|
Представляем очередной громкий, злой и мощный релиз инкогнито-группы «Назарбаев Террор Машин» («НТМ») «Той» («Пир» на казахском). Вокалист группы Азат рассказал нам о новой записи, депрессии, актуальной повестке и туре мечты.
Текст: Александр Токарев Последний релиз «НТМ» вышел в прошлом ноябре, что довольно нетипично для команды — до этого она могла выпустить по два альбома и несколько EP в год. «Той», кажется, первый релиз, на котором музыка «НТМ» стала окончательно самодостаточной и может быть воспринята отдельно от политического и социального контекста, на котором команда делала основной акцент на предыдущих записях. Стало заметно больше русской речи (ранее «НТМ» пели на казахском); теперь это уже не отдельные строчки, а целые фразы, так что готовьтесь к хоровому пению на концертах. «Той» наглядно демонстрирует, что «Назарбаев Террор Машин» — это не просто арт-проект, а музыкальная группа. Такого перерождения стоило ждать. Беседовала: Анна Шварц С выхода предыдущего альбома «НТМ» «Қостанай» прошел почти год, что произошло в вашей жизни за это время? Азат (вокал): Я вообще не уверен что у нас сейчас выходит альбом, предпочитаю называть все, что у нас выходит, релизами, даже если это одна песня. Произошло много всего: состав сменился, успела протечь моя клиническая депрессия, поменялась политическая обстановка в стране, с которой мы себя ассоциируем и про которую поем, в России тоже многое изменилось. Есть определенные процессы, они находятся в постоянной динамике, и наше творчество их, как мне кажется, отражает. Успешно справился с депрессией? Она повлияла на музыку? На текущий момент у меня неполная ремиссия. Думаю, послушав “Той”, многие врубятся в разницу. По сравнению с предыдущим релизом “Қостанай” разница ощущается даже на уровне вайба. Очевидно, что состояние любого члена группы влияет на звучание, на то, с каким настроением ты приходишь на репу, какие ты риффы сочиняешь. Здесь все весьма прозрачно: песни с “Қостаная” мне тяжело слушать, и на концертах мы играем только один боевик оттуда «Қызыл-қара» («Красно-черное» в переводе с казахского), он полностью идеологизированный, из текста удалены все личные смыслы. Для меня весь предыдущий релиз сложный, мы редко играем треки оттуда. Как изменился состав? Последний, как говорят в спорте, наш самый удачный драфт — это Жолбарыс, наш бас-гитарист. Жолбарыс переводится как «тигр», и он действительно по-тигриному нажимает на свои 4 струны. Он очень много привнес в звучание альбома «Той», да и помимо этого сделал очень много. Барабанщик сменился тоже, но это было раньше, еще во времена «Қостаная». Если посмотреть генезис группы «НТМ», хоть это и невозможно, так как «НТМ» это любой, кто напялит маску; от первого состава не осталось ни одного человека. “Жаңаөзен» (первый релиз группы — прим. Sadwave) записан людьми, из которых никто в текущем составе сейчас не играет. Уход барабанщика Миржана как то повлиял на творчество? Он же был одним из зачинщиков всей формации. Каждый участник что-то привносит, сейчас я, конечно, буду воспроизводить все эти штампы: неповторимое звучание, свою атмосферу, что там еще обычно говорят… С музыкальной точки зрения мне сложно говорить, я не музыкант, но с уходом Миржана очень многое изменилось. Это человек настроенный в основном на импровизацию, поэтому с его уходом поменялось взаимодействие и на репетициях, и на записях. Подход к конструированию музыки стал совсем другим, это не плохо и не хорошо, он просто стал другим. Раньше Миржан задавал темп и ритм, причем в основном рваный, и мы вместе импровизировали. Прикинешь, подумаешь, появляется ощущение, что этот кусок текста куда-то подойдет нормально, напеваешь его и все, песня записана с одного дубля. Получилось — получилось, нет — значит нет. Сейчас как-то больше осмысленности стало, и я не уверен, что это классно, но теперь вот так. О чем «Той»? Подлинное искусство должно хранить память о страдании, вот что я думаю. Но в какой-то момент меня эта максима утомила. Лично для меня альбом “Той”, а переводится это как «пир», «праздник», очень жизнерадостная запись, несмотря на наличие нескольких эмоционально тяжелых треков. На альбоме есть боевики про свободу, в которых что-то декларируется на русском, что в новинку для нас, есть песня о том, как стоит учтиво вести себя в слэме перед сценой, есть песня про то, как я запиваю «Прозак» пивом, много разных песен. Я мог бы сказать, что если «Қостанай» — это черная клиническая депрессия, то «Той» — это в лучшем случае легкая меланхолия, при чем даже приятная, невзирая на то, что в песне есть что-то надрывное о кризисе самоидентификации или других неприятных вещах. Ну типа ты сидишь, попиваешь пивко, философствуешь: «Да, что-то проебалось, но ничего — не фатально». Спокойный по посылу и даже жизнелюбивый, в определенном смысле, релиз.
Долго работали над материалом? Где-то с апреля. Часть треков с нового релиза это переосмысленные старые песни, которые «не звучали», а теперь они переработаны до неузнаваемости, остались только тексты и в одном случае рифф. Вряд ли кто-то, кроме очень вдумчивых слушателей это заметит, конечно, но это так. 3-4 таких трека там есть. Какие ощущения после записи? Ощущения потрясные. Просто потрясные! Это был новый опыт, я обожаю новые опыты, даже в той сфере, в которой я ничего не понимаю, как, например, звукозапись. Мы записывались на пленочные бобины, в чудесной френдли-студии в Туле “Черный Вигвам”. Это был совершенно другой опыт, даже я понимал что все звучит иначе. Запись на пленку, конечно, отличается от записи на цифру. То есть, если даже я это слышал, то разница точно есть. Почему решили записаться на бобины? Во первых, у нас нет бабок, а на студии предложили френдли прайс. Они предложили — мы поехали. Это может звучать как пижонство или эстетство, но это не так. Были эстетические причины, да и некий фан, попробовать что-нибудь новое. Мы часто пробуем новое, к примеру, был потрясающий опыт с двумя барабанщиками (один из них — бывший барабанщик BFA), был опыт с национальным инструментом домбра, однако, оба эти эксперимента не вышли даже в качестве интернет-релиза. «Той» выйдет на физическом носителе? Да, на кассетах. Вы говорили что музыка в вашем творчестве не главное, это все еще так? Во-первых, арт-линию гнули три человека: второй вокалист Дамиржан, третий гитарист Серали и я. Это был, пожалуй, самый разнузданный период нашей биографии — мы выступали всемером, но сейчас эти ребята с нами уже не играют, а мои арт-порывы остаются исключительно при мне. Похоже на то, что в семье не без дурачка. Ребята музыку какую-то делают, я не очень в этом разбираюсь, а вот для ребят музыка очень важна. Для меня важны обе ипостаси, так, например, за последний год я узнал, что такое музыкальные квадраты, и даже сорву завесу тайны и скажу, что ходил заниматься вокалом. Что тебя вдохновляет вне музыки? Может быть какие-то книги, проекты, события? Как я уже упоминал, подлинное искусство несет память о страданиях, вот этим я вдохновляюсь. К слову, от релиза к релизу страдания мельчают. Сейчас они уже походят в лучшем случае на что-то мелодраматическое с налетом комедии. Когда ребята скинули мне “Жаңаөзен» несколько лет назад, я просто охуевал от того, насколько это реально важная тема. Важно все, что происходит в Казахстане, в России, на постсоветском пространстве — важно в мировом масштабе. Тут на днях я слышу историю о смерти Максата Досмагамбетова, это один из лидеров жанаозенского протеста. Его пытали, он получил стремные заболевания и вот через 8 лет умер. И это очень грустная история. В России сейчас тоже происходят чудовищные истории, они, конечно, становятся достоянием общественности, что с одной стороны уже неплохо, но общую картину мы, кажется, не меняем вообще. По-прежнему есть страх, что тебя могут куда-то привести, запихнуть что-то в жопу, обесчестить, изнасиловать или что-нибудь еще отвратительное сделать. Это повсеместная хуйня, это общество страха. Мы в нем живем, но совсем по-другому уже начинаем реагировать, происходящее становится обыденностью. И вот я читаю новость про Максата, и, к сожалению, понимаю, что это просто ход вещей. Вот ты протестовал, столкнулся с произволом государственной системы, бесчинством мусоров, затем тебя пытают, сажают в колонию и через восемь лет ты умер. Это очень печальные финалы. Вот я этим и вдохновляюсь — сводками новостей. Твои реакции на эти сводки меняются с годами? Чувства притупляются? Реакции такие же, пути преодоления этой фрустрации меняются, причем меняются, кажется, не в лучшую сторону. Тебя по прежнему это бесит, но ты ставишь просто лайк в фейсбуке. Пяток лет назад я мог бы выйти и на площадь, и в одиночном пикете постоять. Вот это моя личная борьба и история про самоидентификацию. На новом альбоме есть песня “Терпила блюз”, она о том, что ты просто ставишь лайк.
Какие концерты посетил в последнее время? Что запомнилось? В памяти остались два концерта, собственно, я больше и не посетил. Первый — когда приезжали якуты из тусовки «62 параллель». Katiny Slezki — это охуенно. Я не знаю, чем руководствовались другие ребята в рубке, но я точно понимал, что последний раз я этих ребят и девчонок видел четыре года назад, когда их привозил Денис Алексеев на Газели Смерти. Я понимаю, что привезти людей из Якутии даже дороже, чем из Европы, и если они появляются в рамках тура у тебя в городе, это хорошая возможность выхватить немного якутского звучания. А второй концерт — в «Доме» выступала новая импровизационная около-джаз команда Dukkha, с ними играли Jeffrey и, главным образом, “Злурад”. В первый раз за долгое время, и для меня это определенный показатель, ты подходишь к сцене и начинаешь рубиться, тебе похуй ты один или вас пять, двадцать. Я был там достаточно трезвый, какие-то пиздюки трехлетние там ходили, ничего не предвещало того, что сейчас выйдет группа «Злурад», и все будет так охуенно, с горном, плясками, безумием, выдуманным языком, что для меня тоже определенный маркер. Мне нравится, когда люди с языком играют, я же тоже играю вроде как. Одна из наиболее острых и актуальных песен альбома для тебя? Возможно, это песня “Кыздарда эн”, переводится как «Песня для девчонок». Это текстовая переделка старой песни одной иркутской группы Revive The Freedom начала нулевых. Я же не всегда пишу тексты сам, ну 50/50, иногда просто беру что-то из старых песен, которые слушал в нулевые. Конкретно эта песня была очень хуевой записью, где орут: «Твоя физическая сила — это не повод ее около сцены проявлять», что-то такое, ну то есть нормальный заряд какой-то такой. Я думаю, мы и так живем в достаточно больном и опасном обществе, где тебе могут въебать просто так, или еще что-то более страшное с тобой сделать, я уже не говорю про более «мягкие» формы насилия, с которыми ежедневно, как мне кажется, сталкиваются многие, особенно женщины, типа харрасмента какого-то уличного. Наши концерты, мне хотелось бы верить, зона, которая должна быть от этого свободна. То есть, если ты можешь плясать лихо, как угодно ок — но не обязательно при этом ставить физически более не подготовленных людей в опасное положение, пиздить их локтями и ногами при этом. Что планируете делать после презентации альбома? Ждать ли тура, например? Мне кажется будет опять небытие на несколько месяцев. Тур — достаточно сложно, мы все работаем. Да, мы еще не победили капитализм, и когда пять человек должны единовременно взять отпуск, пробить себе даты… Есть мечты — это тур по степям. У меня есть такая мечта. Я думаю что «НТМ» должны проехаться по Казахстану, Киргизстану, Узбекистану, преодолеть какие-то сумасшедшие невзгоды и поехать в Туркистан. Я не знаю, что там с нами может случиться, но об этом точно напишет Sadwave, будет классная новость. Есть более реальные расклады — это российский тур или поездка по ближайшей Европе. Пока что это вилами по воде писанные договоренности, тебе говорят: «Да, все круто, вы классно играете, хотим сделать вам тур», и мы такие: «Ну да, когда-нибудь, может быть». Это нас приближает к какой-то более серьезной теме: кто вообще и зачем занимается этим. Как мы уже говорили, перед «НТМ» никогда не стояли исключительно музыкальные задачи, музыка не была самоцелью. Мы снова подходим вплотную к кризису самоидентификации и вопросу о транслировании определенных ценностей: ведь, если идеалы анархии проебаны, то в тур ты едешь исключительно для своего удовольствия, и фана нескольких десятков человек, которые придут в клуб. Меняешь ли ты что-то глобально, выйдя на сцену? Не уверен. Но если отбросить всю рефлексию и терзания, то попробовать все же стоит. Презентация нового альбома «НТМ» состоится 19 октября в «Успехе».  Вконтакте
 Twitter
|
