Джефф Лагадек (Jaya The Cat): «Если ты чертов панк-рокер, не верь никому, у кого есть деньги»

В пятницу 12 сентября в Москве выступит прекрасная реггей-панк-группа Jaya The Cat, застрявшая где-то между Бостоном и Амстердамом. Sadwave поговорили с лидером команды Джеффом Лагадеком об эмиграции, тусовках и несовершенстве мира.

Текст и интервью: The Kу! («Ноги Винни-Пуха», книга «В туре!»).

Jaya The Cat собрались в конце 90-х в Бостоне. В 2000 году группа выпустила дебютный альбом Basement Style, песня Are You With Me с которого попала в хит-парады многих американских радиостанций. После этого группа стала выступать на всяких Vans Warped Tour, попала в Европу,  практически полностью развалилась, но вскоре возродилась в Амстердаме, сменив половину состава. Поскольку нет смысла описывать музыку словами в век цифровых технологий, когда любой трек можно найти во «Вконтакте», я лишь скажу пару слов о достойнейших текстах Jaya the Cat. Их песни — это романтика пьяных рассветов, первых утренних автобусов, каналов Амстердама, туровых вэнов, прокуренных баров, поддельных солнцезащитных очков. Это приключения тех, кого называют underclass. Сюжеты песен Jaya The Cat напоминают рассказы Буковски. Здесь любовь рифмуется с блевотиной и дерьмовой работой, которая нужна только для того, чтобы играть рок; здесь копы интересуются содержимым твоих карманов, пока ты размышляешь о жизни, сидя на лавке со стаканом в руке и встречая первых утренних посетителей парка.

— Ваша группа родом из Бостона. Вы, скорее, простые парни-ковбои или все-таки городские интеллигентишки? Учился кто-нибудь из вас в колледже? Или, может, у кого-нибудь есть музыкальное образование?

Джефф Лагадек: Да, мы бостонцы. По-моему, никто из нас в колледж не ходил и музыке не учился. Как-то все само пришло к тому, что в итоге мы стали играть, просто потому, что не знали чем еще заняться. Музыка наполняет жизнь чем-то интересным, увлекает тебя, помогает убить время. Особенно, когда ты чувствуешь себя разбитым.

— Кто такая кошка Джайа? Что это вообще такое?

О, чувак, это худший вопрос, который ты только мог задать. Мне придется сказать тебе правду. На нашем первом концерте присутствовала кошка по имени Джайа. Ну и наш первый басист сказал: «Я хочу назвать группу в честь моей кошки». Ну и вот, поэтому у нас такое дебильное название. А вообще к следующему интервью надо будет придумать историю получше.

— Почему вы перебрались в Голландию? Чего вас потянуло? Ганджубас? Или в Америке копы разыскивали вас за что-то ужасное?

Ха-ха. Ну, да, тут с травой, конечно, ситуация несколько проще, но знаешь, если использовать мозг, то сможешь накуриться где угодно. Я, на самом деле, до сих пор точно не могу сказать, зачем мы сюда переехали, но Амстердам клевый город, и отсюда очень удобно гонять в туры.

Вокалист Jaya The Cat Джефф Лагадек

— Насколько я знаю, вы приехали из Штатов в Европу отыграть на паре фестивалей, и после этого группа внезапно развалилась, и не было никаких планов собирать ее заново. Почему вдруг история Jaya The Cat продолжилась?

За это стоит благодарить  моего друга Алехандро Лондоно. Круто, что ты спросил про него; я, кстати, совершенно случайно встретил Алехандро сегодня вечером на улице, и это учитывая, что сейчас он не живет тут, просто заехал по каким-то делам. Это мой чувак, однозначно. В какой-то момент он просто сказал: «Братан, не останавливайся, давай, двигай дальше, мы поможем». И он действительно помог нам с барабанщиком и басистом продолжить играть. Благодаря ему мы встретили еще кучу замечательных людей.

— Откуда вы знали друг друга? Он был владельцем лейбла, на котором вы выпускались?

Нет, был такой лейбл Fortune, на котором вышел наш альбом First Beer Of A New Day,  и он там тоже работал, но это был не его лейбл, мы просто подружились. Он увидел, что я полностью раздавлен и уничтожен. Я действительно  понятия не имел, что делать дальше, и уже не думал, что когда-нибудь вновь буду заниматься музыкой. И тут появляется он и говорит: «Чувак, давай, выбирайся из этого дерьма, мы что-нибудь придумаем, что-нибудь нарулим», — и он сделал это, и вот я тут, спустя десяток лет. Мужик, порой люди бывают просто восхитительны!

— Да, это хороша история.

Так точно! При этом вокруг нас огромное количество мудаков. Если посмотреть на весь этот мир, на весь этот ужас и страх в котором приходится жить людям… Посмотри, что творится с Израилем и Палестиной! И я сейчас не собираюсь вставать ни на одну из этих сторон,  я просто говорю о том, что некоторые совершенно сознательно загоняют других  в такой ужас.  У меня от этого реально слезы на глаза наворачиваются.

— Да, у нас тут прямо сейчас дерьмо творится гораздо ближе, чем Израиль с Палестиной…

Да, у вас эта херь с Украиной. Я говорю и о ней тоже. Ты имеешь к этому какое-то отношение?

— Ну, приходится, у меня есть, например, друзья из Киева, это все очень странно для меня…

Я имею в виду, ты заваривал эту кашу? Кто-то спрашивал твое мнение?

— Нет, это все происходит без моего участия, так что приходится наблюдать и думать о том, что я могу со всем этим поделать.

Точно, это именно то, что я имел в виду.  Вокруг столько всего плохого и ужасного, я думаю, что музыка и искусство, наша жизнь – это все способ прорываться сквозь все это дерьмо, находить таких же выпавших людей и жить вне системы, потому что система не создает ни хрена хорошего. Я не собираюсь быть ни на чьей стороне, я просто сочувствую людям, которые оказались во власти страха только потому, что кто-то хочет заработать денег. Я уверен, что все это – ради денег и власти. Не знаю, что ты думаешь по этому поводу; у вас еще с геями эта фигня, она из той же оперы. Я немного странно себя чувствую, когда еду в Россию …

— Есть какое-то давление на тебя из-за того, что Jaya The Cat играет в нашей стране?

Не, нет никакого давления. Я имею в виду, ну, скажем, я не трахаю чуваков, но вот вдруг есть такой чувак, которому хочется трахать других чуваков, ну и что? Почем он должен жить в страхе? Все это какие-то странные законы. Я думаю в моей стране, в Америке, все происходит так, потому что они зарабатывают деньги на войне. Индустрия войны… Мне очень жаль всех, кто оказался на гребне волны религиозной ненависти. Я люблю людей. Мы все должны быть свободны и счастливы.

— Мне кажется, в песне Here come the drums как-то отражается то, что ты сейчас говоришь.

Да, она именно об этом. «Если ты не родился красивым – лучше бы тебе быть находчивым, если твой папа не богач, тебе придется искать способ раздобыть все самому». Ты ничего из этого не выбирал, но вот ты здесь и here come the drums.

— А что, кстати, это значит? Here come the drums?

Ну, это мы, люди, заботящиеся о других людях, и нахуй все остальное. Люди должны заботиться друг о друге.

— У тебя недавно появилась новая группа Complicated Man of Lusure. Чем она отличается от Jaya The Cat?

В качестве основного вокалиста  там мой друг,  у него была  группа в Англии (видимо, Random Hand – прим. Sadwave). В какой-то момент он оказался без команды, и мы подумали, почему бы не собрать состав. Ему есть, что сказать; у него есть свой голос, я имею в виду, не тембр, а истории, которые он рассказывает с помощью музыки. Это его эмоции, они не такие, как мои, но мне нравится быть частью его переживаний.

— Последние годы вы играете по два-три концерта в неделю. Может, в этом году чуть поменьше. Вам по-прежнему кайфово быть в туре, или это уже стало работой? Скажем, будь ваша воля, вы бы больше тусовались в студии или же путешествовали с прежней силой?

Это, конечно, моя работа. Мне нравится что-то писать, и может при каких-то раскладах я бы выбрал тусоваться в студии, но ездить в туры – это совершенно точно удовольствие. Ты встречаешь новых людей, обзаводишься новыми друзьями. На самом деле мы по-прежнему много турим.  Сейчас вот первый выходные, я даже не могу вспомнить за какой период, которые я провожу дома. Меня вообще дома не поймать. Два дня назад мы были в Польше, перед этим тут в Голландии, до этого — в Румынии, за неделю до этого — в Англии и так далее… на следующей неделе мы едем к вам, и я думаю, это будут отличные концерты,  потом три дня перерыв, потом Салоники, и, кажется, только после этого у нас будут выходные…которые я собираюсь провести, валясь дней десять на пляже, и разбираться со всеми своими мыслями и идеями.

— А кем ты работал раньше, до участия в Jaya The Cat?

О, я перепробовал все типы дерьмовых работ на свете. Трудился в супермаркетах, на заправках, в ресторанах и так далее, и так далее (кстати, этому посвящена песня JTC «Shit Jobs for Rock» – прим. Sadwave).

Обложка дебютного альбома «Basement Style», 2001 г.

— Я  слышал, что когда вы были в Москве в последний раз, у вас не хватило времени сгонять на Красную площадь, потому как вы были очень заняты в каком-то баре…Вы такие круглосуточные тусовщики, походу, так?

Ага.

— При таком гастрольном графике не тяжело ли кутить на поражение беспрерывно? Не приходится ли по приезду домой ложиться в реабилитационную клинику?

Слушай, ну на самом деле НЕ кутить гораздо сложнее, чем кутить.

— Иными словами, вы не из тех, кто начинал свою рок-карьеру с бухлом и наркотиками, а закончил с ковриком для йоги, типа как Red Hot Chili Peppers? Вы такие чуваки, которые бухают, угорают и рубят рок?

Ну я не могу сказать что  «бухает, угорает и рубит рок»  — это именно те слова, которые характеризуют меня лучше всего. Я, конечно, люблю кутить, мы все любим, но это не значит, что это единственное, что можно о нас рассказать.  Я думаю… да  кого вообще ебет, что там делают эти RHCP? Они богатенькие чуваки, которые могут себе позволить медитировать перед концертом в специальных комнатах со специальным воздухом. Ну почему нет, если им это нужно. А мы любим тусоваться. В конце концов, все это закончится тем, что мы все окажемся в земле, так что… надо как-то стараться относиться лучше друг к другу, а в остальном, в этом промежутке времени, который нам отведен, чувствовать себя настолько хорошо, насколько это возможно.

— У вас есть кавер на песню Ринго Стара NoNoNo. Тебе близко это ощущение, когда, возвращаясь домой, ты хочешь отдохнуть, но тебе тут же начинают предлагать всякие запрещенные штуки?

Нет, тут не в этом дело. Моя мама любила эту песню, так что она со мной еще с детства. Внезапно она выплыла откуда-то в моей голове, и мы сделали кавер. Это, кстати, было очень приятно, между записями альбомов просто прийти с братанами в студию и записать что-то быстро и без мучений. Обычно запись альбома — это такой длительный и болезненный процесс. Он звучит час, а работы там на целый год — написать все тексты, музыку, собрать все воедино. А тут  быстро пришли, записали, кайфанули.

— У вас есть песня Wilderness, в которой поется: «Я люблю панк-рок, я люблю реггей, но если хочешь поговорить о хэви-метале, лучше бы тебе быть рожденным в 70-е, а не в 80-е». Что ты имеешь в виду? Ты враг метала?

Ну, не знаю, я просто вообще никогда не любил всякий метал и все вот эти группы из 80-х. По этому поводу мне ужасно выносил мозг наш басист Бен. Он очень любит Guns & Roses, а я обожаю Clash. Однажды мы вместе возвращались домой, я был адски пьян, а Бен сидел за рулем. Он поставил свои сраные Guns & Roses, и меня это дико расстроило. Выключить это дело было невозможно. Бен сказал: «Я за рулем, так что будем слушать то, что я хочу». Пришлось мне сесть обратно и наслаждаться Guns & Roses. И я понял, что должен написать об этом пару строчек в песне, просто, чтобы его уесть; чтобы он слышал их каждый раз, как мы будем выступать.

— Кстати, где ты пишешь музыку и тексты? Где-то в дороге? В самолетах? В вэнах?

Да, в  самолетах…в ванной. Ванные в отелях.  После концерта, если у тебя поздний вылет, ты можешь залезть в ванну с чашкой чая или пивом и написать что-то. Люблю ванны, они мне реально сильно помогают.  В вэнах особенно не попишешь, потому что там все всегда слушают  какую-нибудь музыку.

Вечные круглосуточные тусовщики.

— Какие у тебя любимые песни Jaya?

Наверное, Bos en Lommerweg. Не знаю, фавориты все время меняются… наверное, еще Closing Time. Вот, пожалуй, две песни, которыми я горжусь больше других.

— Как по-твоему, это совпадает с мнением публики на концертах? Какие песни обычно принимают лучше?

Все меняется от ночи к ночи и от клуба к клубу. Иногда мы играем в панк-клубах, и видно, что публике хочется потолкаться в слэме, услышать от нас что-то вроде Night Bus или Final Solution. Есть концерты, где явно должно быть больше регги. В этом плане  очень удачно, что в нашей музыке есть элементы и ска, и  регги и панк-рока. Надо просто обращать внимание на людей,  перед которыми ты выступаешь, и играть для них. Мы никогда не играем по сет-листу. Ты просто смотришь, как люди реагируют на твои песни. Если перед сценой толкается и бегает по кругу тусовка чуваков с ирокезами, значит, сегодня в основном ты играешь панк-рок, если перед тобой милые девочки, надо делать упор на что-то более мягкое, регги, танцы и все такое.

— А что с альбомами? Есть у тебя любимые альбомы Jaya?

Всегда последний. Если он не лучший, зачем ты его записывал? Знаешь, какой лучший? Следующий.

— У вас уже есть какие-то песни для нового альбома?

Да, есть кое-что. Мы сейчас много работаем над музыкой, я пишу тексты, мы пытаемся понять, в каком виде мы все это хотим записать. Это сложный процесс, потому что у нас у всех какое-то свое видение, каждый на своей волне, и эти разногласия порождают кучу неприятностей. Весь этот процесс похож на поиск места, где все эти разные мнения внезапно сойдутся друг с другом как пазл.  Лично я сейчас больше всего сконцентрирован на текстах.

— Вы сейчас работаете с каким-то лейблом постоянно? Или пока занимаетесь только музыкой, а поиском лейбла займетесь, кода альбом будет готов?

Да, скорее, второе. Лейбл, с которым мы сейчас работаем – это Bomber music из Лондона, контора моего очень хорошего друга Дональда. C ним отлично работается, мы очень близко подружились, Дональд мой настоящий братан, я полностью ему доверяю, и это очень круто. У нас нет каких-то конкретных планов, так что, возможно, мы продолжим работать с ним, а может быть будет и что-то еще, посмотрим. Дональд, если вдруг ты это прочтешь, имей в виду, что ты мой чувак, и я тебя люблю.  Мы группа, которая сама себя обслуживает, мы все делаем сами. Нам никто ничего не дает.  Можно сказать, что мы стоим одни против всего мира и ищем в нем какие-то точки и места,  где можно объединиться с такими же, как мы.

— А лейбл вам не помогает? Хотя бы с выпуском футболок?

Не, они не делают мерч и не особо помогают. Ну, кстати, Дональд, однажды выпускал для нас футболки, но в целом мы все делаем сами, за свой счет, собственно, как  и любая группа сейчас. Никто больше не зарабатывает на музыке, мужик. Я имею в виду, что сейчас это работает только одним способом – ты все делаешь сам и зарабатываешь в дороге. Зарабатываешь на своем собственном мерче. Это маленький бизнес, мужик, и ты связываешься с другим маленьким бизнесом – лейблом, чтобы помочь друг другу создать что-то вместе. И эти два маленьких бизнеса завязываются, и получается что-то клевое; что-то, что идет на пользу вам обоим.

— Да уж, складывается ощущение, что сейчас все группы стали DIY. Вы успели выпустить как минимум один альбом в Штатах. Есть разница между работой с американскими и европейскими лейблами?

Знаешь, разница есть. Те, с кем мы работаем сейчас, гораздо лучше. Наш первый лейбл был мейджором, за ним стояли какие-то довольно большие деньги, и все, о чем я говорил выше, вообще не работало. Они до сих пор  владеют правами на чертов альбом Basement Style, а мы особо так ничего взамен и не получили. Это решенный вопрос, и тут уже ничего не поделать. Урок, который можно из этого извлечь —  ты совершил сделку с дьяволом, и назад дороги нет. Теперь я имею дела только с друзьями.

— Вы сейчас переиздали много старых записей, а Basement Style, выходит, так и не будет переиздан?

Да, это именно то, о чем я говорю. Мы лишились прав на него, и именно поэтому я теперь сотрудничаю только с друзьями. Мы скидываемся на запись и оставляем все права за собой. Однажды я совершил ошибку, связавшись с теми, у кого есть деньги. Если ты чертов панк-рокер, не верь никому, у кого есть деньги. Если ты это читаешь, и у тебя есть группа – оставляй долбаные права на свою музыку за собой, потому что это твое произведение и принадлежит оно только тебе.

Jaya The Cat выступят в пятницу 12 сентября в Glastonberry Pub

Вконтакте Twitter