Премьера на Sadwave: фильм о «Газели Смерти» «Путеводитель по граблям»

С совершенно детским восторгом представляем документальный фильм о «Газели Смерти» «Путеводитель по граблям». Премьеру мы сопроводили колонкой капитана мистической панк-маршрутки Дениса Алексеева «155 причин полюбить панк-рок сегодня», который не писал для нашего зина уже несколько лет. Надеемся, всех сегодня охватит праздничное настроение!

Первые показы «Путеводителя по граблям», документальной картины Дениса Неробеева о финском туре московской нойз-рок-группы Jars, которая отправилась в путешествие на знаменитом пепелаце, состоялись еще весной 2019 года. Тогда лента о «Газели Смерти» проехала на «Газели Смерти» чуть ли не всю Россию, и в самых разных уголках РФП фильм чаще всего демонстрировали на… борту самой «Газели Смерти». В этом кино много крупных планов смертельно уставшего Дениса Алексеева и очень классный саундтрек. В 2017-м гастроли Jars по Финляндии действительно окончились полным провалом, фиаско и катастрофой, но финал «Путеводителя…» скорее жизнеутверждающий (потому что нельзя снять про панков и идиотов картину, в которой не нашлось бы место оптимизму): рассорившиеся герои ленты в конце вспоминают о самом важном в дружбе и панк-роке — о взаимовыручке.

С девятого февраля «Путеводитель по граблям» находится в открытом доступе. К этому важному событию мы приурочиваем текст Алексеева «155 причин полюбить панк-рок сегодня». Мы с большим трепетом отнеслись к этому светлому и ностальгическому материалу, сохранив всю авторскую пунктуацию. Получилось вполне в духе колонок какого-нибудь MRR.

Текст: Денис Алексеев

В 1999 году в магазине рок-атрибутики «Культура» в складчину с одноклассником мы купили кассету группы Distemper «Алё внатуре харош!». Черно-белая вкладка рекламировала журнал «Взорванное Небо», посвященный хардкору, о котором у нас было смутное представление, сформированное передачами «Учитесь Плавать» на Радио-Максимум. В этих передачах Скляр респектовал загадочной Moscow Straight Edge Crew и ставил музыку, зашкаливающую в своей дикости. Эта музыка казалась нам настолько крутой, что ничего круче и быть не могло, только где ее найти — было неясно. Также со слов Скляра выходило, что исполнители этого направления придерживаются идеологии, отрицающей употребление алкоголя и наркотиков, что тоже было непонятно — звучала она так, будто музыканты обдолбались всем, чем только можно, и у них навсегда отъехала крыша. Мы мечтали познакомиться с кем-то, кто хоть что-то про все это знал, и я написал письмо на адрес «Взорванного Неба». Спустя пару месяцев мне позвонили на городской телефон и предложили купить журнал при личной встрече.

Был апрель. НАТОвская авиация бомбила Югославию, а по российскому телеку показывали патриотические передачи и расхваливали отечественные истребители в том ключе, что если Россия вступит в войну, Штатам резко не поздоровится. А потом по тому же Радио-Максимум передали «Плач по Хиросиме» Кшиштофа Пендерецки, и это была одна из самых ужасных музык, которые я слышал в жизни. Мне захотелось забиться под кровать, вычеркнуться из мира. Я отлично помню то ощущение страха, несправедливости и беспомощности, которое овладело мной, а ещё я тогда… влюбился. Мне приснился сон, который я не мог вспомнить, от него не осталось ни сюжета, ни визуального образа, только ощущение чего-то большого, подлинного и нежного. Я ходил с этим чувством и боялся стряхнуть очарование, покуда мозг мой не узнал знакомый звук или запах, и предмет не вынырнул из сна в явь, материализовавшись в мир в лице восьмиклассницы. Я попробовал поздороваться с ней на перемене, но она убежала. Вот тут-то я и понял, что влюбился.

Она натыкалась на меня в корридорах чаще других восьмиклассниц, я говорил «привет», она убегала. Это и были наши отношения, над которыми смеялись мои сверстники-выпускники (у них-то все уже было по-взрослому), а мне было хорошо и радостно. Что делать дальше, я не знал. Обнимать приходилось подушку, но в мире были ее тонкие руки, и этого было достаточно. А еще в мире были говнюки с ядерным оружием, готовые вот-вот начать войну, и это положение дел никак не вязалось с наличием тонких рук. Нельзя, не может быть, что не станет этих рук. Говнюков нужно остановить.

Думаю, это было первое взрослое чувство, которое во мне возникло. С ним-то я и пошел на антивоенную демонстрацию, оказавшуюся откровенно фашистской. Спустя несколько дней какой-то чувак достал гранатомет и пульнул из него в американское посольство, бросил оружие, сел в машину и спокойно уехал. В те же дни на одной из станций московского метро я встретился с издателем «Взорванного Неба». Он оказался хорошим парнем, который сказал, что я могу приходить в гости и переписывать любую музыку, которую захочется, у него сотни дисков, главное понять, какое направление хардкора мне по душе. К журналу прилагалась кассета, с нее и предлагалось начать.

Я пришел домой, воткнул кассету и охренел. Ощущение было такое, будто в душной комнате открыли окно и стало чем дышать. Как будто вмиг всё стало настоящим. Как будто я и сам стал настоящим, и смогу теперь никогда не врать ни себе, ни миру. Я достал сигареты, впервые сказал отцу «пойду покурю» и вышел на площадку. Я тогда и не курил толком, поэтому от никотина меня здорово нахлобучило, я вернулся под недоуменный взгляд отца, достал тетрадь со списками родительского комитета, набрался смелости и позвонил восьмикласснице. Понятия не имею, что я собирался ей сказать, это был самый нелепый разговор в моей жизни, состоявший из длиннющих пауз и ни одного слова впопад, но никто не клал трубку, а паузы были совершенно, абсолютно правдивы. Туда, в трубку, мы просто молчали, но молчали вместе, заодно. Я спросил, можно ли будет позвонить еще раз, и она сказала «можно». Когда я очнулся, то понял, что этот миг останется единственным на всю жизнь, а еще что смотрю на небо и думаю обо всех слоях атмосферы разом. Если бы я и хотел сохранить чему-то верность, то ощущению, которое возникло в тот момент. Я научился делать это через панк. Сложно объяснить механизм, но он работает. На месте панка могло быть что угодно, просто в моем случае получилось именно так. Поверьте, полюбить «по причине» нельзя, ни сегодня, ни вчера, ни когда угодно вообще. Там где есть причина, нет любви, где есть любовь, не нужны причины. Из «сто пятидесяти пяти причин полюбить панк-рок сегодня» двадцать два года назад я сразу выбрал ноль – и не промахнулся.

Подписывайтесь на Sadwave в социальных сетях:
ВКонтакте | Telegram

Вконтакте Twitter