|
Основатель легендарной лос-анджелесской группы X Джон Доу написал книгу о своем панк-прошлом «Under the Big Black Sun», в работе над которой музыканту помогали Генри Роллинз, Майк Уотт, Билли Джо Армстронг и другие. По такому случаю Доу дал большое интервью Rolling Stone, которое мы для вас перевели.  Джон Доу и Иксин Червенка (X) Текст и интервью: Кори Гроу Чувство единения– вот то, что больше всего поражает Джона Доу, когда он вспоминает дни становления панк-рока в Лос-Анджелесе. Там панк-сцена была сопряжена с весельем, чего, по словам Джона, нельзя сказать про другие эпицентры жанра конца 1970-х. «В Нью-Йорке никакого веселья не намечалось», — говорит он – этот город должен был стать крутым и задающим тренды, разнообразным и полным героина. И в Англии веселья не намечалось. Но здесь, в Лос-Анджелесе, можно было жить на небольшие деньги, здесь ты мог вздохнуть свободно. И у нас были машины! В машинах разная крутая херня происходит!», – смеется Доу. 40 лет назад он переехал с Восточного побережья в Город Ангелов, где стал одним из основателей группы X, команды, открывшей новые горизонты панк-рока. В 1980 году X выпустили свой первый альбом, своевременный и грубый «Los Angeles», в котором энергетика Ramones смешивалась со свинговыми рокабильными ритмами («Johnny Hit and Run Paulene»), риффами в духе классического рока («Soul Kitchen») и ударными дозами сарказма («Los Angeles»). Никто не звучал так, как X, особенно в Лос-Анджелесе, в котором Germs записывали двухминутные вспышки ядовитой злобы, Weirdos играли взрывные, но мелодичные опусы, Go-Go’s слыли пионерами запоминающегося и топорного панк-попа, а Screamers выдавали массивные блоки синтезаторного нигилизма. Лидера у этой сцены не было. Дебютный альбом X «Los Angeles» 63-летний Доу живет в Районе залива Сан-Франциско, продолжает ездить в туры с X и выпускает сольные альбомы. Его последняя пластинка «The Westerner» – образец классического американского фолка. На нем можно услышать голоса Чен Маршалл из Cat Power и Дебби Харри из Blondie. Недавно он также стал соавтором одного необычного документа панк-эпохи 1980-х. Речь идет о книге «Under the Big Black Sun: A Personal History of L.A. Punk» («Под большим черным солнцем: история лос-анджелесского панк-рока от первого лица»). Написанная в соавторстве с ветераном музыкальной индустрии Томом Десавией, эта книга стала долгожданным отходом от канонов, по которым обычно пишут о панк-роке. Чаще всего подобные работы представляют собой либо скучное перечисление фактов, либо километры прямой речи участников событий. Доу и Десавия решили пойти другим путем: они попросили нескольких участников лос-анджелесской панк-сцены написать небольшие эссе о своей молодости. Помимо Доу и Десавии к работе над книгой приложили руку Иксин Червенка из X, Джейн Уидлин и Шарлотта Кэффи из Go-Go’s’, Дэйв Элвин из Blasters, а также выходцы из городов по соседству, в том числе бывший фронтмен Black Flag Генри Роллинс, экс-басист Minutemen Майк Уотт и основатель T.S.O.L Джек Гришэм. Предисловие написал Билли Джо Армстронг из Green Day. Аудиофрагмент книги Джона Доу «Мы составили список людей, которые еще живы и которые могли бы написать что-то связное, после чегл раздали им темы, — рассказал Доу. — Мы попросили Генри Роллинза написать о том, как на него повлияла смена небольшой вашингтонской сцены на более крупную и жесткую сцену Лос-Анджелеса. «Мы попросили Майка Уотта написать о его дружбе с Ди Буном (покойным лидером Minutemen – прим. Sadwave) и его участии в первой волне голливудского панка. Иксин написала о культурной революции, которую она ощущала особенно остро. Джейн — о местах для тусовок, наших салонах. Я рассказал о своем стремлении к богемному образу жизни. Каждый из нас эксперт в чем-то своем». Прочитав тексты других музыкантов, написанные для вашей книге, вы смогли по-новому взглянуть на лос-анджелесский панк-рок? Я просто в деталях узнал, что тогда чувствовали другие люди. Я знал, что многие любили Дэвида Боуи, что все ненавидели школу (смеется). Меня обнадежило и порадовало то, что они писали обо всем этом своими словами. «О, Джейн Уидлин звучит совсем как Джейн Уидлин». А Майк Уотт поставит четыре точки на шесть тысяч слов текста, и половину из них – потому что их нужно ставить между словами «Ди» и «Бун» (смеется). Здорово, что они рассказали свои истории. Вы получаете возможность узнать сразу много разных правд. О лос-анджелесском панке уже написано и снято многое. Что ваша книга добавит к этой истории? Я хотел дать людям возможность четко представить картину происходящего. Простыми интервью такого не добьешься. Мне бы очень хотелось, к примеру, чтобы такие мемуарные куски стали дополнением к «Прошу, убей меня». Я бы мечтал прочесть 15-страничное эссе Джоуи Рамоуна о его панк-прошлом. Мне нравится «Прошу, убей меня» и «We got the Neutron Bomb» (книга Марка Шпитца и Дэвида Маллена о лос-анджелесском панке– прим. Sadwave), но их авторы поленились сделать факт-чекинг. Люди просто несли херню, и они такие: «Ну ладно, это неправда, но мы все равно опубликуем их слова». Никто не придавал значения тому, насколько монологи спикеров достоверны. Авторы нашей книги, напротив, смотрели на свои тексты и думали: «Я действительно хочу об этом рассказать? На меня не подадут в суд?» (смеется). В семидесятые, когда зародился панк-рок, вы недолго прожили в Нью-Йорке. Почему вы не остались там насовсем? Создавалось впечатление, что там дело было уже сделано. Может, я и нашел бы в этом городе свое место, но в Нью-Йорке уже существовала развитая инфраструктура, там была весьма серьезная сцена. В одной из глав вы описываете квартиру, в которой вы жили с 1979-го по 1982 год. Ваш техник случайно поджег стул, и вы вышвырнули его на тротуар в три часа утра. Что больше всего поражает вас в вашей юности? (Смеется) Отчаянная распущенность! Но каким-то образом ия понимал, что все будет нормально, если мы не станем бездомными бродягами. И мы ими не стали! Как минимум в этом нам повезло: никто из тех, кого я знаю, не оказался в итоге на улице. Последний на данный момент сольник Джона Доу «The Westerner» Это серьезное достижение… Некоторые из моих знакомых умерли, но до бомжей они не опустились. Состав X не менялся с момента выхода первого альбома. Что удерживает вас вместе все эти годы? — Ну, думаю, мы нравимся друг другу (смеется). Мы не получили по миллиону долларов на брата, поэтому нам приходится работать дальше. И я думаю, что мы с X высоко держим планку. Мы – хорошая группа, у нас хороший звук, и Иксин – прекрасная ролевая модель. Билли (гитарист — прим.ред) до сих пор выкладывается на полную, когда играет. Вот это всё. А может быть, нам просто повезло обладать короткой памятью, и сейчас нам проще прощать друг друга, чем раньше. Несколько глав вашей книги написаны участницами Go-Go’s, которые начинали с панка, а позже пришли в поп-музыку. Вас удивил их успех? Думаю, все удивились тому, что у них ушло столько времени на заключение контракта. «Эти манагеры что, настолько ненавидят панк-рок, что не готовы подписать нечто настолько доступное и качественное?». Вот это наc шокировало. У музыкантов Go-Go’s всегда было преимущество, у каждой из них. Они были настоящими американскими душками, хотя и пришли с грязных голливудских улиц. Еще там есть глава Генри Роллинса. Каким было ваше первое впечатление о нем в тот период, когда он приехал в Лос-Анджелес? Думаю, мое первое впечатление о нем было таким же, каким оно было у всех остальных: он был страшно необузданным и преисполненным энергией, как на сцене, так и вне ее. Мы оба переехали в ЛА из Балтимора, это рядом с Вашингтоном, меня сильно позабавило, что Генри был первым, кого я встретил на новом месте. Мы были рады, что покинули дом, это нас объединяло. Как изменились Black Flag после того, как к ним присоединился Роллинз? Похоже, в его лице они наконец нашли, что искали. Они нашли его и сразу отправились в тур. Мы видели Black Flag, когда там пели Кит Моррис, Дез Кадена, Рон Райс. Все выходило из-под контроля, но в каком-то смысле это было круто, было в этом что-то… социалистическое. Не имело значения, кто был вокалистом. «Так, давай вытащим сюда еще какого-нибудь парня. Бегай тут и твори пиздец, блядь». Когда Генри к ним присоединился, они начали мощно путешествовать. И надо отдать должное им и другим группам с лейбла SST — эти разъезды способствовали развитию DIY-сети по всей стране. Они были готовы спать на чьем угодно полу или просто лечь в фургоне и пошло оно на хуй. Они готовы были играть за двести долларов. Мы такими не были. (Тех, кого резанул момент про двести долларов, безумнейшие деньги для панков, отсылаем к рубке в «Фейсбуке» Ларри Ливермора из Lookout! Records). Альбом X, в честь которого Доу назвал свою книгу Одну главу написал Майк Уотт. Какие ваши самые яркие воспоминания о выступлениях Minutemen? У Майка была очень крутая бас-гитара Gibson Thunderbird, которую он держал перевернутой. Они звучали очень плотно. Я не мог понять, откуда в них столько смысла. В их музыке был смысл – и живьем, и на записях. Правда, если задуматься об отдельных элементах музыки Minutemen, кажется, что это просто хаос и безумие. Чем вам запомнился Ди Бун? Тем, что на сцене он слетал с катушек, а потом становился спокойным и немного саркастичным. В интервью он не боялся говорить о своих социалистических взглядах, это было нетипично. Бун всегда демонстрировал свою левизну. Билли Джо Армстронг написал для вашей книги предисловие, при этом сам он из Окленда, а не из ЛА. Почему вам была интересна его точка зрения? Многие недооценивают его версию панк-рока, но я думаю, что именно Green Day стали теми наплевавшими на всех детишками, которые вывели панк-рок на совершенно другой уровень. В музыке Green Day я услышал некоторое влияние лос-анджелесского панк-рока. Где конкретно? Их панк-рок не супербыстрый, не хардкорный, в нем достаточно самоиронии. Они не относились к себе слишком серьезно. Они думали: «Мы просто еще одна блядская группа, да и насрать». Поселившись в Районе залива Сан-Франциско, я подружился с Билли Джо, и подумал: «Ну что же, вот оно, следующее поколение». А потом произошел один интересный эпизод, который имеет отношение к Лос-Анджелесу и к панк-року в целом. Я встретил друга Билли Джо, тату-мастера, и он рассказал мне, что Green Day и их панк-рок придали ему сил и смелости основать собственный бизнес. «Я могу это сделать. Посмотри на этих ребят. Они просто взяли и сделали что-то из ничего. Я тоже так могу»… Я под таким углом никогда не смотрел на панк. Фрагмент выступления X из фильма «The Decline of Western Civilization»
В каком-то смысле панк-рок как раз об этом – об уверенности в своих силах. Точно. О том, чтобы просто сказать: «Идите все нахер, я просто возьму и сделаю». И это не обязательно должно касаться музыки. Вы сказали, что многие недооценивают поколение Green Day, но вам оно нравится. В прошлом году Джон Лайдон сказал мне, что для него Green Day — это «ржавая и дерьмовая версия» того, что для него было намного глубже и важнее. Похоже, мнения панков первой волны насчет Green Day расходятся? — Ну, разве Джону Лайдону хоть что-то нравится? Не знаю. Не хочу быть озлобленным и сварливым. Это не круто и не весело. Я был на концерте Green Day в клубе Gilman примерно год назад. Это был сбор средств для независимых книжных издательств, чьи помещения сгорели при пожаре. И это было круто, чувак (В том числе поэтому MRR недавно начали призывать к бойкоту Gilman — прим. Sadwave). У них есть несколько спорных альбомов, но это вина продюсеров. Они хорошая рок-группа. Это не просто попса. Так что какая разница, пусть все думают, что хотят. Я считаю, что Green Day круты. Несколько других групп, которые обычно ставят с ними в один ряд, я не люблю, но эти парни выделяются. Одну из ваших глав вы начинаете с рассуждения о том, что должно и что не должно быть в панк-песне. Вы пишете: «Панк-песня – это не обязательно крики и визг, три аккорда (в большинстве песен Ramones их больше), двухминутная продолжительность, тупые тексты, скорость, шум и атональность…». Потом вы пишете: «Панк-песни – провокационные, непосредственные…они могут быть быстрыми, медленными или чем-то посередине…». (Смеется) Ну, на самом деле у некоторых песен тупые тексты. И это нормально. Почему вы решили заострить внимание на структуре панк-песен? Чтобы расширить кругозор читателя. Когда ты пишешь панк-песню, загнать себя в рамки очень легко. На самом же деле вариантов масса. Нью-йоркская сцена была очень разнообразной – там были Talking Heads, Ramones, Blondie. Одни только эти группы многого стоят. И это если не вспоминать про Heartbreakers или Television… Удивительное многообразие. В Лос-Анджелесе было так же. Фрагмент выступления Germs из фильма «The Decline of Western Civilization»
В одной из глав вы описываете свой поход в CBGB. Вы там впервые увидели Blondie? Нет, я попал на них в Лос-Анджелесе в клубе Whisky, где они разогревали Тома Петти. Там было примерно 110 человек, и каждого они попросили не уходить (смеется). То, что на Blondie и Тома Петти пришли всего 150 человек, в голове не укладывается. Но это был 1977 год. Что можно сказать про Дебби Харри, кроме того, что она – самый крутой человек в истории? Нет никого круче Дебби Харри. X и Blondie турили вместе. Дебби и Иксин прекрасно ладили и часто тусовались вместе. Мы считали себя частью одной панк-ложи. На альбоме «The Westerner» Харри прекрасно поет. Каково было работать с ней в студии? В том, как она дублирует свой голос, есть что-то сверхъестественное. Как только Дебби придумала свою партию, что заняло целых 45 минут, она сказала: «Давай я ее продублирую?». Я сказал, что да, конечно. В этом фирменный стиль Blondie и вокала Дебби, в некотором роде. И она записала вторую партию с первого раза. Уму непостижимо. Новых альбомов X не записывали десятилетиями. Что такого дают вам ваши сольные работы, чего вы не можете получить от X? Для X стало несколько сложно разобраться в том, какой альбом мы хотели бы записать на данном этапе. Но я все еще люблю писать песни, поэтому записываю сольники. Когда работаешь сольно, ограничений меньше, это такое открытое поле. Хауи Гелб и я возобновили общение примерно 10 лет назад, и все это время хотели что-то сделать вместе. И я понял, что альбом «The Westerner» – и есть эта штука. И последнее — в вашей книге то и дело появляется покойный Дарби Крэш, фронтмен Germs. Он был очень ярким явлением в лос-анджелесском панке. Каким вы его запомнили? Он был очень мягким ребенком. Именно ребенком, потому что ему было 22 года, когда он умер. Дарби никогда не стал бы никому угрожать, однако его присутствие всегда производило сильное впечатление. Бывало, он очень раздражал. Он мог указать на кольцо, которое тебе дала мама, и сказать: «Можно я возьму его?». И ты говорил ему: «Нет, потому что это кольцо, которое подарила мне мама на 15-летие». Он думал, что все вещи были в каком-то смысле одноразовыми; он был одним из тех детей, за которым родители особо не присматривали. Поэтому ему было на все насрать. Если он сто раз – ну, может пять – кого-то о чем-то просил, ему в итоге говорили: «Бери». «Можно я это возьму?», – он всем это говорил. Такое поведение раздражало и в то же время веселило. На сцене он был очень харизматичным– по крайней мере, судя по фильму «The Decline of Western Civilization». Это было его альтер-эго. Все были поражены, когда читали тексты Дарби, потому что на концертах их было не разобрать. А когда ты читал их, то осознавал, что на самом деле он был поэтом. Твою мать! Уму непостижимо.  Вконтакте
 Twitter
|