Пятнадцатого августа московские панки «Штази» дадут редкий концерт в столичном пространстве «Угол» . В их антимузыке — дух американского хардкора 1980-х, оголтелость русских 2010-х и никоновские собаки в глазах. Публикуем программное интервью со «Штази» , в котором музыканты рассказали о своем бэкграунде, деменции, вредных инвалидах и любимых телешоу.

Беседовал: Кирилл Бондарев

— Даров. Я Кирилл Бондарев, журналист, для друзей — просто Бонд (без кнопки). А вас как звать-величать, сколько вам, ну, и вообще, чо новенького?

С.С.: Салют, Бонд! Саша Смолевич. 

Исполняю в “Штази”, попутно — в группе “НПО Спектр”. 2024-й вообще насыщенным случился на группы: были и Disco Death, и релиз в составе Heroin. С недавних пор волонтерю в “Точке Сборки”. Все невольно живет в динамике.

В.: Я Виталик, мне 32 года. Играю на гитаре и кричу в группе “Штази”. Также участвую в проекте Nada! и, с недавних пор, в “Мучительном Комфорте”.

— Ок, погнали. Саша, в тусовке тебя называют “панк-квин” — заслуженно, ибо рулишь воистину по-королевски: играешь, поешь, мутишь гиги. Как это все успевается?  

С.С.: Успевается хуево. Все делаю по наитию и по мере сил в конкретный момент. В этом и прошлом годах почти все концерты были вынужденной мерой: собирали деньги то на адвокатов, то на врачей и прочие форс-мажоры. Удача, что во всем этом полубреду возникают интенции сделать что-то просто так. Сейчас взялась за одну затею; если карты сложатся, выпустим штучку по высшему разряду. 

— Расскажите о своем детстве. У вас все было по тру-панку или по калифорнийскому, с йогуртами на завтрак и учебой в америках?

С.С.: Думаю, что детство у меня все-таки было, несмотря на глубоко маргинальную обстановку вокруг, в которой по факту ребенку находиться антигуманно. Для кого-то это будет «по панку», а кто-то и детством это не назвал бы. 

В.: А у меня все было довольно спокойно, хоть и без америк — тотально провинциальное. В панк-рок я врубился сам по себе, без тусовки. Что-то искал в книгах, что-то находил в тогдашнем интернете. Потом, уже ближе к концу школы, написал в AVTONOM.ORG — узнать, кто из Смоленска заказывает их периодику. Сейчас это звучит забавно, но мне дали мейл одного чувака, и таким образом я попал в очень прошаренную тусовку, мутившую FNB. На меня тогда тонна музыки свалилась. 

— На дебютном релизе “Штази” звучит семпл про железный капут из программы “Каламбур”. Любили это шоу в детстве? И какие еще передачки из ящика котировали?

В.: На самом деле я хотел гораздо больше разных вставок сделать, но меня остановили коллеги — возможно, к лучшему. Всё детство я довольно жадно поглощал телевидение. Наверное, могу сказать, что плюс-минус всё смотрел. “Осторожно, модерн” — топ, и “КВН” был хорош до какого-то времени.

С.С.: Тогда же вообще была ебаная вереница таких передач — разных по градусу бреда и эстетической ценности. Помню, как случайно наткнулась на программу “Окна”. Мне хватило 5 минут, чтобы смекнуть, что этот видеоряд — нечто вроде “Красной Плесени” в мире ТВ, жуть, сборник всех похмельных галлюцинаций. Из того, что нравилось — передача “Куклы”. Иногда мы записывали с отцом их выпуски на видеокассеты, а потом пересматривали вместе и порознь.

— Как и с какой банды в ваш мир нагрянул панк-хардкор? 

В.: Это было в детском санатории «Красный бор», лет в 12. Я тогда любил русский рок — всякие там “Сплин”, “Би-2”. В соседней комнате жил крутой припанкованный чувак, с которым у нас выстроились веселые взаимоотношения. Он слушал “Сектор Газа” (мне тогда не зашло), “Король и шут” (заинтересовало) и какую-то дикую группу “Пурген”. Последнюю я потом искал в течение года, и, когда нашёл, башню у меня сорвало конкретно. Тот чел, кстати, позже перешел на мазафаку; говорил, что панк — прошлая ступень человечества. Еще пару лет спустя он вообще стал каким-то гопарем, и больше я его не видел.

С.С.: Мой батя конкретно уважал “Сектор газа”. Вплоть до того, что разрешал мне выбрать песню из их репертуара, которую мы поставим на будильник на муз. центре, чтобы в сад не проспать. Я далеко не сразу узнала, как выглядит группа, и мелкой представляла Хоя таким шарообразной наружности мужиком — в белой рубашечке, в смокинге, со стрижкой под горшок и в очках-пенсне. В моем воображении он был намного круче, чем вживую, эдакий хряк по кличке Элвис.

А так, точкой отсчета я считаю болванку от своего школьного кореша, на которую он записал «Свиньи в космосе«, BBQ Chickens и Choco Boy. Все, что было до этого — сумбур, а вот с этих групп появилось желание копнуть поглубже. 

— Услышав у меня Летова, отец заявил, что его задница в туалете поет мелодичнее. А как ваши родные реагировали на панк?

С.С.: Моим родителям было глубоко похуй, что я там слушаю; на тот момент я была тем, кто уничтожил их планы на жизнь. Папа никогда меня не критиковал, а матери было чуть больше, чем поебать. Позже отчим мог задать вопрос вроде «а че они так визжат, это модно?», приправив это кретинской ухмылочкой.

В этом году с помощью гига нам удалось собрать моей бабушке на лечение онкологии приличную сумму. Когда между слов благодарности мать обронила: «Не думала, что когда-то будет прок от твоих панков», я подумала, что вот она, маленькая победа.

В.: Узнав, что я слушаю “Король и шут”, мой отец заявил, что это, мол, ерунда, а не панк. У нас есть нормальные группы, говорит: “Наив”, “Тараканы!”. А потом купил мне мп3 с дискографией Sex Pistols. Он не сказать чтобы сильно прошаренный был: всю жизнь думал, что вокалист — это Вишез. Когда я впервые послушал Holiday in the Sun, то немного разочаровался: я-то был уверен, что панк — потяжелее музыка. Ну а потом, конечно, жестко полюбил.

— Когда басиста великих крастеров Doom спросили, почему у него 2 струны на басу, тот ответил: ”На всякий случай, вдруг одна порвется”. Саш, твой подход или ты посерьезней относишься к своему инструменту? 

— Ха, интересно. Я люблю обыгрывать свои партии — это мой почерк. В “Штази” было больше поиска, а в “НПО Спектр” это оформилось во что-то более плотное.

— А почему именно басуха, а не гитара?

— Сложно сказать. Просто мое это, по всем пунктам. Очень не люблю шутки о том, что бас — самый элементарный инструмент. У меня все эти умники на карандаше: вы в разработке, за вами смотрят.

— Нулевые сейчас величают тучными, забывая о царивших тогда уличных войнах. Вы застали тот движ? Приходилось ли кормить сирых, защищать убогих и лупить бритых?

В.: Очень опосредованно застал. В Смоленске был период конфронтации, но недолго и без серьезных замесов. А потом оппоненты куда-то растворились.

С.С.: Да, у нас было не так радикально, без остросюжетных историй. Движуху в Смоленск постепенно завозили те, кто уже гонял тусоваться и цеплял с собой все эти столичные штучки. У нас и бонов по сути не было — только локальные алкаши в олимпийках «Питбуль». Они, конечно, могли что-нибудь отчебучить при встрече, но какой-то глубокой идеи за этим не стояло. Зато по ту сторону баррикад кипеж стоял каноничный: мутили FNB, концерты, группы. Я зацепила не все, но многое. Например, в 13 лет успела потусоваться вокалистом группы “Нянечка”. Помню, в тот день, когда все галдели у него дома, дед (то бишь сам вокалист, ему тогда было 50+) вышел в магазин пополнить топливные запасы и был сбит машиной. А, еще недавно вспомнила вдруг, как в 2009 году ходила на концерт Napalm Death в ДК “Молодость”. Крепко же я тогда охуела! Головы трещали как арбузы, казалось, что ты в аду. Яркое впечатление для нежного возраста, согласись? 

— Факт. Кстати, самый крутой мош на моей памяти в том же году был — на гиге неокрастеров Tragedy в московском клубе Notch. Там вообще непонятно было, где зал, а где сцена: рубились все. Но ладно, едем дальше. Зиноделие — важная часть панк-культуры. Саш, ты промышляла подобным?

— Самолично я ничего печатного не произвела, кроме афиш разве что. Пару раз писала в один киношный самиздат, но это уже события совсем недавних лет.

— Зато ты клеишь занятные коллажи. А какие коллажные работы из классики тебе ближе: сатирические по Dead Kennedys или чернуха по Discharge?

— Случается, да, это довольно психоактивная возня, такое мы берем. Мне нравится Лебедев-Фронтов, Хартфилд, польский плакат, всяко. 

Из «коллег по цеху» рада упомянуть Веронику Советскую и Марину Маргарину. Если не шаришь их, рекомендую к ознакомлению.

— Итак, “Штази: история в деталях”. Поведаете?

В.: До “Штази” я играл в нескольких смоленских группах и после переезда в Москву понял, что без творчества мне как-то плохо. Собственно, опыт у меня был мизерный: где-то кричал, где-то стучал. Хотелось поиграть на гитаре. Начали с Сашей обсуждать, что клево было бы собрать группу, а она довольно легкий на подъем человек. Оперативно нашлась Таня-барабанщица. На вокале был наш друг Семен, но он довольно быстро начал пропускать репы. Какое-то время я его подменял, а потом сам занял место у микрофона.

С.С.: “Штази” для меня отправная точка в плане музыки. Если у Веталя были какие-то банды раньше, то с “Штази” я впервые встала к станку. Недавно, кстати, наткнулась на видео со старой репы, где я пробую кричать в первый раз. И смех, и грех. Остальное Веталь верно рассказал. Мне же в тот момент просто захотелось что-то свое мутить, а не у других слушать.

— К слову, что конкретно случилось с вокалистом Семеном, который подарил “Штази” трек про Пса? 

В.: К сожалению, у него были проблемы с ментальным здоровьем и в итоге он покончил с собой. Очень печальная история. Зато он оставил после себя сына, творчество и добрую память у многих людей.

С.С.: Семен наш очень близкий друг, в памяти он будет жить вечно. Нам он дал куда больше, чем просто песню для “Штази”. Для меня это очень большая утрата.

— Саш, у тебя дерзкая и в то же время четко девчачья вокальная подача, напоминающая Witch Hunt, L7 и Harum Scarum. А на кого ты реально ориентируешься? 

С.С.: Класс, Бонд — перечислил все группы, которые я не люблю (смеется). Мои настоящие ориентиры сильно разнятся с тем, что у меня реально получается с пением. Последнее время по большей части кричит Веталь, я же все время буксую. В моей России будущего он вообще кричит один. 

К слову, первый наш релиз мы писали на следующий день после концерта. Отдохнули до того плотно, что голосом то, что звучит на записи, назвать сложно. Помню, когда админ с точки подключил микрофоны и мы чекнули вокалы, он все сокрушался напарнику: типа они даже не используют экстремальные техники вокала, а просто визжат.

— Это лосось какой-то, а не админ, он не шарит! Веталь, а у тебя как с ором? Связки летят или насобачился?

В.: Летят к чертям, так как до сих пор пою без техники. После одного из недавних концертов я дня три вообще не мог говорить, шипел что-то там. В таких делах нужно постоянство, а мы сейчас редко играем по ряду причин.

— Как вы сочиняете свой материал и кто в основном отвечает за музыку?  Ну, и в целом, что важней: хуковый рифф или борзая строчка? 

С.С.: Да общая работа. Для последних двух релизов каждый приносил уже готовые песни, на первом часто додумывали вместе. Музыка сочиняется поровну, а тексты преимущественно Веталя. Кстати, тексты — одна из фишек этой группы. Часто они остаются в тени, а жаль. Все читайте наши гимны (смеется)!

— Плюсую, самому заходит ваша лирика — отмороженная и зубастая. Откуда вся эта дичь про нацистские закладки, вредных инвалидов и ядопреклонители?

В.: Каждый текст по-своему делается. Где-то фразочку услыхал, где-то больное изнутри полезет, а иногда просто бодун веселые мысли навеет. “Ядопреклонитель” — это меня Семен уверял, что есть такое слово. Мне оно понравилось, развил тему. В текстах мной часто движет желание простебать панков. А “Вредного инвалида” наш смоленский кореш Герман Гурский сочинил.

С.С.: Из моих текстов — только «Деменция«, ну, и каверы. За «Деменцией», кстати, история есть. Безумная соседка как-то ошиблась «окнами» и решила, будто ко мне накануне приезжали с обыском и вообще я «социально-опасный элемент». После бессмысленного и беспощадного спора она целенаправленно вызвала на меня  мусоров, но те, приехав, быстро врубились, что тетя не але. С ней вообще много фокусов было — в тонусе весь дом держала. 

— Как прошел концертный дебют “Штази”?

В.: Он довольно быстро получился благодаря Сашиному напору. Думаю, если бы не она, я бы до сих пор репал (смеется). Это был вечер дебютов; тогда в Red Eyes играли мы, Young Cliсhe и Lowdiver. Народу вроде понравилось, но вообще это, наверное, стремно выглядело и звучало. Я очень долго не мог привыкнуть к выступлениям, постоянно сыпался и все такое. Сейчас вроде привык, но казусы случаются.

— Можете вспомнить самые яркие лайвы “Штази” — в хорошем и дурном смыслах?

С.С.: Меня перло тогда заниматься гигами, они делались в первую очередь для себя. Было много групп, которые хотелось послушать вживую, соединить по новому банды между собой через концерт. По этой причине лучший мне выделить сложно. А худший, по моим ощущениям, был, когда мы поехали в мини-тур с White Scum. Я тогда не спала несколько дней, нахуярилась до выступления, потом — “в сапоги”, и весь концерт прошел в бреду. Позже, поглядев случайное видео с записью того гига, хотелось себя поджечь.

— Некоторые ирокезы крайне отрицательно относятся к вайолент-дэнсингу на гигах: мол, насилию в панке не место. А вы что думаете по сабжу?

С.С.: Лично мне похуй. Не нравится — просто уйди в другое место. Это тоже какая-то фашистская мера, в ней нет компромисса. 

— Вы реализовали три альбома, разных по звуку. Расскажите о записи каждой работы “Штази”.

С.С.: Дебют, как я уже говорила, это дань антимузыке, период всего шершавого и дребезжащего, мы с Веталем только учились играть. К этой записи у меня часто меняется отношение, так что пусть оценивают слушатели. Второй и третий альбомы уже больше оформились, мне нравится то, что там получилось. Песню «Отъезжаю» записывали прямо накануне моего реального отъезда в психбольницу им. Ганнушкина на улице Потешной. 

В.: Первый альбом мы записали за пару часов на реп. базе. Вышло криво, но мне он сильно нравится, спасибо Саше Сашину за клевый лязгающий звук. Как сказал Вова Дюранго из Chaynes: «Будто в первый раз “Все государства концлагеря” послушал». Для меня это высший балл.

К “Методичке” подошли уже посерьезнее; поехали в Тулу на студию “Черный Вигвам”. Я особенно люблю эти песни, думаю, мы с ними явно шагнули вперед. Хотя сама запись мне заходит меньше других — наверное, потому, что мы толком не знали, чего хотим получить. Это, кстати, наш последний альбом с Таней на барабанах. Ну а в “Помутнении” все звезды сошлись. Там всем рулил Игорь Бац с “Пентаграм хаус”. Звук вышел ярким и колким, как и задумывалось.

— Ребят, в начале вью вы упоминали о других своих бандах. Можно о них поподробнее? 

С.С.: Есть “НПО Спектр” — группа, которую мы сделали вместе с Вовой Айгистовым из “ПФКБ”. Делали дома, на коленке, и за месяц сочинили разом 13 песен — чисто на кураже. Затем позвали Рому из “Мучительного Комфорта”, Сафрона из Wild World, и все заиграло. Я намеренно подчеркнула фоновые коллективы каждого: мне кажется, это хорошие импульсы, когда участники знакомых банд объединяются в новые формации. Совместные труды мы уже увековечили, на днях выйдет запись.

Какое-то время у нас с Сафроном было три общих группы: “НПО Спектр”, “Штази” и Heroin. На репетиции ходили как на работу. С Heroin мы записали один боевик, и я отсоединилась. Лучше сфокусироваться на чем-то точечно, чем быть везде по чуть-чуть. 

В.: Пару лет назад, когда “Штази” взяли паузу, у меня случился новый проект — Nada! Изначально мы целились в пост-панк, не скатываясь в заебавшие всех формулы, но вскоре жанр размылся. Сейчас это такой микс из Belgrado, Wipers, Pylon и нас самих. Первый альбом Tired уже на стриммингах, слушайте, мы пока работаем над новым материалом.

— Спасиб, всех заценим. Саш, на тебе — львиная доля гигов для “Штази”. Ты не доверяешь сторонним оргам?

С.С.: Мне просто нравился сам процесс. С теплом вспоминаю, как делали концерты в Смоленске. Это было что-то новое, с четким профитом для всех участников: все тусуются, балдеют, а че еще надо? Как-то раз, чтобы отбить один гиг, Веталь предложил сварить партию настоек. Я нарисовала наклейки, Веталь все сварганил, и мы реально отбили какую-то историческую сумму на тот момент. В Москве я уже сольно их делала в основном, по тем же причинам. Тогда это здорово мозг дробило. 

— Какие банды из ныне действующих у вас в камерадах? 

С.С. Вокруг очень много самобытных, по своему крутых коллективов, все хаотично координируются и мутят что-то новое. В этом году открытием были группы “КАДМ”, “Кровохлебка”, “Орфея”. А кто кому камрад, видно по тому, как перемешиваются участники разных групп. У меня “Мать Тереза” отдельное большое место занимает. 

— А что думаете о старой гвардии вроде ПТВП или Distress, которые будто не замечают смены эпох с декорациями, продолжая продолжать?

С.С.: Наш фест Transgressive Symbiosis как раз с тем расчетом и делался. Сам прикинь: на одной сцене играли группы одного и того же направления, но разных эпох. Это ли не преемственность? Ко мне тогда подошел Влад Селиванов и говорит: прямо фестиваль студентов и молодежи! И все кипели по жесткой схеме в самом лучшем смысле слова. А кому надо продолжать, кому нет, судить не буду. Я просто рада иметь возможность послушать многие из старых коллективов. 

— По звуку и качеству “Штази” соответствуют евростандартам мирового панка. Реальный фидбек с Запада был? Нет мысли потурить за бугром? 

В.: “Методичку” с “Помутнением” публиковал забугорный ютуб-канал No Deal, с довольно комплементарными комментами, а сами мы никуда специально записи не отправляли. 

Касаемо заграничных гастролей — конечно, все за. Но когда мы задумали ехать в Финляндию и Эстонию и сидели с визами на руках, приключился ковид. А когда с группой Total Rejects собрались в Венгрию и Словению, тоже с готовыми визами и прочим, началась СВО. Выдержит ли мир нашу третью попытку?

— Дай-то ЗОГ. Кстати, есть мнение, что панк как реально протестная субкультура РФ начал глохнуть уже в десятых, когда произошло его слияние с инди-мейнстримом. Так ли это, как считаете?

В.: Ну, панк был уже довольно заезженной музыкой к тому моменту, как я с ним познакомился, а сейчас этому явлению полвека. Лично я бы каких-то откровений, связанных с панком, не ждал. Мне кажется, подростки сейчас больше внутрь себя смотрят, чем на мир, общество и т.д.

С.С.: Границы того, что называется панком, сильно расширились за последние 20 лет. Думаю, индивидуализм победил. У каждого свой панк. 

— Есть ощущение, что на западе панк-андер растерял былой пыл под натиском диктатуры отмены. Maximum Rock’n’roll на излете уволили всех белых авторов (после BLM им стало можно писать только про темнокожих), и это не единичный случай. Это норм или вам пофигу, что там за бугром? 

В.: Это полный кал, и я по-своему рад, что у нас эта волна не набрала достаточных оборотов. Люди слишком серьезно и фанатично относятся к детским забавам. А мне фанатики не очень.

С.С.: Я в такие дела особо не вникаю, это не близкие мне взгляды. В некоторых случаях мне кажется, «за что боролись — на то и напоролись». 

— А что думаете о фем-панке и его роли в современном движе? Говорят, что будущее сцены — за девчонками, потому как мыслят и рулят они куда увереннее мужиков.

С.С.: Я не мыслю в таком векторе. Все действуют сообща в меру своих сил и возможностей. 

Вспомнился забавный случай. Гуляла как-то с участником одного всеми любимого коллектива, и он тогда выдал «базу». Группа, говорит — это единый организм, а девушка нарушает его работу, поэтому девушка в группе существовать не может, это противоестественно. Имя пассажира оставлю в тайне, но тогда я конкретно прихуела: как можно со сцены вещать одно, а в частном порядке — уже совсем другая песня?

В.: Я думаю, будущее движа (если оно у нас вообще есть) зависит от талантов, которые не по квотам распределяются. А то какой-то сексизм получается. И давайте не забывать, что Pussy Riot — худшее, что случалось с отечественным панком.

— Тема цензуры — одна из наиболее болезненных ныне. Есть мнение, что наивысшая свобода рождается там, где иные свободки кончаются. Плюсуете?

В.: Мне кажется, цензура сейчас бьет по тем, кто слишком высовывается. На наш уровень она, кажется, не пробивает, если самому на рожон не лезть, конечно. Хотя сейчас вообще специфическое время, посмотрим, что будет дальше. Но как раньше, уже не будет точно.

С.С.: Цензура сегодня — это данность. Надеюсь, мы не успеем постареть к тому времени, когда она ослабнет. 

— Ок, ребят, спасибо за душевное общение. Давайте напоследок по Игорю Федоровичу: пластмассовый мир победил? 

В.: Факт.

С.С.: Новый мир загнулся. 

Кирилл Бондарев подготовил обзор дискографии «Штази» с использованием “шкалы DK” для оценки. По его мнению, читателю будет проще ориентироваться в альбомах “Штази”, если сравнивать их с нетленками Dead Kennedys. 

Оценка по DK-шкале: In God We Trust, Inc.

Поговаривают, что легендарные “Свиньи в Космосе” из Выборга изначально назывались просто “С.В.К”, то есть “Сука, вырву кадык!”. Байка или нет, уже не выяснить, но именно этим, по факту, занимаются “Штази” на своем дебютном альбоме — каждым риффом и криком. Не зря Саша Смолевич величает “Свиней” одними из своих фаворитов в панке. Группе нарулили просто чудовищный саунд — “колючку”, по нежному определению самих музыкантов. Четко подмечено: вопреки неряшливости, альбом чертовски хитовый, он цепляет. Отдельный поклон — за лирику. Сложно найти строчку, которую не хотелось бы цитировать, и еще сложнее сделать это по цензурным соображениям. На орехи досталось всем: тупым кладменам, обывателям, панк-хорошистам… Правда, на слух тексты считываются с трудом из-за гиперактивной вокальной подачи: Саша с Витом буквально захлебываются ором, словно готовы отьехать по окончанию сессии с нарядом, что ожидает их за дверью студии. В дурку или в СИЗО? Да какая разница — хорошим людям у нас везде рады. Шикарный дебют.

Оценка по DK-шкале: Frankenchrist

Прорабатывая “Методичку”, группа слегка забуксовала. По словам Вита, что именно писать, было ясно — 8 новых песен, одна другой краше, — а вот с каким звуком… “Штази” явно выросли из панк-штанишек: аранжировки усложнились, тексты стали более зрелыми (хотя зачитывать бабке с деменцией слова “Деменции” все равно не стоит). Едва ли новинки смотрелись бы в том грязном рубище, что являл собой по саунду дебютник. В итоге решили крутить ручки по ходу записи — и не ошиблись.

“Методичка” удалась. Это странный альбом: переходы Тани с галопа на средний темп могут озадачить мошера, равно как и бас-партии Саши, поднаторевшей в мелодике. Даже обложка с артом киевского художника Лесного, и та удивляет своими тараканами. Тем не менее достаточно включить “Пизду Могилу”, чтобы убедиться — да, это все те же “Штази”, которые “у стен с ушами ровно в пять тебя в штатском будут ждать”. И не тормозите — шибко медленных такие ребята не любят.

П.С. Альбом писался на Rancho De La Tula “Черный Вигвам” — личной студии “Назарбаев Террор Машин”, культовых нойз-рокеров из Казахстана. Позже Саша влилась в их состав и проиграла там вплоть до самого распада формации.

Оценка по DK-шкале: “Plastic Surgery Disasters”

Верно сказал Вит в интервью выше — на “Помутнении” все звезды сошлись. 

Это уверенный бит драммера Тимы, первого бульдозериста среди бритых, также раздающего в группах “ПФКБ” и “Мать Тереза”.

Это мерцание синтов, украсивших новейший саунд “Штази”.

Это Лабыч на посту звукача, который записал, вероятно, одну из главных вокальных удач Саши — в кавере на “Матросскую тишину”.

Это сам кавер — сыгранный так бойко, что Герман Дижечко прослезился бы, кабы не умер в 2008-м.

Это лучшие риффы Вита как изобретательного мелодиста.

Это Сашин коллаж, которому место не на обложке кассеты, а в хорошем арт-буке по совриску.

Это пестрое буйство хэштэгов от психоделического хако до авторского пост-панка.

Это всего пять песен, которые говорят больше любого лонгплея.

Будем и дальше жвачку жевать или врубим миник?

👉 Не пропустите ближайший концерт “Штази“ в “Углу“
—
👉 Купить билеты на Minimum Pop, одиночные и парные (цена будет расти):
https://minimum-pop.ticketscloud.org/
👉 Выиграть билет на Minimum Pop, а также фотокниги Green Day и старины Игги
👉 Задать вопрос UNCONFORM

Вконтакте Twitter