|
|
В сокращенном виде эта история пересказывается в книге Джорджа «Surfing Armageddon», но здесь она описана гораздо ярче и подробнее. Нью-Йорк — это мрачное место, полное гопников, которые так и жаждуть отнять у тебя косуху. Или срезать, если будешь сопротивляться.
Текст: Джордж Табб
Перевод: Максим Подпольщик
Это одна из первых историй цикла под условным названием George Tabb Vs. RAMONES, хотя музыканты легендарной группы здесь не фигурируют. О том, как Джордж познакомился с RAMONES и даже чуть не стал участником группы, читайте в следующих выпусках.
А пока Нью-Йорк, зима, начало 80-х годов XX века.
«Йоу, ты с какого щелчка?» — спросил высокий парень с алюминиевой битой, поигрывая ей в руке.
«Эмм, щелчка?» — спросил я, замерзший и пьяный, стоя на тротуаре десятой улицы между авеню Эй и Би.
«Да, кореш», сказал второй парень, в руках у которого был нож — «Ты понял, чё за банда?».
«Банда?» — тупо повторил я, пребывая в шоке. Меня окружали шесть парней. Больших парней. Которые выглядели опасно. Прямо как оружие в их руках.
«Йоу», — крикнул парень с пистолетом – «Мы не будем повторять дважды. Почему ты носишь цвета?».
Я посмотрел вниз на свои мотоциклетные ботинки. Черные. Затем – на джинсы. Черные. Я осмотрел свою кожаную куртку. Черная, с нашивкой в виде герба Америки.
«Я весь в черном», — тихо ответил я, и в этот момент слезы хлынули у меня из глаз – «Это панк-рок».
Вдруг один парень дотронулся до моей куртки. Он протянул к ней руку. Затем погладил. Потом начал щупать. Я предположил, что он коровий фетишист.
«Он за них не отвечает», — сказал ковбой.
«Йоу» — сказал парень с битой – «Снимай цвета». *В оригинале – colors. Второе значение этого слова – кожа.
Я посмотрел на него и ничего не ответил. Я был в полном ступоре.
«Твои цвета» — крикнул он, указав битой на мою кожаную куртку, с правого плеча которой свисал маленький освежитель воздуха. Сшитый из шерсти, он действительно был разноцветный. Внутри была какая-то приятно пахнущая хрень. Я носил его только для того, чтобы злить моих друзей по группе.
«Это освежитель воздуха», — сказал я, немного успокоившись. Не убьют же они меня за то, что я ношу на плече пушистый кубик для игры в кости.
«Сейчас же снимай цвета», — сказал парень с пистолетом — «Или мы тебя убьем. Немедленно!».
«Возьмите мой кошелек», — сказал я и протянул им мой фирменный красно-синий кошелек от Спайдермена. Он был весь покрыт паутиной.
«Куртка или твоя жизнь» — был их ответ.
«Возьмите что угодно, что угодно, только не это» — ответил я и почти заплакал.
«Сейчас или никогда» — сказал он.
В этот момент я оказался на пороге выбора, с которым уже сталкивался лицом к лицу несколькими годами раньше.
В один солнечный зимний день мой отчим Ник отвез меня на Орчард стрит, чтобы купить мне мою первую кожаную куртку. Мне было восемнадцать, и я был настолько взволнован, что дрожал от нетерпения.
«Когда мы войдем в магазин, Джордж» — объяснял Ник – «Веди себя так, будто ты очень хочешь купить косуху».
«Так и есть!» — ответил я.
«Я знаю», — сказал Ник — «Но когда продавец скажет, сколько она стоит, веди себя так, будто ты разом к ней охладел. Типа это очень дорого. Мы поторгуемся и купим куртку дешевле».
«Почему мы не можем сделать так, как сказала мама, и просто купить ее?», — спросил я у Ника.
«Барбара не знает, что эти парни продают тебе куртку с собственного плеча. Они снизят цену. Но для этого нам, возможно, придется покинуть магазин».
«Ник, давай заплатим, сколько они просят, я хочу кожанку, я хочу быть Рамоуном».
«Ты будешь Рамоуном, Джордж, но позволь мне поторговаться, это мой конек».
Пришлось мне согласиться на уговоры Ника. Кроме того, это были его деньги. Родители покупали мне подарок, а по тем временам это был дорогой подарок.
Мы с Ником обошли несколько магазинов на Орчард стрит, вдоволь насмотревшись на сотни тысяч мотоциклетных курток. Я померил несколько из них, каждый раз подолгу красуясь перед зеркалом.
«Рамоун, Джорджи Рамоун», — шептал я.
Мы зашли еще в несколько магазинов и, наконец, нашли великолепную куртку. Она была сшита из плотной кожи с правильным воротником, а молний было ровно столько, сколько необходимо настоящему панк-рокеру.
«Вот эту куртку», — сказал я Нику, позируя перед ним прямо в магазине, принимая позы Джонни и Джоуи.
«Хорошо, Джордж», — сказал Ник – «сколько она стоит?».
Я посмотрел на ценник и сказал ему сколько. Куртка стоила около трехсот пятидесяти баксов. Но она была от Шотт. Это лучший производитель. Бренд RAMONES.
Ник направился к продавцу, а я остался стоять в куртке, чувствуя себя королем мира.
«Мы хотим купить куртку» — сказал Ник парню за прилавком — «И мы не собираемся переплачивать».
«Сколько она стоит, сэр?», — спросил продавец с сильным еврейским акцентом.
«Написано триста пятьдесят, сколько вы можете скинуть?», — спросил Ник.
«Раз сказано триста пятьдесят, значит будьте добры триста пятьдесят», — ответил продавец.
«Выше по улице продается точно такая же, только гораздо дешевле. Лучше мы пойдем туда», — сказал Ник.
«Окей», — сказал парень — «триста двадцать пять».
«Двести пятьдесят», — ответил Ник наглым тоном торгаша.
«Ни за что», — парировал продавец — «триста пятнадцать плюс налоги».
Пока они торговались, я весь издергался. Что, если продавец разозлится на Ника и выгонит нас из магазина? Тогда у меня никогда не будет кожаной куртки, и я не стану Рамоуном. Нашивки с гербом США, которые я купил в «Уэйс и Мэхоуни», придется выкинуть.
«Триста плюс налоги, и это мое последнее слово», — сказал продавец.
«Никаких налогов», — ответил Ник.
«Нет».
«Ну, что ж тогда мы уходим», — сказал Ник.
Он заставил меня снять куртку и отдать ее продавцу.
«Но Ник…», — хотел сказать я и вдруг ощутил, как мои глаза становятся влажными от слез.
«Мы уходим, Джорж», — ответил он.
Как бы я хотел, чтобы мама поехала с нами.
«Пока», — сказал продавец. Мы направились к выходу.
Я почувствовал, как слезы покатились по щекам, а внутри начал расти ком ненависти к Нику. Почему он всегда такой скрягой? Настоящий еврей. По крайней мере, в точности соответствует стереотипу.
Я открыл дверь, чтобы выйти из магазина, и услышал, как над головой прозвенел колокольчик. Прощай, кожанка.
«Три сотни без налогов», — крикнул мне вслед продавец. Я посмотрел на Ника – по его лицу расползалась улыбка.
«Я же тебе говорил», — сказал он, просияв.
Вернувшись с курткой обратно во Флориду после зимних каникул, я стал королем панк-рока в Таллахасси. Я надевал ее утром и снимал вечером, ложась спать. Я сидел в ней за завтраком, обедом и ужином, а также на уроках в средней школе. Все здоровяки хотели меня избить, а болельщицы тайно по мне сохли. Они бы и рады были сообщить мне об этом, но тогда мне пришлось бы иметь дело с их приятелями из футбольной команды. И тогда, стоило бы мне лишь бросить взгляд в сторону их подружек, я тотчас бы оказался в горизонтальном положении, носом в асфальт. Так что вынужден признать, куртка не привнесла в мою жизнь особого экшена. Но она впечатлила всех торчков или «фриков», которые тусовались на «фрик-холме». Я часто курил с ними траву, а потом мы хором пели «I wanna be sedated». На следующий год, который был для меня заключительным, все знали меня, как чувака в кожаной куртке. Одни учителя звали меня Джеймсом Дином. Другие – Элвисом. Третьи – Ангелом Ада. Но большинство из них втихаря величали меня придурком.
«Эй, Табб», — сказал мой приятель Луис, кладя грибы и перец в пиццу. Дело происходило в итальянской забегаловке в Тимберлэйн Молл, где он работал.
«Что, Чинелли, жалкий сосунок?», — спросил я.
«Мне нужно достать себе такую же куртку, как у тебя. Я хочу быть Луи Рамоуном», — объяснил он.
Я сказал ему, что они очень дорогие. А потом – что слышал, в Нью-Йорке можно задешево купить подделку.
«Подделку?», — спросил он.
«Да», — сказал я – «Фальшак, фуфел, левак, назови, как хочешь».
«И сколько такая стоит, Табб?»
«Не знаю, но они очень дешевые. Я видел их в витрине на Четырнадцатой улице. Они стоили меньше двадцати баксов».
Луис сказал, что ему просто необходимо заиметь такую куртку. Я сказал, что для этого ему придется смотаться в Нью-Йорк. Что он и сделал.
«Посмотри на куртку Луиса, мама» — мы с Ником и мамой сидели в их спальной/гостиной/кухне/картинной галерее в их квартире на Вест Форт стрит.
Луис вертелся как настоящая топ-модель, а мои родители охали и ахали.
«Ты выглядишь очень солидно», — сказала мама Луису.
«Ух, ты, спасибо, миссис Табб», — ответил Луис и покраснел.
«Гурвиц, но зови меня просто Барбарой, хорошо?», — ответила она.
«Спасибо, Барбара», — сказал Луис. Мама улыбнулась.
«Эй, а как же я?», — завопил я, встав рядом с Луисом. Разумеется, на мне тоже была куртка. Настоящая куртка.
«Ты выглядишь, как девчонка», — сказал Ник и рассмеялся.
«Ты тоже смотришься шикарно, милый», — сказала мама, поцеловав каждого из нас в щеку – «А теперь вам пора в Ритц, концерт скоро начнется».
Попрощавшись с родителями, мы отправились в Ритц, который находился на Одиннадцатой улице, на перекрёстке между третьей и четвертой авеню. Каждый раз, проходя мимо зеркала, мы не упускали шанса полюбоваться собой. Мы дрожали от холода, потому что на нас были только футболки и куртки, прошу прощения, куртка. Но зато мы выглядели круто, благодаря нашивкам с орлом и всему остальному.
«Я одет как надо, я в Нью-Йорке, я настоящий Рамоун», — сказал Луис.
Я сказал ему, что он прав. Что он Луи Рамоун. Луис улыбнулся.
Мы вошли в Ритц, заплатив по два бакса за вход, потому что лозунг тогдашнего концерта был «Рок-н-ролл против депрессии». Тут на сцену вышли HUEY LUIS AND THE NEWS. Они дали жару по полной. Отыграв, ребята подарили нам значки и угостили пивом. Нам с Луисом и еще пяти зрителям, присутствовавшим в зале, группа очень понравились.
Покинув Ритц, мы отправились обратно домой к моим родителям. Мы с Луисом полностью застегнули молнии на наших куртках. Кроме нее на мне была майка «Сид Вишез бургер», а на Луисе – футболка «Rocket to Russia». Та самая, с Пинхэдом на ракете. Офигенная майка. Мы шли вниз по Четвертой авеню, а затем повернули направо. Уже идя по десятой улице, мы услышали, как сзади нас окликнули два парня. Мы остановились.
«Эй, ребята», — сказал один из парней. Они оба носили усы, что делало их похожими на испанцев. Мне было завидно. Я много лет пытался отрастить хоть что-нибудь, и максимум что у меня вышло – это пушок, который больше подошел бы какой-нибудь итальянской бабке.
«Че такое?», — спросили мы с Луисом в один голос. В наших кожанках мы выглядели крутыми нью-йоркцами. Кожа.
«Ась?», — крикнули мы.
Парни смотрели на нас с иронией.
«Эй, огонька не найдется?», — спросил один из них.
Я ответил, что найдется и полез за своей зажигалкой «Таллахасси Лэсси».
Следующий кадр – я лежу в сугробе лицом вниз. Приподняв голову, я заметил, что снег приобрёл странный темноватый оттенок. Поднеся к глазам небольшую пригоршню холодной массы, я увидел, что она буквально сочится кровью. Обернувшись, я увидел Луиса, стоявшего рядом с парнями. Без куртки. В руках у одного из ребят была свинцовая труба, а у другого – нож.
«Им нужны наши куртки, Джордж», — плача крикнул Луис.
«Фто им нувно?», — промямлил я, дотронувшись до рта. Он опух и кровоточил.
«Им нужны наши кожаные куртки», — повторил Луис – «Отдай им свою, иначе они нас убьют».
Я поднялся и посмотрел на парней.
«Вофьмите мой кофелёк», — сплюнул я.
«Йоу, чел, нам нужен твой кожан», — сказал парень с ножом — «Сними его, и мы вас не убьем. Твой друг поступил разумно и уже сделал то, о чем мы его попросили».
«Эфо пофому фто ефо курфка лефая», — закричал я.
Они посмотрели на куртку Луиса, а затем пощупали мою.
«Нам плевать», — сказал парень с трубой – «Снимай, или получишь еще. Куртку! Быстро!». Сказав это, он ударил меня в живот.
«Пофли нахуй, пиварасы», — заорал я. Этим ребятам не достанется моя куртка. Моя гордость и свет очей. Символ моей бессмертной любви к панк-року и RAMONES». Пошли они нахуй, эти ребята.
Через секунду я почувствовал, как свинцовая труба с силой опустилась мне на голову. Еще через мгновение я уже лежал лицом вверх на крыше какой-то машины с ножом у горла.
«Снимай куртку, мудак, или мы ее с тебя срежем», — сказал парень, державший нож у моего горла.
Несколько секунд я раздумывал над тем, чтобы сделать то, что мне говорят. Наверное, мне следовало так поступить, это было благоразумно. Но я этого не сделал. Такой радости я им не доставлю. Они не получат моих трехстот долларов без налогов.
«Джордж, пожалуйста, отдай им куртку», — раздался всхлип Луиса.
«Уфейте мефя», — выплюнул я. Каким-то чудом мне удалось разжать их хватку и заехать одному из ребят по шее. Я пнул его, и он отлетел на пару метров, ударившись о проволочную изгородь.
Это было последнее, что я запомнил, перед тем как снова очнуться лицом в сугробе. На этот раз уже без куртки.
С большим трудом мне удалось сесть. Передо мной стоял Луис. Он дрожал от холода в своей футболке «Rocket to Russia» и плакал.
«Они отняли у нас куртки», — хныкал он.
«У наф?», — спросил я, пытаясь нащупать рукава своей кожанки. Их не было. Как и всего остального.
«Как ты мог позфолить им забфать нафи курфки?», — заорал я на Луиса.
«Табб, они могли прикончить нас, тебе повезло, что ты жив», — завопил Луис в ответ.
Я посмотрел вниз и увидел, что моя футболка «Сид Вишез Бургер» и джинсы заляпаны кровью. И снегом. А лицо болит. Я начал замерзать.
«Любфитель лефых курфок», — огрызнулся я на Луиса, и мы поплелись домой. В отвратительном настроении.
Пять месяцев спустя у меня появилась вторая куртка. Мама с Ником хотели купить мне новую на следующий день, но я отказался. Я не хотел другую куртку. Я больше не хотел быть Рамоуном. Рамоунов избили. Рамоунам надавали свинцовой трубой по голове. Поэтому мне досталась красная сатиновая куртка, как у Джеймса Дина. На этот раз, когда мы с Ником отправились на Орчард стрит, я знал, что он будет делать, и не паниковал, когда мы покинули магазин и перешли дорогу. В итоге продавец вышел вслед за нами и крикнул: «Так и быть, двести пятьдесят без налогов».
Несколько лет спустя, после репетиции FALSE PROPHETS, я застегнул свою вторую куртку, выходя из студии, на месте которой сейчас находится «Лэйксайд Лаунж» (авеню Би). Идя по десятой улице, я почувствовал, как холодный зимний ветер впивается мне в лицо, руки и яйца. Я ощутил, как они сжимаются до размеров горошин. Еще я чувствовал бульканье алкоголя в мочевом пузыре. В студии я выпил несколько бутылок пива, и сейчас они просились наружу. Я шел быстрым шагом, направляясь в бар под названием «Даунтаун Бейрут» на пересечении пятой авеню и десятой улицы. Там у меня была знакомая барменша, которая всегда угощала меня пивом.
«Йоу, ты с какого щелчка?», — спросил здоровенный парень с битой.
Я посмотрел на него и его друзей. Здоровые. И вооруженные.
Они еще раз спросили, с какого я щелчка, и тут я понял, что они имеют в виду группировку. Я объяснил им, что я панк-рокер и никогда не был ни в какой группировке. Они не поверили и приказали мне снять куртку. Вновь вынужденный выбирать между курткой и жизнью, я предложил им взять мой кошелек. Де жа вю.
«Ребят, вам же на самом деле не нужна эта куртка, так?», — сказал я.
«Быстро!», — был их ответ.
«Но она же вся в нашивках и значках, перекрашенная и старая. Вам она не нужна».
Парень с битой щелкнул пальцами, и тут я увидел, как к моему лицу начинает приближаться дуло пистолета.
Я задумался. Глубоко и надолго. У меня отняли мою первую первую куртку, забрав вместе с ней всю мою панк-рок гордость. Несколько месяцев я провалялся в глубокой депрессии. В итоге я все преодолел. С этим я тоже справлюсь. Но это займет месяцы.
«Нет», — ответил я.
«Что ты сказал, малыш?», — спросил парень с пистолетом.
«Я сказал нет». И я не собирался нарушать это слово. Я не позволю этим ребятам забрать то, что им не принадлежит. Это была моя куртка. Моя. Куртка, подаренная мне мамой и Ником. Моя куртка Рамоуна. Если я дрогну, они победят. Кроме того, я видел этих головорезов и раньше, и я знал, что увижу их снова. И если я вдруг наткнусь на них, разгуливающих в моей куртке, это будет последнее, что я увижу в своей жизни.
«Итак, ты выбираешь сдохнуть?», — спросил парень с алюминиевой битой.
И тут что-то внутри меня сломалось. Быть может, это случилось потому, что мою первую куртку украли. Или потому, что я был пьян. Или потому, что я устал быть жертвой. Наверное, все-таки, потому что я был пьян.
«Хорошо, ребята», — спокойно сказал я. Медленно опустив руку в карман, я достал сигарету и закурил.
«Я отдам вам куртку, раз уж она вам так нужна», — произнес я очень плавно и четко – «но завтра я пойду и куплю пистолет, а затем выслежу вас и всажу каждому по пуле в башню».
В тот момент я действительно собирался так поступить. Я не шутил. Я собирался купить пушку и перестрелять их всех в стиле Грязного Гарри. Тормоза отказали.
«Йоу, чел, чо ты такое несешь, ты не пришьешь нас», — сказал чувак с пистолетом, продолжая держать ствол у моего лба.
Я сделал глубокий вдох и выдох.
«О, да», — тихо сказал – «Еще как пришью».
Они в недоумении переглянулись, а затем уставились на меня. Я докурил сигарету, прищурился, и вновь посмотрел на них. Они покойники, если посмеют отнять у меня куртку.
«Йоу, чел, да ты чокнутый», — сказал один из парней.
«Да», — сказал другой – «У парня не все дома».
Я ничего не отвечал, а просто смотрел на них. Парень с пистолетом опустил оружие.
«А теперь» — сказал я – «Я уйду отсюда. Очень медленно. Если вам нужна моя куртка – берите. Но сперва убейте меня. Потому что если вы этого не сделаете, я убью вас».
Я сделал шаг вперед, один из парней преградил мне путь. Я посмотрел ему прямо в глаза. В ту секунду я представил, как будут смотреться его мозги, размазанные по кирпичной стене. Он отступил в сторону.
Я начал двигать вверх по улице. Медленно, покуривая сигарету. Я слышал, что они говорили за моей спиной.
«Йоу, чел, этот парень без башни. Он ебнутый. Пусть валит», — сказал первый голос.
«Я сказал, мы возьмем куртку и убьем его», — сказал второй.
«Йоу, чел, ты чокнутый», — вновь повторил первый.
Я продолжал идти, спокойно, не спеша и не оглядываясь. Наконец я дошел до поворота. А потом и до второго.
«Привет, Джордж», — знакомая барменша показалась из-за кранов с Роллинг Роком и Будвайзером.
Я просто двинулся к ней. Я был слишком напуган, чтобы говорить.
«Что это у тебя на штанах?» — спросила она – «опять опрокинул на себя пиво?».
Я опустил взгляд и увидел, что с моих джинс течет. Потрогав их, я понюхал руку. Моча. Я зассал все джинсы.
«Эээ, ага, пиво», — сказал я.
Она улыбнулась и протянула мне пинту.
Недавно я был на концерте PINK LINCOLNS в Кони. Они жгли. После концерты мы с группой отправились потусить на Маркс Плэйс. Вдруг к нам подошел какой-то большой страшный парень и начал спрашивать о наших куртках. Сначала я подумал, что он хочет обуть нас, но оказалось, что парень просто не местный и хочет знать, где купить кожанку. Я рассказал ему про Орчард стрит.
Когда он ушел, я задумался, что бы я сделал, если бы он попытался заполучить мою косуху. И я быстро нашел ответ. Я бы отдал ему чертову куртку. Чорт, сейчас они настолько дешевы, что в моем шкафу для всех не хватает места. У меня полно косух. Старых и новых. С американскими орлами. Сейчас они стоят меньше ста баксов, дешевле пары хороших кроссовок.
Моя кожаная куртка по-прежнему много для меня значит. Панк-Рок. RAMONES. Мое невероятное путешествие из детства в юность и обратно. Но все равно она не так важна для меня, как жизнь. Я был слеп и не понимал этого несколько лет назад. Но в тот момент на меня снизошло озарение. Все так. Но если кто-то из вас хоть пальцем тронет мою Сони Плейстейшн…
Возьмите мою жизнь, пожалуйста.
На закуску — необычный и зловещий клип на песню одной из групп Джорджа IRON PROSTATE. Она называется «Принесите мне голову Джерри Гарсии». Сделанная из папье-маше голова покойного лидера GRATEFUL DEAD, которую вокалист держит в вытянутой руке, выглядит как настоящая. Попискивающая черно-белая психоделика сменяется злым и энергичным панк-роком. Группу представляет Тим Йоханнен, из-за которого Джорджа пока не уволили за сексизм.
|
Вконтакте
Twitter