|
Завершаем празднование 40-летия панка вдумчивой беседой с панк-писателем Джоном Роббом об истории, концепции и нынешнем состоянии юбиляра, а также о музыкальной журналистике и различиях между сценами Британии и США.
Текст и интервью: Феликс Сандалов («Крот», «Инде») Джон Робб — музыкант, основатель панк-группы The Membranes, телеведущий, автор фэнзина Rox, музыкального сайта Louder Than War, а также нескольких книг об истории панк-рока и, шире, британской музыки конца XX века, в том числе, биографии манчестерской группы The Stone Roses. Наконец, Робб единственный панк, записавший альбом о темной материи, концертное исполнение которого открывалось лекцией физика из швейцарского института ЦЕРН. Вы написали девять книг о разных сторонах панка, но как бы вы объяснили, что такое панк-рок пятилетнему ребенку? Джон Робб: Давайте попробуем. Панк — это полагаться только на себя. Панк — это воодушевляющая идея, что можно делать музыку самостоятельно, без чьей-то помощи. Панк — это не музыкальный стиль, совершенно точно — скорее особая философия и этика. Хотя мне нравятся музыкальные клише, связанные с панком: ревущие гитары, быстрый темп и так далее. У панка не было первоизобретателя, его практически одновременно начали играть в Австралии, Америке и Великобритании, так что не может быть и единого понимания панка — более того, всегда можно сделать что-то совершенно отличное от всего, что было до этого и это тоже будет панком. Панк берет то, что ему подходит из любой культуры, из любой среды и выстраивает из этого свою идентичность. Никаких правил нет! Это, наверное, кажется очевидным, но на самом деле так было не всегда. Я раньше преподавал в музыкальной школе раз в неделю и вот я как-то пришел на занятие, и там сидят ребята с академической выучкой. Я им говорю — поиграйте что-нибудь для себя, поджемуйте. А они не понимают, что я хочу от них, они не привыкли к такой степени свободы. Через несколько занятий они раскрепостились и начали совместно импровизировать. Но какие-то все же пределы у этого термина есть? Наверное, нет. Многие думают, что крен в хиппизм противоречит идее панка. Но это не совсем так, те же Crass многое взяли от хиппи, хотя и считаются пионерами анархопанка. Претензии панков к хиппи-культуре были обусловлены тем, что хиппи в их представлении “слили протест” и перестали сопротивляться обществу, а их кумиры сами пробились в миллионеры. Хиппи и панки были не так уж и далеки друг от друга — в 1977ом Лемми Киллмистер из Motorhead и Джонни Роттен отлично друг с другом общались. В свою очередь, я считаю, что миру и так хватает людей, которые посылают всех на три буквы. Нам надо больше прислушиваться друг к другу, даже если мы с чем-то не согласны. Мир и так полон негатива, а благодаря интернету он еще и никуда не уходит. Просто болтается как мусор в океане.
Разве агрессия — это не основополагающая для панка эмоция? Я бы сказал так, панк — это когда очень интеллигентные люди теряют контроль над собой. Если вы посмотрите, с кого это все началось… Джонни Роттен — не был накачанным суровым мачо, он был тощим и нервным парнишкой. Но настоящее оружие — не кулак, а ум. Люди немного позабыли об этом. Есть разные виды агрессии. Когда случилась волна американского хардкора, самовыражение стало более брутальным и менее ироничным; Но оригинальный английский панк это совсем другая история. Волна панк-рока вывела на сцену множество неуверенных в себе, зажатых подростков, которые бы в ином случае вряд ли бы стали заниматься творчеством, это было социально освобождающее явление. В семидесятых в Англии быть творческим не приветствовалось обществом, это казалось всем чем-то вызывающим. Надо было жить простой жизнью, работать, растить детей, словом быть как все. Если хочешь играть музыку — иди учиться играть на музыкальных инструментах. Панк разрушил эту схему. В Москве вы выступали с лекцией под названием “Сорок лет панк-року”, скажите, за этот срок удалось ли добиться чаемых изменений в обществе? Это очень сложный вопрос. Трагедия панка состоит в том, что эти песни совершенно не устарели. Да, вроде как мир стал свободнее, а с другой стороны намного консервативнее. Включите радио, вы услышите там политические песни? Думаю, что нет, по крайней мере, в Англии. А сорок лет назад это было нормой. Конечно, может было бы неплохо поместить панк-рок в музей, но нет же, все эти слова о коррумпированных правительствах, о потакании насилию, о тупости и сервильности обывателей актуальны и по сей день. Это хорошо для музыкантов, но очень плохо для общества, которое так и не смогло измениться. Вы посмотрите, что происходит: Трамп рвется к власти, террористы в Европе, Англия выходит из Евросоюза, новая холодная война. Это удивительно, что при всей коммуникации, которая есть в мире, при всем том, что мы можем совершенно спокойно поговорить с кем угодно, откуда угодно и узнать, что происходит, мы все равно оказываемся жертвами пропаганды. Как мы умудряемся сегодня знать меньше чем сорок лет назад, я не понимаю (смеется). Но надо оговориться, что не стоит сводить панк-рок к идее революционных преобразований общества. Будем честны: у многих людей дерьмовая жизнь и еще более дерьмовая работа, поэтому на концерты они приходят не для того, чтобы свергнуть правительство, а для того, чтобы забыть обо всем плохом на полтора часа. От группы к группе политические позиции очень разнятся и мы не должны навязывать наши представления о музыкантах им самим. Знаете, до того как я познакомился с Йеном Кретисом я думал что он такой типичный нытик, который будет рассказывать о любовных треугольниках и читать стихи, а он оказался нормальным парнем, который весь вечер рассказывал байки про футбольный клуб Манчестер Сити. Я попрошу вас назвать самый важный для вас лично текст в истории панк-рока, и это будет… Фэнзин Sniffin Glue. Когда он появился, никаких книг о панке не существовало и в помине. Впервые он попал мне в руки в 1977ом, я тогда жил в Блэкпуле, та еще дыра, надо сказать — мне привезли его прямиком из Лондона. Выглядел он вдохновляюще.  «Именно так выглядела обложка первого номера Sniffin Glue» Я никогда не видел прежде так просто и без выпендрежа сделанный журнал, он словно был целиком напечатан на печатной машинке. Sniffing Glue начали с тиража в пятьдесят экземпляров и дошли до пятнадцати тысяч — это сокрушительный успех по тем временам. Я посмотрел на это все и сделал свой фэнзин Rox, в рамках которого мы тоже многое сделали для популяризации панка. Это была очень освобождающая идея, что тебе не надо идти в NME и канючить, мол, возьмите меня к вам писать. Зачем это нужно, если ты можешь сделать собственный журнал, который будет в десять раз круче? А потом меня все равно позвали писать в NME, ха-ха, но у меня уже были свои вкусы и свое имя к этому моменту. Идея намного важнее навыка. В музыке тоже самое — на прошлой неделе я видел Питера Хука (музыкант, один из основателей группы Joy Division — прим. Ред.)и у нас был смешной разговор: “Знаешь, я тут узнал, что Rolling Stones ищут басиста и я узнал об этом от их менеджера. Он сообщил мне, что я в списках на прослушивание, и я подумал — “Господи, да я же ничего кроме песен Joy Division не умею играть”. Эти слова отражают подход всего нашего поколения. Мы не учились ничему кроме того, что было нужно нам здесь и сейчас, мы не запасались бесполезными знаниями впрок. Нам было не стыдно не знать что-то. Честно говоря, нам было вообще насрать на это, что такое вообще — не знать? Большинство даже не знало как записать свои песни нотами, но зачем это нужно, если ты их только что сам придумал и они звучат так, как ты хочешь? Если говорить о книгах о панк-музыке, то что наиболее ценно для вас? Первой по-настоящему большой книгой о панке, конечно же, была “Прошу, убей меня”. Еще бы я назвал книгу Джудит и Фреда Вермореллов о Sex Pistols. Эти книги восхищали самим фактом своего существования, ведь панк казался таким моментальным снимком эпохи, чем-то очень мощным и скоротечным, никто из нас не думал, что все это будет актуально не то, что через сорок лет, а через четыре месяца. Это было очень интенсивное помешательство. Возможно, сказывается ожидания конца света и термоядерного облака над Лондоном — холодная война была в самом разгаре. Как думаете, выбранная авторами “Прошу, убей меня” форма вербатима сильно повлияла на манеру изложения панк-рок-событий Хм, да и все мои книги сделаны в жанре вербатима. Но я бы связывал это не столько с “Прошу, убей меня”, сколько с феноменальным успехом книги про историю Первой мировой войны — Soldiers in the tranchees — которая была сделана в таком же виде. Мои первые издатели спросили меня: «Почему бы тебе не сделать такую же книгу?». Но между нашими работами есть большая разница, меня всегда больше интересовала Британия, а не Америка. Надо сказать, что американский панк — точнее то, что таковым сочли авторы “Прошу, убей меня” — а именно Velvet Underground, New York Dolls, Suicide и другие, были намного старше своих британских коллег. И еще они были намного более искушенными по части наркотиков и гламорамы рок-н-ролльного образа жизни, в то время как англичане были в сущности очень наивными, у них даже секса толком не было. Посмотрите на американский панк — там каждый первый чудом не сидел в тюрьме, зато сидел на тяжелых наркотиков, его типичная подружка — проститутка, махающая при любом случае ножом , а друзья — психопаты и изуверы. Я не удивлен, что в итоге именно в Америке родился стретйэдж как движение за трезвый образ жизни. В Англии все было гораздо спокойнее. Я могу вспомнить историю, которую описал в своей книге, как будущие участники Subway Sets ехали на концерт Sex Pistols на велосипедах. Вы не можете придумать ничего более английского, чем это!
Панк-рок для многих связан, тем не менее, именно скорее с такой, “американской”, моделью поведения. А я честно говоря, ненавижу рок-н-ролльные истории. Говорю вам как человек, который играл в группе много лет: нет ничего более скучного, чем очередная байка про то, как кто-то нажрался и упал со сцены. Саморазрушение — это довольно дурацкий подвиг, давайте признаем это. Быть неспособным выговорить два слова — не классно. Я уж молчу про наркотики. Я могу понять, почему люди, у которых вообще не осталось в жизни никакой надежды, люди живут в самых чудовищных местах на планете, а таких довольно много, ставятся героином. Но почему это делают рок-музыканты, у которых весь мир под ногами и вся жизнь впереди, которые путешествуют и занимаются самым лучшим делом из всех возможных, а именно зарабатывают своим творчеством— это для меня загадка. Возможно потому что многим людям тяжело свыкнуться с мыслью, что вчера они работали на фабрике, а сегодня они жители рок-пантеона? Но я скажу, что быть музыкантом, даже в самой пропащей панк-группе, это тоже работа и это тоже требует концентрации и усилий, иначе ваша группа промелькнет и исчезнет. Так, что к черту все эти анекдоты. Я слышал даже историю от своего переводчика на русский, что когда люди прочли мои книги, они сказали, что ожидали чего-то столь же веселого, как и “Прошу убей меня”, но получили академическое исследование про панк-рок. Это не совсем так, но это лучше чем если бы это был бы набор анекдотов. Сид Вишез был умным и веселым парнем, но закончил свою жизнь полным дураком, вот что я вам скажу. Панк-рок — это история о умных людях, делающих классные вещи, а не разрушающих себя. Мы живем в одном из самых богатых обществ в мире, нам крупно повезло, так что нет повода торчать. А не презираю торчков, нет, не подумайте, но им нужна помощь, а не прославление. Лучше смотреть на обратные примеры — вот Игги Поп уже много лет не принимает наркотики, и недавно выпустил свой лучший за двадцать лет альбом. Для тех, кто пережил эти безумные семидесятые, сегодня по-настоящему нетривиальная задача — достойно встретить старость, а не убить себя за кратчайший срок. Что вы думаете о том, когда модные дизайнеры и большие поп-звезды, такие как Леди Гага, используют в своей работы образы, порожденные панк-культурой? Я достаточно на это насмотрелся, чтобы утверждать, что когда высокая мода пытается копировать панк, получается полное дерьмо. Джонни Лайдон втыкал свою куртку булавки с гораздо большим чувством вкуса, чем это делает дизайнер-мультим
Идеи принадлежат всем, да. Но что вы думаете по поводу охраны авторских прав, когда речь заходит о ваших книгах и музыке? Как и любой человек, я люблю, когда мне платят. Но я не расстраиваюсь из-за того, что люди нелегально копируют мои записи, потому что они тем самым распространяют мои песни, а это неплохо: ведь кому-то они могут понравиться настолько, что он решит приобрести пластинку. Но я не типичный музыкант в плане того насколько я управлюсь с группой как с бизнесом, скажу честно, то дела совсем плохи. Ну и конечно в четверг надо идти и покупать капусту и платить за нее настоящими деньгами, ведь капусту пока не скачать. Мне кажется, что проблема в медиа, которые все равно прилипают к деньгам и рассказывают об особняках и автомобилях сверхпопулярных рэперов и поп-идолов, но умалчивают о том, как дела обстоят у тех, кто не настолько известен. А нам иногда приходится заглядывать под матрас, чтобы вынуть из тайника последнюю двадцатку накануне выходных, что угнетало еще тогда, когда мы были подростками, но совсем обескураживает, когда тебе за пятьдесят. Но с другой стороны, я не перестаю отмечать, что мне повезло — вот так запросто меня привозят в Москву, чтобы я за два часа рассказал все, что знаю о панк-роке, да еще и заплатят мне, чего хватит на то, чтобы протянуть пару-тройку недель, так что как можно тут жаловаться на это. Хотя что я, что многие другие панк-музыканты, надо сказать, так и не завели детей. Например, Чарли Харперу из UK Subs сейчас 72, то есть через семь-восемь лет ему будет уже пора отправиться в дом для престарелых, но кто будет платить за это? Мы совершенно оказались не готовы к тому, что будет за юностью, это факт. Что до моего писательского заработка, то я получаю пять тысяч фунтов от издателей за написанную книгу. Это звучит как неплохая сумма, но на книгу уходит полтора года, так что не так просто протянуть на эти деньги столько времени. Что вы пишете сейчас? Сейчас я в процессе написания книги про пост-панк, точнее, про его темный, можно даже сказать, готический подвид. Хотя я старательно избегаю слова “готический”, так как оно несет уничижительный оттенок. Речь же о Killing Joke, Joy Division, Bauhaus, Sisters of Mercy, Siouxsie and the Banshees, группах которые не так уж сильно известны в Великобритании, но произвели целую волну подражателей в остальной Европе.Но тут есть интересный момент — до книги Джона Сэвиджа “England’s Dreaming” люди думали, что панк это какая-то максимально тупая штука, без какой-либо идеи и эстетики за ней. А меж тем это довольно умная и тонкая вещь. Теперь мне хотелось бы сделать нечто такое с гот-культурой, о которой еще сложнее обычному человек говорить не скривившись. Но почему бы и не подвергнуть ревизии взгляды на эту историю? Каких правил вы придерживаетесь в написании книг? Вы опираетесь только на свой вкус, когда выбираете о чем писать, или на какие-то еще формальные критерии? Я верю в существование рок-канона, который развивался на протяжении десятилетий — группа X была первой, которая сделала соединила звук клавиш с дабовым звучанием, а группа Y это трансформировала  «Punk Rock: An Oral History — одна из интереснейших книг Джона» Что вы думаете по поводу концепции Саймона Рейнольдса, который в своей книге “Ретромания” утверждает, что с середины девяностых и по сей день не появлялось новых музыкальных жанров, только ностальгические волны, реактуализирующи Мы говорили об этом с Рейнольдсом, после того как я прочел его книгу. Я спросил: “Саймон, а как же блэк-метал? Да, он тоже возник в начале девяностых, но его безумные подвиды проявились только годы спустя”. Например, Ulver или Wardruna. Я уж молчу про такие могучие жанры как грайм или дабстеп, которые возникли намного позже девяностых. Придуманная Рейнольдсом ретромания — это красивый образ и хорошо, что она породила столько споров и обсуждений, но мне кажется, что она довольно сильно далека от жизни. Люди всегда делают нечто новое из уже существующих элементов, Элвис исполнял свою версию рокабилли, а Мик Джаггер переиначил черный блюз, но для нас они се равно новаторы и первопроходцы. Послушайте, что за музыку пишет Skepta, разве она не поражает своей оригинальностью? Я думаю, что уместнее другая концепция: после тридцати пяти лет вы становитесь для нового поколения тем, же чем были для вас ваши родители. Другими словами, перестаете воспринимать новую культуру и только дуетесь на молодежь за то, что она крадет у великих ради своих мелочных целей. Впрочем, не понимать новую культуру — это нормально, но только в том случае если вы честно признаете “Я не понимаю, что за ерунду вы себе придумываете, оставьте меня с моими потертыми винилами и делайте что хотите”. А вот если вы выводите из этого какие-то сложные теории, то у меня для вас плохие новости. |
«Не понимать новую культуру — это нормально»: Джон Робб о британском панке и музыкальной журналистике
31 декабря 2016
Вконтакте
Twitter
Отзывов (2)