Ricochet: «Мы подростки-уроды в одежде, доставшейся нам от старших братьев»

Несколько месяцев назад одни из главных долгожителей отечественной DIY-cцены группа Ricochet на восьмом году жизни объявили о своем распаде. В понедельник 29 апреля москвичи сыграют свой последний концерт. Участники Ricochet рассказали Sadwave о том, как они пришли к этому решению, и что они планируют делать дальше.

Фрагмент оформления альбома Ricochet «В тени гигантов». Рисунок Саши Любомудрова

Текст: Максим Подпольщик
Беседовали: Александр Red Head, Максим Подпольщик
Фото: предоставлены участниками группы

— По-моему, любая субкультура – это конформизм, – сказала мне одна знакомая, с которой я последний раз общался, когда мы еще работали вместе. Четыре часа назад мы с другими нашими бывшими коллегами собрались по непонятно чьей инициативе, чтобы отметить ее день рождения. До этого мы не виделись больше года. Три часа назад я уже был достаточно пьян, чтобы постепенно прекращать быть букой в этой компании, состоявшей из людей абсолютно разных интересов и возрастов, но одинаково друг другу безразличных. В каком-то смысле у нас было много общего. Два часа назад мы танцевали под довольно занятную смесь «Владимирского централа» и техно.

В какой-то момент компания, корчившаяся от музыки в соседнем углу, разделилась на две команды. Представители каждой из сторон приняли пружинящие стойки и начали медленно пританцовывать навстречу друг другу. Час назад от нашего выдохшегося коллектива остались только мы со знакомой. Двадцать минут назад, окрыленный алкоголем, я рассказал ей о том, чем занимаюсь помимо работы. Нет, это не то, о чем вы подумали. И не это. Еще есть варианты? Отсмеялись? Хорошо. Она внимательно слушала, казалось, ей было искренне интересно. От этого вопросы, которые, по всей видимости, были для нее в данной ситуации естественными, звучали еще острее и обидней.

— В этой вашей панк-компании есть люди за тридцать? Наверное, у них нет семьи? – без всякой злобы или иронии спросила она.

И правда, какому взрослому человеку, обремененному женой, ребенком и всем сопутствующим, придет в голову кривляться на сцене, организовывать концерты и благотворительные акции, мотаться с гастролями по разным городам, чтобы в лучшем случае отбить вложенные средства, зная, что, скорее всего, ничего заработать на этом не удастся. Никогда. Не помню, что именно я тогда ей ответил. Скорее всего, я стушевался и начал оправдываться. Чего греха таить, для многих панк и все, что с ним связано, в какой-то момент превратились в своего рода ловушку, капкан. Пристань, от которой при всем желании уже невозможно отчалить.

Об этом почему-то не принято говорить, но все это понимают. Впрочем, оказаться в канаве можно по разным причинам, однако винить в этом исключительно сторонние обстоятельства, наверное, глупо. «Панк» в данном контексте можно заменить на «метал», «филателию», «овощеводство», в общем, любое занятие, выгода от которого лежит явно не в материальной плоскости. При этом ни откуда не следует, что любой ценитель марок или бабочек обречен на одинокую старость или голодную смерть с того момента, как только возьмет в руки сачок или альбом с картонными ячейками. Очевидно, все зависит от того, как распорядиться данными инструментами.

Участники московской группы Ricochet в этом смысле представляют собой великолепный пример панк-партизанства в условиях современного мегаполиса. Это своего рода городская герилья, только война идет преимущественно на внутреннем фронте, а роль автоматов и бутылок с коктейлем Молотова играют целеустремленность и взрывная творческая активность.

«Следующая песня называется «Я не буду слушать», — произнес в 2004 году задыхающийся потный человек из группы No Copies, стоя на сцене подвального «Клуба имени Джерри Рубина». Это Саша Любомудров, позднее ставший вокалистом Ricochet. С десяток глоток хором подхватили припев: «Я не буду слушать всякое там твое говно». В этом забавном и, в общем, нелепом переводе текста «I don’t wanna hear it» Minor Threat на самом деле заключен сколь примитивный, столь и важный месседж, следовать которому, как ни странно, получается лишь у единиц.

На прощальном концерте в Санкт-Петербурге (слева направо): Саша Руль (гитара), Валера (гитара), Саша Любомудров (вокал), Тимур Еналиев (бас), Паша Волошин (барабаны). Весна 2013

Умение гнуть свою линию и решать возникающие на пути трудности, а не избегать их, стало эмоциональным фундаментом, на котором Ricochet прочно стояли до последнего времени. Его не пошатнули ни пресловутое «осемейнивание» участников группы, ни даже такое страшное обстоятельство, как врожденные проблемы со слухом сына Любомудрова. Маленькому Яше, которому, к счастью, была своевременно сделана необходимая операция, Саша посвятил песню «Хорошо ловится рыбка-бананка». Она вошла во второй и, как оказалось, последний альбом Ricochet «В тени гигантов».

Эта запись, не лишенная некоторого прямолинейно-героического пафоса, стала наиболее цельным высказыванием Ricochet за всю их восьмилетнюю историю. Сложные, многослойные мелодии с изощренными гитарными партиями; пронзительный вокал Любомудрова, чьи тексты для этого альбома кажутся гораздо более продуманными и выстраданными, чем раньше; освоение новых территорий в виде нехарактерной для группы акустической композиции Tape Noon, в которой звучат банджо и скрипка; наконец, блестящие акварель и графика, нарисованные Сашей для оформления пластинки.

При этом существование Ricochet, как и практически любой андеграундной панк-группы, невозможно представить вне контекста DIY-культуры. В этом плане внемузыкальная деятельность участников группы сыграла для развития подпольной среды не менее, а, возможно, и более важную роль, чем, собственно, их песни.

Помимо организации концертов зарубежных команд (самым заметным из которых, наверное, стало выступление американских неокрастеров Tragedy с безумными AWOTT на разогреве), «рикошетовцы» собирали вещи для детских домов, присоединялись к акциям Food Not Bombs, помогали попавшим в беду знакомым и незнакомым людям; участвовали в выпуске зина Insomnia. Невольно оказавшись в роли заведующих всем, Любомудров сотоварищи порой позволяли себе выступать в роли своего рода наставников, трансляторов DIY-заповедей, временами отдаваясь этому занятию чересчур увлеченно. В этом были свои плюсы и минусы. Впрочем, надо отдать должное «рикошетовцам», они всегда были готовы к диалогу (к каким результатам он приводил — это тема для отдельного разговора). Почва под ногами участников группы зашаталась летом прошлого года, когда Ricochet покинул гитарист Руль, игравший в коллективе с самого начала. Заменить его вызывался основатель лейбла «Хатифнатты» и музыкант проекта «Голодранцы» Иван Лифинцев. Впрочем, спустя полгода и он ушел из Ricochet. Это стало финальной точкой в истории группы.

Sadwave попросили участников Ricochet подвести итоги своей деятельности и рассказать о планах на будущее. Центральное место в этом интервью мы решили уделить самому молодому участнику группы гитаристу Валере, который, несмотря на то, что играл в группе с самого начала, все эти годы находился несколько в тени своих старших товарищей.

Валера, гитарист Ricochet

Не можем не спросить о том, что привело к распаду Ricochet.

Все когда-нибудь заканчивается. К этому все шло уже давно. Лично для меня конец группы начался с уходом Саши Руля.  Ну, и перегорело что-то внутри нашего общего организма, задор куда-то исчез. Все последние концерты играли  на заряде прошлых лет, который уже начинал иссякать.  Застой начался. Вечные попытки начать  с большей ответственностью подходить к репетициям, к разбору новых песен ни к чему не приводили . Этому стоит уделять много времени, которого у всех мало. А делать что-то абы как — это не круто. Вот мы и решили, что пора выбраться из данного порочного круга. Оно и к лучшему, я так думаю.

Планируешь ли ты и дальше играть на гитаре? Может, у тебя есть какой-нибудь новый проект?

Еще не думал об этом. Но играть на гитаре мне нравится. Просто пока идей нет. Возможно, буду продолжать это дело.

Как ты попал в Ricochet? Ты всегда был самым младшим в команде, как это сказывалось на творческом процессе и вообще на распределении ролей в группе? 

Не помню, как попал. Тогда я знал только Тимура,  позже познакомился с Сашей Любомудровым, много времени вместе проводили, ходили по кабакам, терли за панк, ну, а после и группа появилась. Классно тогда было. Возраст не имеет значения. Младшим быть очень классно, много пакостей сходит с рук. Ну, а с творческим процессом это мало связанно. В группе за музыку отвечал Тимур, за тексты — Саша,  Паша… Паша-папаша. Ну, а я, в силу своего неумения играть на гитаре, отвечал всегда  за распиздяйство и всякие гадости. Не знаю даже, почему меня столько времени терпели ребята. Руль был ответственен за демпанское и шавочек.

Кстати, про девочек: были ли у Ricochet’a группиз?

Что-то не припомню. Участие в рок-группе не имело ничего общего с моей личной жизнью. Может, потому, что я очень стеснительный.

Саша Любомудров, вокалист Ricochet После распада No Copies идея сделать новую группу начала бродить в долгих пятничных пробках, где нам с Тимуром выпадало проводить время каждую вторую неделю, когда наша ячейка готовила food not bombs. Впрочем, в книгах Аксютиной (летописца отечественного DIY-движения — прим. Sadwave) вы не найдете об этом никаких упоминаний. Мы должны были клянчить пожухшие овощи в «Джаганате», забирать бак, представлявший собой колонию всех видов плесени, и доставлять все это в нашу резиденцию на юге Москвы. На утро сделать из этого нужно было сделать питательное варево для тех, кого жизнь выбросила за рамки экономической системы. Как водится, разговоры о группе начались с праздных бесед, которые, впрочем, меня сильно питали. Еще бы, Сам Тимур Маршак предложил мне сделать группу! Перспектива самореализации в компании короля (ладно, вице-короля) московского эмо выглядела довольно маняще. Как No Copies мы оставили близкое к нулю количество аудио-видео документов. Не знаю, помнит ли кто-то, но под конец нас сильно зашатало в музыкальную пересортицу, каждый из нас хотел двигаться в своем направлении. Классика. Так вот, предложение Тимура пришлось ко времени и к месту. Не стоит упоминать, что я согласился раньше, чем он договорил. Руля я тогда не знал, но как и сегодня, я безоговорочно доверял Тимуру. Так у нас появился гитарист. На барабаны мы позвали Лимпа, экс-ударника Zuname. После разбора трех песен Лимп нас покинул.

У вас на протяжении всех восьми лет было такое жесткое разделение труда: Тимур — музыка, Любомудров — тексты? Остальные вообще принимали какое-то участие в жизни группы? Приносили свои идеи? 

Ха-ха. Все  делали то, что умели. За всех говорить не буду. Вот я, например, не умею играть на гитаре. Как я могу на ней что-то выдумать, когда даже не знаю, как взять одну и ту же ноту на разных струнах? Что уж тут говорить о написании такой сложной музыки, как наша. Для меня вполне достаточно было просто поиграть то, что мне Тимур показывал. Хотя, может, где-то я что-то и привносил своего, тайком от всех, но, скажу честно, моего уровня не хватало для выдумывания музыки в нашей стилистике. В основном, я, скорее, занимался непорочным зачатием через лаваш с Тимуром.

Как тебе кажется, твой уровень развился с годами? Не возникало желания в какой-то момент сказать Тимуру: «Я не буду это играть, давай сделаем по-моему?».

Мой-то чуток развивался. Но тимуровский развивался быстрее.

Ты упомянул про пакости. Какие конкретно хулиганства сходили тебе с рук, и почему их не простили бы другим?

Как-то раз мы с моим коллегой по грядке Коробковым из группы Ray разрисовали в поезде все тамбуры, от вагона ресторана до нашего. На утро нас заставили все оттирать. Такая вот дурацкая история. Или вот еще. Ребята всегда говорили, чтобы я не брал с собой травку в поезд. А я брал. Мы всю ночь дымим, а на утро нас мусора шмонают (сдают, знаешь ли, завистливые людишки).

Еще вот совсем недавняя история с нашего последнего выезда в Петербург. Я затролил Любомудрова до такой степени, что он на светофоре выскочил из машины и, проклиная меня, унесся в неизвестном направлении. Организатор питерского концерта Воробей вместе с Рулем помчались его успокаивать. Зол он был до такой степени, что в магазине отобрал у меня последние гроши, заявив, что штрафует меня за такое поведение. И еще он писал гневные смски-ябеды Тимуру, благо тот утопил свой «пятый айфон» в сортире бара «Продукты» и не смог их прочесть. Другому бы Саша набил рожу, это уж точно. Таких историй немало. Отлично помню недоумевающие лица видевших нас впервые людей, у которых нам приходилось останавливать во время гастролей. У них глаза лезли на лоб, когда мы из-за какой-нибудь хрени начинали спорить. Ну, а мне все сходило с рук лишь потому, что я классный и обаятельный.

Вообще, несмотря ни на что, атмосфера в группе царила космическая. Мне всегда казалось, что каждый из нас, в силу своей непохожести друг на друга и связанных с психикой расстройств, концентрировали некий комок особой энергии, который у нас получалось распространять и на окружающих.

Тимур Еналиев, басист и автор всей музыки Ricochet’а. В определенный момент моя 13-летняя совместная с Рулем музыкальная карьера вошла в фазу глубокого кризиса, и я был инициатором того, чтобы он покинул группу. Честно сказать, я был часто несправедлив к нему, жестковат. Мы с ним начинали еще в начале 2000-х, во времена Squat Tag Banda. Естественно, за эти годы уже устоялись некие взаимные стереотипы, в чем-то мы друг друга не принимали. Первая наша песня, вошедшая в репертуар Ricochet, была написана нами более десяти лет назад. В тот период Руль фонтанировал музыкальными идеями. В институтские годы я боготворил его как музыканта и композитора, однако в Ricochet почему-то себя не проявил. Я несколько затаил на него. Перед фестивалем Raketa-2013 он и вовсе шланганул так, что нам пришлось позвать другого гитариста. Им стал Ваня из группы «Голодранцы». За две недели круглосуточного разбора нашего непростого материала он не спал, не ел и не пил. Посвятил все свое время нам. Мы это оценили и решили попробовать играть вместе на постоянной основе… и у нас получилось! Мы играли выездные концерты, разбирали новые песни. Все бы ничего, но характерами не сошлись. А именно Валера и Ваня. Что, естественно, явилось лишь небольшим дополнением к общей картине распада группы. Распад Ricochet’а произошел не в последнюю очередь из-за вмешательства мистических сил, которые забрали у меня вообще все. Я в пустыне. Всем здравствуйте! Дело в том, что еще год назад, при той же ситуации в группе, распад, непосредственно для меня, казался немыслимым. Я был точно уверен, что надо продолжать. Ricochet лишь на первый взгляд казался добренькой музычкой. В том-то и был весь трюк! Все эти годы мы воевали с грубой материей этого мира. Мы рвали серость и будничный мрак на части ценой глубочайшего инфицирования всем этим. Принесли себя в жертву. То, что мы так и не отрепетировали новый альбом, перестали ездить с концертами, репетировали механически, все это признаки болезни. Творческий акт – ответственное дело. Сейчас во всем мире не так уж много людей занимаются истинным искусством. И я говорю не только о музыке. Даже мысли, идеи — все тиражируется. Всего полно, а внутри пустота. То, что мы почувствовали вонь внутренних органов Ricochet’а, признали ее и перестанем дышать 29 апреля 2013 года – это шаг, казалось бы, логичный, но судьбоносный. Кто я теперь? Ветеран манаги? Доктор Тынгиз? Мы покинули метафизический радужный фронт. Нет сил. А примут ли нас обратно ? Мы предали неизвестных солдат, бросили ребят, которым некуда больше идти. В мире на незначительный процент (я не переоцениваю наш вклад) стало гаже. Но иначе нельзя, ребятушки. Наши астральные тела покрыла паразитическая колония. А это, положа руку на сердце, некрасиво! Поэтому, мы, как Борисы Николаевичи, просто «устали», просто «уходим». Оценивать наш вклад в эту  многолетнюю  борьбу невозможно и бессмысленно. Перемены внутри меня, допустим, колоссальные. Я был нарциссическим юношей, когда начинал. Много кривлялся и выебывался. Не имел иной цели в жизни, кроме самолюбования. Я и до сих пор считаю себя неплохим поэтом и композитором. Но это все тривиально, бездушно, глупо. Ценность этим умениям (зажигать пламя в людях) без осознанности – ноль! Сейчас я стал проще. Панк тоже стал для меня простым явлением. Самым простым в жизни, как приставка Dandy. Ни амбиций, ни буйства плоти. Просто развлечение, где все предсказуемо. Что касается планов на будущее, то когда в настоящем нет ничего конкретного, то и будущее абстрактно. Можно собрать новую группу, но нельзя в одну воду войти дважды. Это должно быть совсем другое. Не панк! Я не сворачиваю со своего пути. Но сейчас я один и мне тревожно.

Pause Play Play Prev | Next

Ricochet всегда позиционировали себя как нечто большее,  чем просто музыкальный коллектив. Вы были такими глашатаями DIY-ценностей, старались изменить мир и сообщество вокруг себя. Как ты оцениваешь эту деятельность? Принесла ли она желаемые результаты? Стоило ли вообще этим заниматься?

Ни хера мы не позиционировали, у вас ложная инфа! Хе-хе. Естественно этим стоило заниматься. Не знаю, на многих ли повлияло наше существование, но на нас — точно. Меня лично оно даже в чем-то изменило. Да, действительно, Ricochet были чем-то большим, чем просто музыкальный коллектив. Стремление что-то изменить, что-то донести до людей — это и есть то, ради чего должна существовать любая панк-группа. Думаю,  мы на своем примере показывали людям, ради чего мы все здесь. Хочется надеяться, что кто-то это заметил, осмыслил, по-другому стал смотреть на обычные вещи, которые нас окружают. Может даже для кого-то, как и для меня, наше существование помогло разглядеть новые ценности в жизни, принципы.

Какие, например?

Взаимовыручка, честность, любовь, друзья. Понимание того, что все возможно в этом мире, надо лишь жопу свою оторвать от дивана и начать что-то делать. Да и внесли мы, чего уж скромничать,  свой вклад в развитие независимой московской панк-сцены (не хочу хвастаться, но это факт).

Саша Любомудров, вокалист Ricochet После ухода первого ударника Ricochet началась чехарда. Попеременно нас выручали Даша Маршак и Паша Волошин. Тогда он играл уже в двух группах, А 5-45 и Ray, поэтому нам пришлось подойти к ангажементу весьма деликатно. Паша согласился поиграть с нами до первой демки, мегаломанические энергии Тимура начали жаждать второго гитариста, им в безакцептном порядке стал Валерка — молодой красавчик, перекати-поле и «эдакая смесь нигилизма с хамством» с Академки. Дальнейшая часть этой саги известна всем. С первых песен и концертов стало понятно, что в музыкально-лирическом плане мы будем далеки от массового сознания. В этом был осознанный риск, песни наши стали панком для панков, мне хотелось бросить вызов тиражированию и самоконсервации. Не знаю, удалось ли нам это, зачастую наша принципиальная позиция была недосягаема для окружающих. Мы выглядели скандалистами или понторезами. Тем не менее, удалось обойтись без адаптации под конъюнктуру и остаться вне тени неформальных лидеров, как музыкальной, так и радикальной тусовочек. В этом и заключается наша маленькая и противоречивая победа. Противоречивая, потому что нас начали упрекать в элитизме и узурпаторстве, нарекать нас какой-то «тусовкой Ricochet’а, которой никогда не было. Мы всегда старались быть максимально открытыми абсолютно ко всем, не только к старым друзьям. И это давало свои бесценные плоды, попадались исключительные люди в своих самых разных качествах. Так как мы были скальдами индивидуальности, непохожести и независимости, наше сообщество было обречено на смерть. Закономерно, что на такой сцене отсутствует центр притяжения, и наследственность в прямом смысле воспринимается негативно. В этом смысле вселенская победа заключается не в том, чтобы воспитать музыкальные аналоги, а передать дальше реликтовый сигнал свободы художественного выбора и ничтожности следованию конъюнктуры. К сожалению, оценить результат мы уже не в силах, это удел «нового поколения». Мы оставили дверь открытой для всех и везде разместили масонские, чтобы дверь было легко найти и узнать. Ничто из этого не было сделано ценой подвига, просто мы так жили. Результат нас никогда не интересовал, но очень интересовал процесс. Через призму этого понимаешь давно всех заебавшую мантру о том, что панк- это образ мысли и стиль жизни. В этом контексте музыкальная форма абсолютно неважна. Я не могу сказать, что DIY — это универсальное средство от тоски и серости, мне оно помогает и помогало. Есть горы, на которые можно подняться пешком, но скалолазы предпочитают карабкаться по отвесной северной стене. Мятежные ищут бури не от того, что в этом может быть смысл. Есть просто радость борьбы и ничего, кроме нее. Никаких иллюзий на этот счет, по крайней мере, теперь я не питаю. Именно этот луч я бы хотел направить в вечность, прежде чем, пусть и временно, оставить маяк. Там, где заканчивается история Ricochet’а, не может не начаться чья-то еще…

Ты сказал, что участие в Ricochet тебя изменило. Можешь вспомнить, какой-нибудь конкретный эпизод, который на тебя повлиял?

Конкретных эпизодов, наверное, и не было, за исключением  бесконечного таскания на горбу тяжеленного аппарата — я подкачался. В целом, на меня повлияло все то, чем мы занимались, а именно: всевозможные благотворительные концерты, помощь бродягам, поддержка приезжих музыкантов, ну, и просто душевные тусовки, всевозможные путешествия, в которых мы бывали, общение с различными людьми. В итоге я стал несколько иначе смотреть на многие вещи, по-другому думать,  оценивать все не только со стороны собственного «я». Ну, а так, ярких случаев было хоть отбавляй, всевозможные потасовки-драки, алко-нарко угары. Чего стоит только совместный выезд в Казань с группой Ray.

Тогда какие-то фашисты пытались штурмовать кабак, где мы играли. Нам пришлось держать оборону, строить баррикады. Мне даже показалось тогда, что на баррикадах были только те, кто приехал из Москвы. Я залез на барную стойку, за которой пряталась шокированная барменша, и начал брать полные бутылки с пивом, открывать их, делать глоток и бросать их, чуть отпитые, в наших врагов. Вот это угар был… А после приехали фараоны и пытались у всех пальчики откатать. Еле на поезд успели, бегом бежали.

А как мы с Тимуром мутили костюмчик у цыганенка на автобусной остановке в Чешском Тишине, ха-ха, смех. А после на вписке, у паночки-помэрла, жгли ритуальный костер.

Что значит «мутили костюмчик у цыганенка»? Что значит  «на вписке у паночки-поэмэрла»? Костер жгли прямо в квартире?

Просто купили сканк у цыгана. Кстати, о цыганах. Стоим мы как-то на заправке, могу ошибаться, но вроде бы это было под Стокгольмом.  Вокруг нашего бусика стали крутиться цыгане, золото впаривать, сиги попрошайничать.  И вдруг подходит малец-цыганенок и начинает спрашивать, откуда мы. Узнав, что мы русские, он с ходу завещал по-нашему : «Деньги давай!». Смешно было. А про костер… привезли нас уставших на вписку в дом,  и хозяева позвали нас зачем-то жечь костер. Ну, мы согласились из вежливости. Отправились собирать дрова. Было смешно и страшно. От  усталости и попоек Любыч орал, что ему кто-то ЛСД подсунул. А Руль ржал и истерил на протяжении всей ночи так громко, что нам было стыдно за него, и мы не могли его успокоить. Он показывал пальцем на звезды и говорил: «Смотрите, пиписька!». Не зря русских считают сумасшедшими… Многие истории мне просто стыдно рассказывать, вдруг жены ребят будут это читать.

Мы слышали, что не так давно ты начал увлекаться техно и диджейством. Как ты пришел к этому?

Диджейством я никогда не занимался – это ложная инфа! Электронную музыку всегда любил, и всегда хотел ее играть. Вот насобирал железок вяких, синтиков и время от времени, когда не ленюсь, пытаюсь что-то делать. Пока  без особого результата. Но  думаю это дело продолжать, так как это мне приносит удовольствие и заставляет радоваться.

Моменты Радости - Live 1
Моменты Радости - Live 2

Можно ли назвать твое увлечение техно, возможно, неосознаннным, но поиском какой-то альтерантивы панк-року?

Никаких альтернатив не ищу. Для меня панк — это состояние души. Стиль музыки в панке не имеет значения. Можно и техно-музыку играть – это тоже панк, черт возьми! Не рок, конечно, но панк.

Еще несколько лет назад ключевых участников москвоской панк-сцены можно было встретить на митингах, акциях FNB, каких-то закрытых концертах. Сегодня активность большинства из них ограничивается, условно говоря, тусовками в «Солянке». Тебе не кажется это симптомом того, что перенести западную модель «тру-панка» на российскую почву не вышло?

Вряд ли это можно сказать о большинстве. В «Солянке», по-моему, тусуются все те, кто всю жизнь тусовался. А те, кто что-то начинали, передали эстафету молодым ребятам, если можно так сказать. Вот и все. А что касается всяких там моделей… На российские реалии трудно что-то перенести, тут все по-другому.

Как вас воспринимали за рубежом? Малоизвестную группу с песнями на русском.

Хорошо воспринимали, рубились-угарали, пластинки покупали. Не везде, конечно, но в целом все было позитивно и тепло.

Избранные моменты из европейского тура Ricochet 2010 года. Монтаж: Аня Кортюкова

Говоря о панк-роке, мы по инерции употребляем словосочетание «панк-сцена». Иными словами, нам сложно представить панк-группу как некий автономный коллектив, это всегда часть чего-то большого. В связи с этим, ты видишь на нынешней сцене преемников Ricochet? Тех, кто бы тянул эту музыкально-идеологическую лямку дальше?

Честно сказать, я давно не интересуюсь, что там где творится. Уверен, что есть кому заниматься развитием сцены. Хороших ребят и групп немало даже в нынешних условиях, когда всем наплевать на музыку.

Паша Волошин, барабанщик Ricochet Очень жаль, что совсем нет времени рассказать все обстоятельно. Это, кстати, и спровоцировало конец Ricochet’а. Не хватает времени на все, чего мы понахватали у жизни в былые годы. Теперь пришло время выбирать. Так или иначе эти годы прилично подкорректировали мое отношение к жизни, и я очень благодарен Валере, Рулю, Саше и Тимуру, да и Ване, конечно, тоже, за этот опыт. Но мы продолжаем идти, и не надо бояться что-то созидать и разрушать, у всех нас так или иначе один конец, главное, чтобы процесс не был скучным. Понедельник, возможно, будет для меня не просто последним днем Ricochet’а, а последним днем меня, как барабанщика. Этот опыт был бесценным, но я без сожаления огладываюсь на него. Спасибо всем группам, в которых я играл (Ricochet, Аргумент 5.45, Ray, Cheese Balls Punx, B` 67, Skygrayn, Ярче 1000 Солнц).

Тимур Еналиев, басист и автор всей музыки Ricochet Панк — это невроз. Люди «полноценные» никогда не поймут этот жанр. Создание гармоний  всегда было некоей осознаннаной задачей, хотелось найти тот ларец с безделушками. Мелодия выводила меня всегда из тюрьмы моих комплексов. Вдохновение — особое состояние сознания, пусть ты даже долбежку этим наполняешь, но это побег из тюрьмы. Любое индивидуальное искусство — это прямой или опосредованный нарциссизм, психологическая прилюдная мастурбация. Преемников Ricochet’а я не вижу, нет в моем поле зрения автономных объединений, пока все однородно. Скажем так, в одиночку добиться результата очень сложно, но в группе, в автономии, это проще, сцена сама по себе — это матрица, фон.

Саша Любомудров, вокалист Ricochet Довольно тяжело и бессмысленно давать оценку существования группы, потому что сейчас можно сказать без утайки и ложной скромности, что у нас никогда не было никакой повестки дня. Поэтому не было ни целей, ни результатов (если не считать таких механических вещей, как количество концертов, песен, городов и альбомов, что, конечно же, полнейшая чушь). Была абсолютная ценность быть с этими людьми и жить ту жизнь, которую мне по-настоящему хотелось жить. Я не мыслю себе прошедшие 8 лет без Ricochet’а, мне страшно представить, каким говном они могли бы быть. Пожалуй, это самое ценное сокровище и самый большой пик, на который мне удалось забраться. Отвоевать у смерти эти 8 прекраснейших лет, полных иллюзорных трофеев в виде внезапных открытий, что мир может не всегда быть уродлив и жесток. Все эти годы мне не приходило в голову, что можно быть кем-то другим и жить как-то иначе. В этом, конечно, может звучать намек на некую стагнацию, но в данном случае я имею в виду, что я не мыслил себя в рутинном болоте работы и глаженых рубашек, отжатых карьерных позиций и побед на сложных переговорах. Все эти годы у меня была работа, я сидел в эргономичном кресле напротив компьютера с бесплатным Интернетом, обедом в столовой и ежился от дискомфорта, скучая по своему спальнику, морозным звездным ночам за рулем и по встречавшим нас тут и там вагабондам в мятой одежде с оставлявшим желать лучшего состоянием зубов, волос и ногтей. Куда больше комфорта было в сражении с обстоятельствами, которые все эти годы побуждали группу распасться. Мне и сейчас хочется крикнуть судьбе: «Иди на хуй! Мы не сдались! Мы просто решили перегруппироваться!». И все же горечь поражения иногда постукивает в сводах грудной клетки. Потому что все это противодействие на самом деле преодолимо. Как бы ни менялся мир и какие бы маски он ни носил, мы никогда не паразитировали на потерявших актуальность тактиках и так или иначе все восемь лет были независимыми от всех трендов и происходивших перемен. Мы были и есть аутсайдеры и байстрюки даже в хардкор-панк семье. Мы лишенные грации подростки-уроды в одежде, доставшейся нам от старших братьев. У нас нет формулы, мы не знаем, что делать и как жить. Мы всего лишь делились с миром некоторыми историями из своей жизни, чтобы раскачать всеобщее стеснение, выйти за тесные рамки морализаторства, вегетарианства и перепевания своими словами песен, написанных под впечатлением от других песен, написанных под впечатлением от других песен. Этого нескончаемого «сиквела приквела одного ремейка». Старое-доброе быть собой тра-та-та хуе-мое. В понедельник ничего от этого не останется, все будет в прошлом — и это хорошо. Что будет после этого, трудно сказать, за годы я прикипел к ребятам, поэтому не буду скрывать, что, не дождавшись, пока тело Ricochet остынет, мы начали шептаться по углам, обсуждая новую группу, и она, наверное, все же будет. Какой она будет — сказать трудно, немного стремно вообще об этом думать. Все эти годы Ricochet был мне ближе, чем многие родственники, играть с другими людьми может стать настоящим испытаниям, пока не могу сказать, насколько я к этому готов, но желание все же есть. Когда мы только начинали, уровень моей ответственности был на порядок ниже, чем сейчас. Мне было гораздо меньше чего терять, не было сына, поэтому не стояло необходимости поиска компромисса между борьбой за жизнь и поиском приключений на свою голову. Сейчас все немного по-другому, в положительном смысле, однако хочется цвести полным цветом, быть и родителем, и сыном, и шарманщиком. Пока все выходило одинаково плохо, поэтому есть над чем поломать голову. В целом, это тоже позитивный жизненный опыт.

«И родителем, и сыном, и шарманщиком»: в документальном фильме Александра Коробкова «Непрерывный Рикошет» Саша Любомудров рассказывает обо всех сторонах своей жизни.

Последний концерт Ricochet состоится в понедельник 29 апреля в московском клубе Art Garbage.

Вконтакте Twitter