|
18 апреля лидеру группы «Зоопарк» Михаилу «Майку» Науменко могло бы исполниться 64 года. Выкладываем статью о самом непосредственном ленинградском рокере и персонаже фильма «Лето», написанную нами 4 года назад для почившего сайта «Метрополь» (ныне — «Нож»).  Текст: Максим Подпольщик За последние, страшно сказать, 30 лет про Майка и «Зоопарк» было написано и сказано столько (а забыто и не сказано, вероятно, еще больше), что, кажется, вложить еще один кирпич в эту стену лучше всего перебирая чужие статьи, мемуары и некрологи. Ну вот, к примеру: «Спрингстин наш стадионный, лучше бы ты умер» — так в 1991 году молодые московские панки из самиздат-журнала «ШумелаЪ Мышь» обращались к Шевчуку в статье, посвященной недавней смерти Майка Науменко. Ставший к тому времени национальным рок-героем лидер «ДДТ» не зря противопоставлялся этими озлобленными интеллигентами мягкому, беззащитному, вечно влюбленному, иными словами своему в доску лидеру «Зоопарка», каждая песня которого говорила именно с тобой, а не со всеми 150 миллионами сразу. Музыканта, чужеродность которого выдавало даже приклеившееся к нему со школы прозвище, нашли мертвым на полу коммунальной квартиры, где он жил вместе с женой и сыном. По одной из версий, Майк просто неудачно упал, когда в очередной раз пришел домой пьяным; по другой, гораздо более правдоподобной, его ограбили у подъезда, сильно ударив по голове тяжелым предметом. Тем не менее Майку хватило сил добраться до родной клетки своего зоопарка, по которой он в последние годы жизни бродил, как истекающий кровью раненый зверь. Такое могло произойти с каждым, как, в общем, практически все, что описано в песнях «Зоопарка» (не даром снобы критиковали Майка за чрезмерное количество «простых бытописаний» в текстах): субботние дискотеки и субботнее же одиночество, любовь, секс, похмельное возвращение домой, гастроли, столкновения с гопниками и назойливыми фанатами, постоянно ускользающая, воздушная и любимая сладкая N и прочие буги-вуги каждый день. Обо всем этом лидер «Зоопарка» пел своим фирменным гнусавым голосом с ленинградско-блюзовым акцентом так, будто наблюдал за клубившейся вокруг рок-н-ролльной жизнью с той стороны зеркального стекла. Даже в тех его песнях, где география, казалось бы, четко определена (Blues de Moscou, «Песня простого человека»), сквозь достаточно условно очерченные каркасы российских городов проступали киношные Лондон, Ливерпуль, Нью-Йорк, но никак не унылый фабричный район Северной столицы, где находился личный майковский зоопарк. Соавтор многих песен Науменко гитарист Александр Храбунов, кстати, некоторое время жил в комнате по соседству с Майком и его семьей. Подобно многим великим песням Боба Дилана, Марка Болана, The Rolling Stones, фанатом которых был Майк, его композиции находятся вне пространства, несмотря на то что спеты на русском. В отличие от многих социально озабоченных коллег по рок-сцене, Майк, которому в свое время ради заработка и тренировки приходилось играть в разных сугубо танцевальных составах «полный бред: от „Машины времени“ до „Генезиса“ — и все, что посередине», — никак не желал уходить от придуманной им формулы «простой, зоопарковой музыки» (такое определение своему творчеству Науменко, кстати, дал задолго до появления «Зоопарка»). Неудивительно, что единственной песней, которой он открыто стыдился, была сочиненная на коленке агитка «Хиросима все еще пылает»: без антивоенного номера группу не хотели допускать к выступлению на фестивале Ленинградского рок-клуба в 1983 году. Животная энергетика и подача «Зоопарка» вкупе с его подчеркнутой интеллигентностью и установкой играть «нарочито грязный рок-н-ролл, не заботясь чрезмерно о чистоте звучания», — все это сильно отличало команду как от тех, кто впоследствии звал и лез на баррикады, так и от умников-концептуалистов всех мастей. На этот счет Науменко исчерпывающе высказался еще в своей знаменитой композиции «Сидя на белой полосе» (1984): «Машина обгоняет машину, / И каждый спешит по делам. / Все что-то продают, все что-то покупают, / Постоянно споря по пустякам. / А я встречаю восход, я провожаю закат, / Я вижу мир во всей его красе, / Мне нравится жить посередине дороги, / Сидя на белой полосе». Своему осознанному эскапизму с тщательно выстраиваемым западоцентричным зоопарком и политикой невмешательства в общественные дрязги Майк не изменил до самой смерти. «Телеведущий поет Майка Науменко» — эта издевательская строчка Васильева из «Сплина» на удивление попала прямо в цель. Судя по многочисленным трибьютам «Зоопарку», которые продолжают выходить чуть ли не до сих пор, песни во многом плюшевого и домашнего Майка лучше всего понимают именно молодые и злые (не считая, конечно, друзей и соратников Науменко по сцене). Так, до безумия экстатичная перепевка ранним «Нолем» зоопарковско-болановской «Буги-вуги» и, как ни странно, совершенно точная по интонации романтически-расслабленная «Песня Майка» с первого альбома «Кирпичей» стоят если не всех вышедших и сыгранных с момента смерти Науменко поминальников, то как минимум кавер-альбома упомянутого выше телеведущего. Кроме того, сам БГ в одном из интервью говорил, что даже после того, как Майк к своим 36 годам успел поседеть и располнеть, его поздние стихи по-прежнему звучали так, словно их написал 16-летний. Такая характеристика, без сомнения, комплимент, сказанный не без некоторой доли зависти. Учитывая это, достаточно странно наблюдать, как практически никому из молодых отечественных гитарных групп не удается играть по-майковски проникновенный хипстерский, если не сказать дендистский, рок-н-ролл на русском — в моде постпанк, англоязычный шугейз и обособившийся в отдельную субкультуру гараж. Все, что «посередине», никак не родится. Впрочем, если бы Майк только и делал, что повторял на разные лады фразу своего ученика Виктора Цоя «мы хотим танцевать», шансов на то, что сегодня кто-то вспоминал бы о «Зоопарке», было бы значительно меньше. Артемий Троицкий в своей колонке для журнала «Контркультура» рассказывает, как прослушивание одной из самых страшных композиций Науменко «Старые раны» в компании обнаженной красавицы испортило ему едва начавшиеся романтические отношения. «„Но не пугайся, если вдруг / Ты услышишь ночью странный звук: / Все в порядке, / Просто у меня открылись старые раны“. В этом месте девушка неожиданно фыркает и иронично замечает: „Как это, интересно, раны открываются со звуком? Как бутылка шампанского, что ли?“ Лицо молодого человека мгновенно каменеет <…> Утром я посадил ее в 49-й троллейбус и больше не видел <…>, поскольку вмешался Михаил Васильевич Науменко со своими ранами», — пишет главный музыкальный критик страны. Идеологически предпочитая жесткое электрическое звучание тихой бардовщине, Майк тем не менее не мог от нее отказаться: в ситуациях, когда с полноценным составом «Зоопарка» возникали проблемы, да и просто для удобства перемещения, собственного удовольствия и некоторой прибавки к семейному бюджету, Науменко устраивал акустические квартирники (часто на пару с Виктором Цоем) или ездил на гастроли в компании одной лишь гитары. Репертуар таких выступлений часто не обходился без трагикомичных «6 утра», «Я возвращаюсь домой», «Жизни в зоопарке», «Ночного гостя», при написании которых в авторе явно просыпался нежно любимый им Леонард Коэн, а майковский «Уездный город N», созданный по мотивам Desolation RowБоба Дилана, пожалуй, можно считать одним из лучших образцов отечественной рок-поэзии. Однако, как ни странно, Майк нашел в себе силы для того, чтобы свою самую страшную песню «Выстрелы» реализовать в электричестве: «И потом они [поклонники] говорят о тебе: / „Он мой лучший друг, я с ним пил, / А ты не помнишь имена этих лучших друзей, / Они ушли, и ты их забыл“». Есть многочисленные подтверждения друзей и знакомых Науменко, что в насыщенной коммунальной жизни его семьи все так и происходило. В конце 1980-х среди поклонников «Зоопарка» ходил анекдот: всех нормальных артистов после концерта ожидают девушки с цветами, а Майка — мужики с бухлом. К сожалению, пресловутая доля шутки в этой шутке практически отсутствовала. Науменко пил обратно пропорционально доходам от концертов, которые к началу нового десятилетия катастрофически сократились. «Ты знаешь, что диск Майка „Белая полоса“ разошелся тиражом 6 млн экземпляров? В принципе, это то, что называется „платиновый диск“. Майк узнал о том, что пластинка вышла, отправившись за пивом в ларек», — рассказала в одном из интервью вдова Башлачева Анастасия Рахлина. Майк надирался все чаще и чаще, постоянно ссорился с женой, которая незадолго до смерти ушла от него в последний раз, а в какой-то момент у лидера «Зоопарка» начала отниматься рука. Многие до сих пор не могут простить Гребенщикову реплику в адрес Науменко: по словам БГ, к 35 годам он стал похож на Роя Орбисона из-за того, что его старый друг якобы «повернулся к музыке не той стороной, вот его и расперло». «Вы не знаете, где можно достать грохот? Что я с ним буду делать? О?! Я его буду хранить и лелеять. А включать я его буду только по субботним вечерам, чтобы дома не было так тихо, и чтобы мне не приходилось опять напиваться» — это цитата из короткого абсурдистского рассказа Майка «Заварное молоко». «Вы умеете заваривать себе молоко? Нет? Напрасно. Я умею, но это мой тайный секрет, и я, пожалуй, унесу его с собой в могилу. Но это будет не скоро, я надеюсь. Лет эдак через сто – сто двенадцать». Бедный Майк, он думал, что будет жить вечно. И оказался прав.  Вконтакте
 Twitter
|