|
Sadwave представляет перевод комикса Митча Клема о российском туре Lemuria 2011 года. Если вы были на тех феерических шоу и выхватывали от гопников, сцеплялись с ментами и пели под гитару вместе с «Лемурией», сидя на полу обувного магазина, у вас есть все шансы найти себя на страницах этой истории.
Комикс: Митч Клем Серия комиксов Turnstile посвящена туровым историям различных панк-групп. К каждому комиксу прилагается семерка с песнями, которые герои повествования записали специально для этого проекта. Помимо «Лемурии» в серии вышли комиксы о дорожных приключениях музыкантов The Slow Death и The World/Inferno Friendship Society.   Lemuria — Christine Perfect (Turnstile Comix #3)  Lemuria — Foggy Smoke (Turnstile Comix #3) 
Когда я был подростком, Митч Клем был кумиром — ну, помните, «Nothing Nice To Say», серый Punk.ru, литры «Клирасила» и противозачаточные таблетки против прыщей. Потом я вырос и угодил мордой в его комикс. Теперь я пишу в резюме «не очень молодой, иногда энергичный мужчина ищет работу, связанную с финансовой безответственностью», перечисляю все свои смешные и нелепые статусы, которыми оброс к 33 годам, а в конце добавляю – «герой комиксов». Так себе достижение, впрочем. Кстати, мы с Митчем, оказывается, ровесники. Он тоже родился в 82-ом и тоже, наверняка, юзал «Клирасил», когда рисовал свой великий NNTS. Когда мне было 17, я любил напустить задумчивости, сделать важный вид и заявить, что слишком стар для того, чтобы чувствовать себя героем из Керуака. Теперь мне в два раза больше, и я думаю, что в самый раз. Роман «В дороге» начинается так: «Я впервые встретил Дина вскоре после того, как мы с женой расстались. Я тогда едва выкарабкался из серьезной болезни, о которой сейчас говорить неохота, достаточно лишь сказать, что этот наш жалкий и утомительный раскол сыграл не последнюю роль, и я чувствовал, что все сдохло. С появлением Дина Мориарти началась та часть моей жизни, которую можно назвать «жизнью на дороге». У меня было то же самое: утомительный развод, ощущение, что все сдохло и… начало жизни в дороге — теперь уже по-настоящему. Керуак, впрочем, трепло (как заявляла одна из его переводчиц). Никчемный автор для либеральных мокрощелок. На самом деле все весело и действительно страшно. Когда я понял, что у меня не получится написать свои книги, я решил попробовать стать героем чужих. Войти в литературу через задний проход, так сказать. Оказалось, что для этого не надо делать ничего особенного. Достаточно просто таскать с собой пекаль, книгу «Коробочка форме сердца» (на самом деле это была «А зори здесь тихие» Бориса Васильева — произведение, максимально соответствовавшее пафосу момента) и следовать образу молчаливого парня, который на панк-концертах обычно либо спит, либо читает, а иногда играет в шахматы с девчонками на раздевание. Мне нравится внимание к деталям и песня «Heart Shape Box», хотя имеет место некоторая историческая неточность: в клубе мы были одни, публика разбежалась при первом появлении нациков. И я прекрасно помню то чувство – сейчас они спустятся вниз, сломают нам руки, проломят головы, потом отобьют печень и легкие и оставят лежать в лужах крови. — Что мы будем делать, когда охранники откроют двери? — спросил Дима. Биография Нила Кэссиди («Дина»), несомненно, гораздо увлекательнее его сочинений, а служить прототипом для литературных героев куда интереснее, чем писать самому. Нил умер от простуды — прямо как герой одного печального украинского вальса. Как человеку, совершенно не владеющему французским языком, биография Рембо мне нравится куда больше его поэзии. К слову, он написал совсем немного, но вполне достаточно, чтобы определить дальнейший ход французской литературы. А его путешествие в Индонезию в один конец на военном судне (как только он достиг берегов Нидерландской Индии, сразу дезертировал) поражает воображение. Как и пуля, полученная от его любовника Верлена. Под конец жизни Рембо отрезали ногу — с ботинком, подбитым ветром, а напечатанными свои стихи он так и не увидел. С этих людей хочется брать пример. Как и с Хвоста — человека мира и сразу нескольких столетий. Он тоже написал совсем немного, но вошел в литературу как фигура громадного масштаба (и автор частушек про анашу, которые принято считать народными: «Анаша, анаша, до чего ж ты хороша»). Скептики спросят: «Что ты, Алексеев, с Рембо и Хвостом себя сравниваешь, что ли?», но ответить им хочется в духе Виктора Голявкина: «А с кем мне себя сравнивать, с вами, что ли?». Выуживать исторические неточности из комикса неинтересно. Это ведь художественное произведение. К тому же, многие детали я уже просто не помню. Гораздо интереснее неточности эстетические: например, ни разу не бывавший в русской селухе Митч нарисовал селуху американскую, снабдив ее, правда, православным храмом на заднем плане. Откуда ему знать, как выглядит русская изба? Говорят, в конце XVIII века русские солдаты взяли в плен несколько японских рыбаков, потерявшихся в море и прибившихся к Сахалину. Рыбаков доставили в Петербург и Москву, где тщательно допросили о состоянии дел в Японии, а затем отпустили. Отправленные на родину, они были допрошены и там о состоянии дел в Петербурге и Москве. При допросе присутствовали японские художники, в меру своего понимания и умения пытавшиеся изобразить российские столицы со слов неграмотных рыболовов. Книга с этими рисунками была издана в России. Зрелище, вообще говоря, уморительное. Есть расхожая поговорка, часто выдаваемая за мудрость, что в раю климат лучше, зато в аду общество приятней. Хочется спросить, а как же Россия? Здесь и климат так себе, и общество — врагу не пожелаешь. Думаю, Россия — это такое специальное место, куда попадают люди, не заслуживающие даже ада — потому что в аду они чувствовали бы себя слишком хорошо. Странным образом, мы даже любим это место и не хотим его покидать — хотя нам есть с чем сравнивать, и есть куда уезжать. 
Работа над комиксом началась с того, что наш друг Кевин взял у нас интервью, в котором мы рассказали ему о поездке в Россию. По такой схеме были написаны сценарии всех комиксов серии Turnstile. Сначала мы даже не знали, о чем именно рассказать, но как только диктофон включился, истории полились из нас сами собой. В итоге воспоминания о России вылились почти в трехчасовой разговор. Наш комикс получился местами даже слишком экстремальным. Но все события, описанные в нем, происходили на самом деле. Митч прослушал телефонное интервью и по-своему обыграл пару моментов из него. Все эти истории с нацистами и стволами – это не выдумки, а встреченная нами у клуба стая диких собак совершенно точно не была готова свернуться клубочком при нашем появлении. Конечно, Митч привнес немного собственного неповторимого юмора в наши истории. Но вот что я хочу сказать – в России было очень круто! Возможно, на нашем настроении сказалось то, что в Россию мы приехали после изнурительного шестинедельного тура по Европе. Мы были максимально вымотаны, гораздо сильнее, чем обычно. В следующий раз мы бы хотели поехать сразу в Россию, чтобы иметь силы ввязаться во все приключения. Некоторые события из тех, что описаны в комиксе, по-настоящему заставили нас волноваться, другие — реально испугали. Например, эпизод с оружием, сцена с полицейскими на вокзале, а также страх того, что срок действия наших виз закончится, и мы не сможем улететь домой. И все это после восьми недель в дороге! Тем не менее, было множество вещей, которые нас по-хорошему поразили. Жаль, не все они вошли в комикс. К примеру, люди знали слова наших песен и пели вместе с нами. И это в стране, где мы раньше никогда не были. Невероятно! Вообще, все ребята и девчонки, с которыми мы познакомились у вас, были классными. Российские фэны «Лемурии», вы лучшие! Одно из самых приятных воспоминаний о России – это ваши сладости, особенно, шоколад. Пробовать сладкое местного производства – одно из моих любимых занятий в туре. А еще я помню, что все были очень милы к нам во всех маленьких городах, где мы останавливались. В одном магазине продавщица подарила нам милые сувениры, узнав, что мы иностранцы. Кто-то дарил нам цветы. Один из наших друзей вручил нам красивую старую книгу, и несколько ребят в ней расписались. Дима [Ковалев] научил нас нескольким русским словам. Поездки в поездах были незабываемы. Москва – просто невероятный город, один из лучших, в которых я когда-либо была, а Денис и Дима — одни из самых добрых людей, встреченных нами в турах. Они заботились о нас, как никто другой, и мы всегда будем помнить об этом с благодарностью. Ха-ха, я и забыла, что в интервью Noisey Митч сказал, что никогда не поедет в Россию. Ему слишком нравится Техас, и он не хочет его покидать. При этом, по-моему, некоторые районы этого штата будут пострашнее любой российской глуши. Так что пусть пеняет на себя. Мы совершенно точно готовы к вам вернуться и мечтаем вновь прокатиться в Газели смерти! |
Вконтакте
Twitter
Отзывов (2)