudе?

—  Если такой тренд и впрямь существует, то я его поддерживаю! Мне нравится Cult Of Youth. Но, по-моему, та мода, о которой вы говорите, не имеет отношения именно к фолку. Тут, скорее, речь идет о готических тенденциях в панк-сцене – постиндастриал, мрачная фэнтезийность, вот это все. Фолк тут не при чем, его я любил всегда, как и акустическую музыку в принципе. Боб Дилан, Ник Дрейк Джон Фэи, Владимир Высоцкий, Death In June и Sol Invictus – для меня между ними нет принципиальной разницы. Я никогда не велся ни на какую моду.

— Признаться, мы приятно удивлены, что ты знаешь Высоцкого. Ты читал его тексты? Есть любимая песня?

— Я слышал далеко не все его песни и, конечно, не особо в курсе, о чем они. Моя любимая композиция Высоцкого – это «Кони привередливые». Я читал некоторые его тексты, искал их в интернете. Еще мне нравится Жак Брель, французский шансонье. Так как он тоже поет на незнакомом мне языке, то я воспринимаю его голос как отдельный инструмент. Поэтому вся подобная музыка для меня как бы инструментальная. Высоцкий и Брель поют с такой отдачей и страстью, что их песни захватывают вне зависимости от того, понимаешь ты, о чем они поют, или нет. Не могу сказать, что понимать тексты их песен для меня так уж важно. Я ценю их такими, какие они есть. Если бы они пели на английском, их творчество воспринималось бы совершенно иначе, эффект был бы другой. Что-то неизбежно потерялось бы при переводе.

Продолжая тему фолка. На Soundcloud-странице Harm lf написано, что твой проект вдохновлен «гротескной американой». На наш взгляд, твоя музыка звучит, скорее, по-европейски.  С термином «американа» принято ассоциировать всякую южную готику типа 16 Horsepower и Slim Cessna’s Auto Club. Harm lf  совсем не похож на эти группы.

— Я американец. Поэтому Harm Wülf — это американский проект. Ваше мнение, безусловно, имеет право на существование, и я не буду с ним спорить. Конечно, на меня повлияли зарубежные группы типа Sol Invictus, которые превратили европейский стиль жизни и все, что связано с Европой, в своего рода фетиш. Тем не менее, исконно американские команды типа Angels Of Light мне гораздо ближе, а Хемингуэй, Кормак Маккарти и Фланнер О’Коннор для меня важнее, чем Жан Жене или Ницше. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос. Что касается проекта Слима и 16 Horsepower, я их уважаю, предпочитая, впрочем, более поздний проект Дэвида Юджина Эдвардса Woven Hand. Я был крайне возбужден тем фактом, что лейбл Deathwish выпускает его новый альбом (релиз назначен на конец апреля – прим. Sadwave). Выступление Эдвардса на разогреве у Swans в Нью-Йорке в мой день рождения стало одним из самых памятных событий в моей жизни.

 Blacklisted существуют более 10 лет. Наверняка ваша публика за это время успела несколько раз обновиться. У тебя не возникало ощущения, что ты слишком надолго задержался в сцене?

Наша публика успела смениться несколько раз, это правда. Если честно, меня радует, что она вообще есть. А так, мне сложно ответить на этот вопрос однозначно. Могу сказать точно, что со временем желание быть принятым в панк-хардкор-тусовке испарилось, осталось только стремление творить дальше. А вот из этого состояния, по-моему, уже невозможно вырасти. Тем не менее, я понимаю, что мое творчество неизбежно будет ассоциироваться с панком и хардкором. Эта музыка и культура в свое время оказала на меня огромное влияние, так что смыть ее след невозможно.

«I Am Weighing Me Down» — единственный клип Blacklisted. Снимался он, видимо, в одном из гаражей родной для музыкантов Филадельфии.

— Самый опасный и странный концерт, на котором ты был?

— Я сталкивался с опасностью на концертах только в подростковые годы, впервые окунувшись в панк-хардкор. В 13 лет мир кажется тебе очень большим; ты находишь единомышленников, вокруг вас возникает особая атмосфера, и все, что находится за ее пределами, ты воспринимаешь как странное и необычное. Если честно, что-то дикое и опасное случалось со мной только в те годы. Помню, что группа Ink And Dagger постоянно включала на своих концертах стробоскопы, что сразу поднимало уровень опасности на сто пунктов. Кроме того, я вырос в довольно жестком районе, и вокруг меня творилось много всякой жестокости и насилия. Но все это каким-то образом обходило меня стороной. Я никогда не воспринимал насилие и все, что ему сопутствовало, как нечто странное. Такие вещи казались мне естественными. Что касается странных мероприятий, то у моего хорошего друга-звукорежиссера, записывавшего Harm Wülf, есть нойз-проект под названием Terrorism. Мне он очень нравится, его выступления ни на что не похожи. На одном из концертов «Терроризма» со сцены 10 минут шел какой-то жуткий шум, который издавал стоявший перед зрителями двойник артиста. Атмосфера была настолько мрачной, что словами не передать. Подождав, пока она окончательно накалится, мой друг вышел с противоположного конца зала и начал свой перформанс. В зале было человек двадцать, все как один студентики-искусствоведы, пытавшиеся разглядеть в его действиях глубокий смысл. Было забавно на них смотреть. На мой взгляд, Terrorism – один из лучших проектов в своем жанре.

— Какая песня далась тебе тяжелее всего?

«No One Deserves To Be Here More Than Me». Эта композиция, давшая название нашему последнему альбому, сочинялась с большим скрипом. В тот момент сложилась ситуация, когда я не знал, куда двигаюсь, и вообще не был уверен, что хочу дальше сочинять музыку. Я постоянно боролся с этим чувством, создавая нечто мрачное, бескомпромиссное и недружелюбное. Кроме нашего гитариста Джона и бывшего барабанщика Шоуна мне никто не помогал. У каждого из нас были свои музыкальные идеи, но мы не особо задумывались над тем, насколько хорошо они сочетаются друг с другом. Мы просто собирали их вместе. Единственное, что нас объединяло – это сомнение в том, что после выхода этого альбома группа продолжит существовать. Нам всем хотелось, чтобы альбом вышел максимально мрачным. Эта пластинка особенная, и я понимаю, что не все смогут ее воспринять Будь у меня шанс переделать ее, я бы добавил пару-тройку песен, чтобы придать сформировавшейся концепции дополнительную глубину.

 — Самая странная реакция зала на выступление той или иной группы, свидетелем которого ты был.

Я на голубом глазу видел, как люди плакали на концертах Have Heart во время наших с ними совместных туров. Мы живем в #funkyfuture , в котором нет ничего невозможного.

Концерт Blacklisted состоится в пятницу 21 марта в клубе «Запасник». Вместо Jars выступят Guts Out.

bl_afisha

Редакция Sadwave благодарит Настю Кельт и Михаила Благодира за помощь в подготовке материала.

Отзывов (19)

Добавить комментарий