Distress: «В тур по России едешь, как на войну»

В субботу, 2 декабря, на московском панк-фестивале Maximum Rocknroll Presents в клубе «Город» выступят ветераны отечественного краста и дибита, петербуржцы Distress. Sadwave поговорили с музыкантами о турах, возрасте, панк-роке и пении в огурец.

Distress — актуальный состав

Беседовал: Кирилл Михайлов

Двойной повод у нас поговорить: вы приезжаете в Москву на фестиваль “Maximum RockNRoll: Winter Edition”, да еще и в обновленном составе. Малыш, колись, что за пертурбации в Distress? Из оригинального состава ты один остался, а из долгоиграющего, скажем так, ты и Митр. То есть на 3/5 обновилась группа, куда парней дели?

Алекс (вокалист Distress): Так из оригинального состава давно один я остался. Если уж оглядываться назад, тот состав, который ты имеешь в виду, просуществовал всего года полтора и записал два самых первых демо в начале 2004. И с конца 2004 до начала 2007 у нас вообще не было постоянного состава. Играли только с Лехой из Коматоза на басу, а барабанщики и гитаристы у нас менялись вообще все время. У нас тогда и Олег из Engage At Will на барабанах играл, и Санек “Бритва” то на гитаре, то на барабанах. Тимур играл с нами, мы в тур по Скандинавии вместе еще успели с ним съездить. Все, что случилось потом, думаю, все знают. Макс из Zorka тоже играл у нас на гитаре. Потом в 2006 Ванек пришел на барабаны, до этого игравший в Sandinista, и в начале 2007 Данила и Дима из E.V.A. Вот это уже был действительно постоянный состав. Ну и Митр к нам присоединился тоже в 2007, в самом конце. Вот таким составом почти 10 лет и проиграли вместе. Ванек в 2010 ушел, и на его место пришел Койч. И до конца 2016 все было стабильно, пока Койч по тем же причинам, что и Ванек, не соскочил с локомотива.

Мы в турах часто, локальные концерты, частые репетиции, а он еще в куче проектов занят, и времени не хватало на все. Данила по этим же причинам покинул нас, у него появились свои проекты, которые тоже требовали времени. Дима “Басист” держался до последнего, но у него дела семейные.

Приходит время, когда всем нам нужно делать выбор. Мы все до сих пор друзья, общаемся, проблем никаких. Просто у каждого свой творческий, ну или жизненный путь, настал момент, и каждый сделал свой выбор.

Как по-вашему, это нормально, когда в панк-группах так состав меняется со временем? Типа начинали тусовкой единомышленников, а глядь, десяток лет прошел, и никого из оригинального состава уже и нет. Как Napalm Death, например. Честно ли под старым брендом играть или надо новый делать?

А в чем тут нечестно с нашей стороны? Группу начинал я, и я в ней по сей день пою и танцую. Ты упомянул про Napalm Death, но в данном контексте лучше у них спросить. Но я думаю, мы с тобой знаем кучу других примеров групп, существующих не одно десятилетие, где фронтмен, стоявший у истоков группы, до сих пор в действии и до сих пор гнет свою музыкальную кривую. Так в чем же нечестность?

Так выглядят Distress живьем

Ну хорошо, а как думаете, не исчерпала ли уже свои идеи международная дибит-машина? Не повторяют ли группы по второму-третьему кругу одни и те же тексты-риффы?

Алекс: Идеи — вряд ли, семена настолько сильно раскиданы, что их всходов хватит еще на много лет вперед. Да, конечно, многие идеи песен вторичны и третичны, но история повторяет себя, и избитые темы войн, конфликтов, катастроф и несправедливости все так же актуальны, как и, скажем, двадцать лет назад. Время идет, проблемы остаются теми же, тут ничего не изменилось. А вообще, клишированность уже давно стала своего рода фирменным знаком классического дибита. Кто-то дерет риффаки один в один, кто-то из готовых кусков составляет собственные мелодии и пишет демку за демкой, альбом за альбомом, а кто-то пытается идти своим путем, просто беря за основу классическое построение лирики и музыкальную составляющую. Мы стараемся идти вот как раз по третьему пути, не зацикливаясь на слепом копировании. Просто делаем ту музыку, которая нам нравится так, как мы ее сами видим и умеем играть. Ну или не умеем (смеется).

Митр (гитарист Distress): Если посмотреть глобально на тяжелую рок-музыку, то можно сказать, что она себя тематически исчерпала уже давно. Вопрос скорее в том, исчерпала ли она себя для тебя лично. Ответил ли ты сам на те вопросы, которые замаячили когда-то давно перед тобой? Я вот до сих пор в мучительном поиске. Стиль, в котором мы играем, для меня — это некая медитация, как в процессе сочинения, так и на сцене живьем. И пока в этом трансе то, что я переживаю в повседневной жизни, с зеркальной точностью отображается в творчестве, то да, мне классно за флажками.

Когда музыкант играет и медитирует в разных непохожих группах разных стилей — в вашем случае, это Митр — понятно, значит, есть желание и возможность реализовываться. Но расскажи-ка, Малыш, зачем ты поешь еще и в Cyanide? Все же эта группа очень близка по стилю к Distress. И остальные музыканты там тоже заняты в соответствующих бандах. Ты выносишь сюда какие-то идеи, которые не нашли понимания и воплощения в Distress?

Алекс: Вот тут я не согласен. Да, часто очень сравнивают, и отчасти что-то есть общее, так как вокал и лирика везде моя, но музыкально мы отталкиваемся от разных берегов. В Cyanide больше уклона в старошкольный шведский метал, больше влияний в духе Entombed, Wolfpack, Moment Maniacs. И лирика больше персональная, из более глубоких уголков моего сознания (смеется). И когда мы начинали этот проект, Distress был в непонятном состоянии. Данила тогда решил уехать пожить в Берлин, и мы на время расползлись по своим пещерам. А с теми ребятами, кто сейчас играет в Сyanide, мы, наоборот, очень плотно общались. Я часто зависал у Кости из Internal Damage на студии, а Ванек после ухода из Distress, на какое-то время решивший завязать с музыкой, снова замаячил на горизонте. И как раз втроем мы и решили что-то попробовать сделать вместе.

Попросили Никиту поиграть с нами на басу, его группа Zorka тогда уже была не активна, и через буквально пару-тройку месяцев к нам присоединился Толян, тогда он еще играл в 4 Scums. А вскоре и Данила вернулся, Distress снова заиграл, но и Cyanide уже вовсю репетировал. Так вот в две группы и существуем до сих пор. Но Сyanide — это больше студийный проект, мы живьем играли всего раз шесть-семь, хотя и собрались в 2013-м. И раз уж я тебе всю историю поведал, тогда скажу еще, что скоро у нас будет готов альбом. Все инструменты записаны, осталось записать вокалы. Думаю, в декабре соберусь с силами и запишу, так как на самом деле выкроить вечерок и “посидеть с мужиками в кальянной” всегда сложно, времени очень не хватает.

Вы одна из очень немногих российских панк-групп, кто стабильно турит несколько раз в год. Но, в основном, в Европе. Каким медом вам там намазано? Почему обделяете родные просторы?

Митр: В основном, потому что когда ты едешь в тур по Европе, то едешь как будто в отпуск. А когда едешь в тур по России — как на войну (смеется). Родные просторы мы, кстати, вовсе не обделяем. Года полтора назад гоняли в довольно продолжительный тур по Руси летом на пару недель. И периодически вырываемся на разовые концерты, когда есть возможность.

Когда занимаешься самостоятельным букингом, получив утвердительный ответ от организатора откуда-нибудь, начиная с Беларуси, ты можешь уже не напрягать разум лишний раз, на 99% есть уверенность, что все будет хорошо. А в России у людей представление о пирамиде потребностей музыканта начинается с того, что все должны быть в говно, в аду, и желательно с самого утра. Обязательно концерт накрывают менты, по телефону какой-нибудь полоумный радикал минирует клуб или случается массовая драка с поножовщиной. Поэтому здесь год жизни — за три. Помножь это на тысячекилометровые расстояния между городами, количество ям на дорогах и пиво “Букет Чувашии” — вот и ответ.

Алекс: Точнее не нарисуешь. Нас часто куда зовут, и мы всегда открыты для любых предложений, но мы уже взрослые мальчики, и банально не всегда есть возможность без оглядки сорваться с места и гнать на другой конец света. Предложений за всю нашу историю поступала уйма — и тур по Штатам, и Англия, и Япония, в Азию зовут постоянно. Но тут уже финансовые возможности не позволяли нам подобные авантюры. Но мы думаем об этом, и может, на следующий год отметим свое 15-летие, сидя под пальмами (смеется).

Да, 15 лет — это возраст! Почти совершеннолетие. Есть, что вспомнить. А какие периоды группы кому как нравятся? Наиболее плодотворные, активные, безумные, врезавшиеся в память? Ну и в музыкальном плане. Все же Distress на месте не стоял все эти годы, звук и стиль менялись.

Алекс: Не могу что-то конкретное выделить, для меня каждый этап был прожит от и до, и где-то даже больше. Тяжелые моменты сейчас не хочется вспоминать, хороших и одновременно безумных было множество. Наверное, все эти моменты, как хорошие, так и плохие, дают нам до сих пор стимул идти дальше.

Конечно, мы не стоим на месте, стагнация давно бы сожгла нас и превратила в пепел. Звук менялся, стиль… Хмм, тут все относительно, можно поспорить. Мы растем, взрослеем, и штаны, которые мы носили, скажем, пять лет назад, нам становятся малы… Мы просто идем дальше.

Митр: Мне в память врезается множество угарных и адовых одновременно ситуаций: как мы ехали из Польши в Литву, а уехали спьяну в Калининград. Или как мы везли домой запас благородного сыра с плесенью, и нас из-за запаха пропускали через все границы без досмотра, или как Малыш на саундчеке в Тарту пытался петь в соленый огурец вместо микрофона.

Мне кажется, у нас начинался каждый раз новый период в написании материала после двух случаев, когда нас обносили на инструменты прямо в туре. Во-первых, звук менялся в связи с новыми гитарами, а во-вторых, крепло непонимание, что же ты такого плохого сделал этой планете за такие оплеухи, где их вообще не ждешь.

Алекс: Ха-ха-ха, да, норм та поездочка получилась. Но мы не в Литву ехали, а в Гродно. Там чуваки замутили концерт очень крутой, открытый, без каких-либо муток. What We Feel, помню, тогда еще играли, но мы опоздали дико, поэтому кто еще был, сейчас не вспомню. Мы до этого играли на хардкор/панк фесте в Гдыне и горели по-страшному, как мы умеем (смеется). С нами еще Пит из «Проверочной линейки» тусил.

Суббота, ночь, фест закончился, и все начали расползаться кто куда. Мы добрались до набережной, решили там заночевать. Лето, жара, так что нормально в спальниках на пляже. Все попадали вокруг вэна, и вдруг кто-то спрашивает: а мы успеем в Гродно к концерту, и во сколько нам надо проснуться? И почему эта мысль никому раньше не пришла в голову — все пьяные, за руль сесть некому. Прикидывали и так, и сяк, оставаться — не вариант, тогда точно не успеем. Пришлось искать самого трезвого среди пьяных, выбор упал на Женька (наш старый друган, раньше часто в туры с нами гонял, и вэн его был).

Он говорит: «Поехали, может, ночью хоть на копов не нарвемся, а к границе уже протрезвеем». Выехали, и все отрубились сразу. Ну а Женька забил Гродно в навигатор и поехал. Правда, есть ли в навигаторе карты Беларуси, он спросил только утром… Я не знаю, сколько прошло времени, мне показалось, что минут пять, но он меня будит и спрашивает: «Санек, а мы через Россию должны ехать или нет?». Тут, говорит, впереди табличка с надписью “граница” и «Российская Федерация».

Тут уже все проснулись с криками: “Чего?!». Приехали на польско-российскую границу — впереди Калининград. Мы в ахуе, что делать? Ехать обратно уже без мазы, едем дальше, проходим границу. Тупо смотрим в навигатор, а он нас ведет дальше, и снова подъезжаем к границе, российско-литовской. Снова паспортный контроль, досмотр, и мы в Литве. Едем дальше, а навигатор нас ведет и ведет, куда-то в светлое завтра. Только потом мы поняли, что карт в программе у нас не было, хотя меню навигации говорило об обратном. Мы бы еще долго петляли по дорогам Литвы, если бы не остановились на заправке и не купили карту. Мы просто охуели от того, какие круги мы нарезали. И дальше, уже отключив GPS, погнали, как в старые добрые времена, по карте. На концерт мы еле-еле успели к своему сету. Зато есть, что вспомнить.

Туровые будни: фестиваль в Гдыне

Тут, кстати, недавно скандал с Oi Polloi разразился, когда им берлинские антифа предъявили за шотландский национализм, раз группа выступает в килтах. Звучит абсурдно, но концерт в Берлине пришлось отменить. Встречали ли вы какой-либо негатив из-за страны происхождения?

Алекс: Именно из-за страны происхождения точно не было, но какие-то абсурдные ситуации случались. Помню, играли в Ганновере, лет пять назад. С City Rats тогда еще первый раз пересеклись. Лето, на улице +30, внутри +40, если не больше, зал битком, дышать нечем. Часть чуваков на сцене по торсу, и посреди концерта на сцену врывается серьезная дама и говорит, что концерт не продолжится, пока все не наденут футболки. Типа мы своим видом показываем свое гендерное превосходство, и в стенах данного заведения она такого не потерпит. Долгие объяснения и доказывания обратного не увенчались успехом, и, кое-как нацепив обратно насквозь мокрые футболки, мы все же продолжили концерт.

А по поводу Oi Polloi там все очень запутанно. Я читал и претензии со стороны Дика (вокалиста Oi Polloi — прим.), он все грамотно изложил. И ответ обратной стороны, но до конца не понял его, он выглядел каким-то невнятным переваливанием с больной головы на здоровую. Причем немцы, видимо, поняли, что где-то сильно перегнули палку, и тихо съехали на путаницу с букинг-агентом, который забивал этот гиг для шотландцев. Думаю, многие в теме этой истории. Абсурда в левой сцене в Европе хватает. Порой радикализм взглядов очень сильно зашкаливает, что и приводит как раз к возникновению ситуаций, которые просто надуманны. Но я уверен, что это исключения, а они есть везде и во всем.

Вы долгое время были единственной российской д-бит группой, кто играл на хорошем уровне. И только к рубежу 2010-х пошла волна групп, сцена начала расти. Кто, по-вашему, вам на пятки наступает (в хорошем смысле) в нашей сцене? За кем будущее? Кем восхищаетесь?

Митр: Будущее за фильмом «Идиократия», к сожалению.

Алекс: Будущего вообще нет, как мы знаем. Но ты именно про дибит/краст-сцену или вообще? Просто на волне всеобщей и повсеместной популяризации был всплеск, но весь этот бум очень быстро мутировал. Вчерашние крастеры, сегодня металлисты, немного сменили имидж, перешили нашивки. Ну а мы как играли свои три-четыре аккорда, так и играем. Назад не оглядываемся, поэтому и не видим, кто там нам наступает на пятки, да и в конце концов мы не в марафоне участвуем. За все время, сколько лично я в сцене, а это примерно лет 25, у меня на глазах сменилось не одно, и даже не два и не три поколения панков. Каждое поколение приходило с чем-то новым. Это движ, развитие, так и должно быть. Было бы очень скучно, если бы сцена стагнировала и застряла где-нибудь на рубеже 1990-2000. А так новая кровь открывает новые горизонты, дает стимул к движухе для завтрашних панков, крастеров, металхедов.

Distress выступят в субботу, второго декабря на фестивале MRR PRESENTS в клубе «Город»

Вконтакте Twitter