Смотрели «В поисках сахарного человека»? Какая, чёрт побери, фантастическая история! Кажется, такое случается раз в миллион лет. Но что, если она повторилась? Когда Барри Филлипс был школьником, он играл на басу в Demob — панк-банде, сколоченной такими же юными скинхедами из шахтёрского Глостершира. Тридцать лет спустя он узнал, что песня No Room For You стала хитом в Югославии. Что?! Где?! Надвинув любимую кепи, Барри объехал Балканы, чтобы пообщаться с музыкантами, журналистами и издателями. В июне 2023 году вышла расширенная бумажная версия его книги «В поисках панков Тито» (In Search of Tito’s Punks), о чем мы и пообщались с Барри. 

Беседовал: Малибрат Српски

— Как ты попал в Demob?

Филлипс: Я вырос в небольшой  деревеньке на западе Англии, на границе с Уэльсом. Мне было 13-14 лет, когда панк начался и навсегда изменил мою жизнь. Я начал играть в группе Blitz Boys и мы несколько раз саппортили Demob. Пару лет спустя, в 1981-м, что ли, Demob позвали меня на бас. Я не играл на бас-гитаре, но раз уж попросили. В то время я был школьником и проиграл в Demob около года. За это время мы записали сингл No Room For You. Затем я переехал в Шеффилд, чтобы продолжить обучение. 

«Как я написал эту песню? Иисусе! […] Я пытался писать песни, которые что-то значат, а не «Ла-ла, я люблю тебя». И, вот, закрылся Whitcombe Lodge  […] заброшенный мотель на окраине Глостера, который арендовали несколько предприимчивых парней и устраивали выступления панк-групп. Там играли все достойные внимания группы, кроме Clash и «Пистолетов». […] Я думаю, что полиции и властям города не нравилось, что у детей было место, где они могли собираться. Полагаю, они считали, что, когда дети собираются вместе, начинаются проблемы. Да, там бывали драки. Но не жёстче, чем в других местах». 

Вокалист Demob Роберт «Miff» Смит.
Из книги In Search of Tito’s Punks

— Как сложилась твоя жизнь после?

Филлипс: Я играл в других группах The Wheel, Kiss The Blade… Как-то нас записали для трансляции по BBC. Подростком я мечтал выпуститься на лейбле из Белфаста Good Vibrations. С группой The Rainsaints мне это удалось, и мы провели отличное время в Северной Ирландии. (Немного подробностей о том периоде можно найти на сайте музыканта Оливера Черера — прим. автора). Потом мне исполнился тридцатник и надо было искать какую-то «нормальную» работу. Позже я переехал в Гаагу и, когда мне исполнилось пятьдесят, присоединился к французской панк-группе Hooligan Crooners. Знаешь, немного тяжело играть в моём возрасте, но нельзя просто взять и оставить панк — это как наркотик. (Смеется)  

— А что за «нормальная» работа?

Филлипс: Я перепробовал разное, работал и на складе, и барменом. Даже подставным подозреваемым! Знаешь, когда в полицейском участке выстраивают людей в ряд для опознания. У меня рост 183 и я бритый, как скинхед. У меня было много работы. (Смеется) Долгое время я был спичрайтером для муниципальных политиков и занимался историческими исследованиями. «В поисках панков Тито» стала моей первой книгой и она написана в популярном ключе, без академизма. Сейчас я работаю над продолжением «В поисках панков Тито» — «В поисках готов и спомеников», про югославскую новую волну и пост-панк (споменик — дословно «памятник», но и характерный тип югославских мемориалов, в стиле брутализм — прим. автора). А также помогаю историку Крейгу Френчу, в работе над двумя книгами. Первая по истории Шотландии. А вторая — про шотландских медсестёр, которые добровольно отправились в Сербию и Россию во время Первой мировой. Их до сих пор помнят в Сербии, но мало кто знает о них в Шотландии. В Крагуеваце есть мемориал, к которому дети каждый год возлагают цветы. А рядом с Нови-Садом есть заброшенная больница, основанная шотландской медсестрой, как госпиталь для больных тифом. На одном из этажей была мозаика с шотландским львом. Мы думаем, что она всё ещё там! Надеюсь скоро сам добраться до здания. (Если тема заинтересовала и вас, отсылаем к статье «Первая Мировая война: британские героини Сербии» — прим. автора).

— Итак, переходим к потрясающей части истории. На дворе 2011 год, тебе приходит сообщение в фейсбуке…

Филлипс: Итак, я ушёл из Demob в 1981 году. Сингл No Room For You несколько раз переиздали, и если считать со сборником Punk and Disorderly, то раз семь, кажется. Году в 2009-м мне попадается выступление группы Al & The Black Cats в Загребе, которые исполняют No Room For You. Прикольно. Выкладываю у себя на страничке в фейсбуке. Отличный кавер! И некоторое время спустя, мне приходит сообщение от незнакомца из Крагуеваца: «Ты разве не знал, что эта песня была очень популярной в Югославии?» Нет. Откуда? Удивительно! Он рассказывает, что её каверили KUD Idijoti, одна из самых известных югославских панк-групп (Позже, не менее заслуженная банда, Hladno Pivo каверила уже самих «Идиотов»; а в исполнении Pogonbgd песня стала популярной у болельщиков ФК «Партизан» — прим. автора). Однажды я по делам общался с двумя учёными из Сербии и поставил им с телефона To nije mjesto za nas: не сговариваясь, они подтвердили, что знают песню. Меня всегда интересовала центральная Европа и Балканы, поэтому я решил, что должен выяснить всё про эту удивительную историю!

— О чём ты хотел рассказать в книге?

Филлипс: Я написал кучу сообщений по почте и в фейсбуке музыкантам из бывшей Югославии, и практически все мне ответили: «Да, с радостью пообщаемся с тобой!» Кроме музыки, я хотел рассказать читателям в Британии и США про Югославию, чтобы уйти от клише про жестокость в этом регионе и войн девяностых. Англичане, да и я сам, не то чтобы много знают про Югославию. Например, многие мои соотечественники уверены, что Югославия была страной Варшавского договора (Югославия — была лидером т.н. «Движения неприсоединения», именно эти страны, вкупе, изначально назывались «Третьим миром», однако, со временем первоначальное значение изменилось в массовом понимании — прим. автора). Я рассказываю в книге, как в конце девяностых возвращался с отдыха из Греции. Пилот извинился, что рейс немного отклонится «в связи с ситуацией на земле». «Зато мы увидим «прекрасное побережье Далмации»», — сказал он. Тем временем, на земле, жизнь моих героев уничтожалась. Но всё, что мы об этом знали — лишь упоминания вскользь в газетах. Даже у меня было внутреннее игнорирование, которое я хотел преодолеть. Поэтому, в книге я перемежаю интервью с главами про историю Югославии и заметками о своём путешествии. Удалось мне или нет, пусть решают читатели. 

— Кто издал книгу? 

Филлипс: Как старый панк, я хотел её издать самостоятельно, словно это независимый семидюймовый сингл. Ты же видел, книга сначала была электронной: я сделал её полностью сам, исходя из своих возможностей и представлений о том, какой она должна быть. Пару лет спустя на книгу обратили внимание исследователи из Punk Scholar Network (академическое сообщество, объединяющее исследователей панк-культуры — прим. автора). Восемнадцать месяцев переписывания и редактуры, дополнений, и, вот, она готова! Единственное, на чём я настоял, чтобы интервью не «причёсывали», даже если мой собеседник не очень хорошо говорил по-английски, мне было важно передать конкретно его речь. Я не хотел никого интерпретировать. Я очень рад тому, как тепло приняли книгу её герои и все, кто интересуются югославским панком. Кроме прочего, у меня появилось много новых друзей. В путешествии по бывшей Югославии я встретил одних из самых радушных и дружелюбных людей. Я мечтаю, что у книги будет перевод на сербско-хорватский. 

— Что ты открыл, работая над книгой?

Филлипс: Вот что меня впечатлило: нет какого-то единого югославского панка. Словенская музыка была немного не такой, как в Хорватии. И, в то же время, нельзя сказать, что группы из Пулы (город в Хорватии — прим. автора) характеризуют всю Хорватию. А белградский звук — свой особенный. Югославская сцена была очень большой, и на музыкантов, как мне кажется, сильно влияли традиции местной народной музыки. Можно услышать, как отличается ритм в сербской и боснийской народной музыке. И, вот, эти маленькие отличия подтолкнули меня к собственному открытию: в Великобритании панк тоже, отчасти, фолк-музыка с электрогитарами.

— Расскажи о своих любимых югославских группах.

Филлипс: Обожаю Pankrti, Paraf, KUD Idijoti, Boye, Partibrejkers (супергруппа из участников Urbana Gerila, Rimtutituki, Boye, «Велики презир», «Неочекивана сила која се изненада појављује и решава ствар» и Gluve kučke — прим. автора), Pekinška patka… Мне очень нравится сцена Нови Сада. O!Kult из Словении… KBO!, Obojeni program… The Spoons и вся хорватская гаражная панк-сцена. Overflow, Goribor… Я начал открывать и новые группы, которые мне очень понравились. Repetitor (считаются одной из ведущих современных групп Сербии — прим. автора). Я могу долго перечислять, и всё равно кого-то да забуду. Laibach! Я был на их концерте четыре года тому назад в Гааге. Среди зрителей были те, кто не знаком с их творчеством. И представьте, как посреди концерта, после их фирменного исполнения песен из «Звуков музыки», они зарядили своё самое жёсткое индустриальное шоу! Это было чудесно! Я также не упомянул движение «новых примитивных» (Российскому слушателю больше прочих известна группа «Забрањено Пушење», записавшая саундтреки к фильмам Эмира Кустурицы и их сайд-проект The No Smoking Orchestra, в котором играет сам режиссёр — прим. автора). Многие югославские исполнители — сами по себе явление! 

— Я с грустью читал интервью с хорватским музыкальным критиком Александром Драгашем, с которого начинается твоя книга. Он говорит, что в последнее время видит подъём фашизма и шовинизма в Европе. Ребёнком ты рос в депрессивном шахтёрском регионе. Затем настала жёсткая эпоха тэтчеризма. Сейчас, на фоне «брекзита», в Великобритании снова слышны националистические лозунги. Как ты думаешь, какую роль выполняет панк-культура в периоды потрясений?

Филлипс: Хотел бы я сказать, что панк-музыка приводит к переменам. Как сказал Сале Веруда, солист KUD Idijoti, и это есть в книге: «Музыка и музыканты меняют мир, но не в политическом смысле. Хотите политических изменений? Занимайтесь политикой. Вы не избавитесь от безработицы просто спев о ней». Я разделяю этот взгляд. Для изменений надо организовываться, становиться активистами. Мне симпатичен его взгляд, потому что Веруда и его умерший товарищ по группе Бранко «Туста» Чрнац были профсоюзниками (Туста работал в порту Пулы и создал профсоюз, который боролся против приватизации предприятия. В 1999 году режиссёр Андрей Коровлёв снял об этом документальную короткометражку «Годы ржавчины»; в 2019-м он же снял документальный фильм «Туста» — прим. автора). Хотел бы я сказать, что музыка меняет мир, но я вижу ровесников, которые до сих пор поют про то, что надо сломать систему. Ты сам вспомнил Тэтчер. У нас было больше десяти лет ультра-консерватизма, но, кажется, мы ничему не научились. Я думаю, роль панк-музыки помочь выразить гнев. Вдохновить людей думать иначе. Но для меня, главное, что панк-музыка учит тебя думать самому. Ты не обязан всегда и во всём соглашаться с тем, что тебе говорят. 

— У меня есть глупая идея, что интересуясь югославской сценой, которая прошла через своё десятилетие разрушений, можно чему-то научиться. Если не конкретным стратегиям, то хотя бы стойкости. Ты сам изменился, работая над книгой?

Филлипс: Я не думаю, что это глупая идея. Наоборот, в ней есть и чувства, и мысль. Хотя, может показаться, что истории в моей книге не самые вдохновляющие. Многие группы распались с началом войны. Либо музыкантов призвали, либо они уклонялись, например, в психиатрических лечебницах. Мне было важно поговорить со всеми моими героями. Я слушал их, учился у них, получал взгляд, который отличался от моего собственного. Ты обратил внимание на интервью с Драгашем. А мне вспоминается разговор с Петром Ловшиным из Pankrti. Я ему сказал, что раз они были против социализма, значит выступали за капитализм. Он меня поправил: они критиковали то плохое, что было в социализме и надеялись на его исправление. Потому что, когда пала Берлинская стена, исчез главный враг капитализма. И капитализм вернулся в своей самой дикой форме. Как они его называют «балканский турбокапитализм». Но разве мы не видим его же по всему миру? В Великобритании, в США, в Нидерландах? У меня сложилось мнение, что Югославия занимала уникальное место — посередине между капитализмом и советской формой социализма. И их взгляд был более объёмным. Работа над книгой помогла мне сформулировать те переживания и вопросы по поводу текущего политического мироустройства, над которыми сам размышлял долгое время.

«Когда мне было семнадцать, в 1986 или 1987 году, мать увезла меня на месяц в Нью-Йорк, и тогда я впервые увидела бездомных — люди рылись в мусорках и ели прямо из них. И это в США?! Я была потрясена тем, что люди могут быть настолько бедными, что у них нет жилья и еды […] Должна сказать, при Тито была диктатура и его режим был крепок, как карточный домик, но, чёрт возьми, я ничего не имею против социалистической идеи. Я думаю, что Карл Маркс был во многом прав, когда сказал, что капитализм уничтожит сам себя. Кажется, это очевидно сегодня, когда капитализм уничтожает нашу планету. И мне интересно, как получилось, что у современных детей нет гнева? Наверное, людям дают ровно столько, чтобы они считали, что у них всё есть, и не задумывались о проблемах».

Руяна Егер (Rujane Jeger), писательница, основательница благотворительной инициативы «Собачья жизнь», в юности — известная тусовщица. Это она смотрит с обложки знакового юго-сборника Artistička Radna Akcija, о котором мы уже говорили. Из книги In Search of Tito’s Punks 

Плейлист для книги In Search of Tito’s Punks

Подпишись на Sadwave в социальных сетях:
ВКонтакте | Telegram

Вконтакте Twitter