«Мы придумали очень веселый конец»: авторы «Газели смерти» о первом русском панк-комиксе

Презентация первого русского панк-комикса «Газель смерти» состоится в эти выходные в Нижнем Новгороде и Москве. Sadwave поговорили с авторами этой увлекательной графической новеллы о постижении мира комиксов, трудностях пути газелиста и интересах липецких дальнобойщиков.

Пан-художник Петр Psymuline (слева) и пан-сценарист Денис Алексеев за работой над комиксом

Беседовал: Максим Подпольщик

Как вам пришла в голову идея сделать комикс?

Петя: Максим, хочу поблагодарить тебя за то, что ты прислал ссылку на пост, в котором говорилось, что Maximum Rocknroll делают номер о комиксах и просят художников из разных стран присылать им стрипы. Я такой думаю, ну ладно, поучаствую. Думал-думал, а я-то в панк-роке ни в зуб ногой, хотел сначала сам придумать какую-то историю, чтобы послать в МРР. Какая-то херня получалась. Уже решил забить, но потом вспомнил, что есть Алексеев, у которого куча баек. Пишу Денису: «Давай ты мне какую-нибудь историю расскажешь, а я на ее основе сделаю страницу комикса». Вспомнили байку, нарисовали, вроде прикольно получилось, в МРР тоже угорели, думаю, надо сделать сборник из этих баек. Потом накопили все эти истории и поняли, что он смотрится, как сборник анекдотов. Нужен некий сквозной сюжет между этими телегами, чтобы объединить их в одно целое.

Денис: Я пытался писать сценарий отдельно, но ничего не получалось, потому что Петр видит картинками, а далеко не все можно проиллюстрировать. В итоге начали исходить из того, что есть некоторая ситуация, которую интересно было бы нарисовать. Или наоборот – у меня была какая-то история, и я говорил Пете, чтобы он придумал, как ее изобразить.

Петя: Это как Ильф и Петров или братья Стругацкие, я точно не помню. Знаешь, как они работали? Сначала делали синопсис, потом садился один, начинал писать, написал, потом другой – прочитал, исправил что-то, дописал, потом опять меняются. Оказалось, что тяжело работать в паре, но и круто тоже, поэтому у нас нет в комиксе понятий «сценарист» и «художник», мы пишем «авторы», потому что Денис влиял на то, как я рисую, а я — на ход сюжета.

Денис: Метод последовательных приближений, скажу, как человек с техническим образованием.

Трейлер комикса

Почему вы решили делать именно комикс, а не, скажем, фэнзин с картинками, как «Двемы»?

Петя: Сколько можно делать фэнзины? Мы уже делали фэнзины, задолбало, хотелось сделать что-то серьезное (общий смех). Мы хотели выпустить «Газель смерти» с толстой обложкой, чтобы никто даже подумать не мог, что это фэнзин, но его все равно называют фэнзином. Только и слышишь:  «Когда ваш фэнзин выйдет?». В итоге опубликовали с мягкой обложкой.

Денис: Мне кажется, люди все равно не воспринимают комиксы всерьез. Я тут сказал маме: «Представляешь, вышла наша книга!». Она такая: «Что за книга?». – «Газель смерти!». Мама с таким пренебрежением: «Это же комикс». И так считают многие, что комиксы – это не книги. Мы тут рассылали информацию о «ГС» по различным пабликам, и магистральной линией нашего промо были сообщества дальнобойщиков. Для них был написан специальный анонс, мол, есть реальная машина «Газель», о которой вышел комикс. Они откомментили: «Нам не нужны комиксы, мы же не пиндосы» (смех).

Надя (пани-автор, жена Пети): Это по телеку насаждается. Там говорят, что американцы, вместо того, чтобы наслаждаться балетом, читают комиксы. Какие, мол, бескультурные.

Денис: Липецкие дальнобойщики, видимо, тоже наслаждаются балетом. Остается только за них порадоваться, потому что лично я не могу наслаждаться балетом, я не понимаю этого вида искусства, а они понимают.

Мировое наследие комиксов как-то помогло вам с работой? Были какие-то ориентиры?

Денис: У меня в этом смысле не было вообще никакого опыта, я никогда не читал комиксы, Петька мне давал разные, говорил, мол, посмотри, как здесь сделано, а как вот тут, но я все равно не читаю комиксы.

Петя: А я наоборот, читаю все, что выходит интересного на русском или что удается купить в поездках. Естественно, что-то влияет. Просто перечислю своих любимых авторов: Роберт Крамб, Чарльз Бернс, Дэниел Клоуз, Джим Вудринг… В общем, я люблю классику американских андеграундных комиксов, люблю французских комиксистов и их низовой юмор, люблю журнал MAD, люблю словенцев Stripburger. Я раскидал пасхальных яиц по комиксу с приветами. Тому же Крамбу или, например, Йозефу Ладе.

Денис: У нас вышел в некотором смысле панк-комикс. Это как собирается панк-группа – все что-то слушали, есть какая-то музыка, которая нравится, но один с трудом понимает, как играть на барабанах, другой  — как играть на гитаре. Они собираются вместе и начинают что-то делать. Иногда получается очень круто, иногда – полное говно.

Петя: У нас по ходу книги я вижу изменения в рисунке, в сценарии, в тексте, видно, как мы учились это делать, я не скажу, что мы научились, но теперь мы знаем о рисовании комиксов гораздо больше.

Фрагмент комикса. Больше  здесь и здесь

Что нужно знать перед тем, как садиться рисовать комикс? Какие ошибки вы больше не повторите?

Денис: Самое важное – ты должен представлять историю от начала до конца. Если бы не было истории, у нас бы ничего не получалось.

Петя: Это как в рисунке. Сначала ты должен композиционно разместить изображаемый объект на листе. Ты же вряд ли будешь начинать писать портрет с пятки. В комиксе важен синопсис, общая канва.

Денис: Мы долго не понимали, как закончить историю. В итоге финал придумался сам собой и вообще случайно. Просто произошла некоторая история, и мы такие: «Опа, нихрена себе, вот это и будет нашим концом!». Понятно, что от Газели смерти надо было избавиться каким-то образом, чтобы история закончилась. При этом любой возможный конец казался каким-то трагичным, что бы ты ни сделал. Ты можешь отправить ее в аварию, и она погибнет, но это все грустно. А мы, как мне кажется, придумали очень веселый конец

Петя: Я бы сказал, дебильный.

Надя: Что касается истории, Петя даже прослушал курсы сценаристов.

Помогло?

Петя: Вообще никак (смеется). Естественно, мы нарушили все, что смогли. Не потому, что мы такие хулиганы, а потому что учились, наступали на грабли.

Денис: И еще раз.

Петя: Подумали, и вновь наступили на всякий случай, да.

Осталось ли что-то за скобками? Какие-то невошедшие истории?

(Хором) Да, масса всего!

Денис: Не вошла украинская история и значительная часть азиатской. И часть лирической истории.

Петя: Тут я проявил жесткость, мне хотелось выпустить комикс летом, а не осенью. И важно было уложиться в формат 80 страниц. Поэтому я настоял на том, чтобы некоторые байки были сильно урезаны, а некоторые просто выкинуты.

Надя: Петя посадил меня и сказал: «Думай, как подвести историю к финалу».

Денис: Фактически, Надя не только редактор, но и полноценный соавтор «Газели смерти». Она придумала кучу палиндромов, которые вошли в текст. Их много и они все осмысленные, например, «А тур – шрамы на раны маршрута». Я вообще не понимаю, как она это делает! У меня такое просто в голове не укладывается.

Денис за рулем Газели Смерти в исполнении Митча Клема. Продолжение тут

Значит ли это, что будет продолжение?

Денис: Вторая часть «Газели смерти» будет не комиксом, а принципиально другой штукой. Мы хотим, чтобы «ГС-2» была настольной игрой. Допустим, ты никогда не ездил в панк-тур, но ты можешь взять настольную игру и почувствовать себя в туре. Бросаешь кости, тебе выпадает ходить на три клеточки, ты попадаешь на границу России и Польши, там с тобой что-то происходит, например, ты забухал с польскими панками и пропускаешь два хода.

Или, скажем, ты попадаешь на клеточку «кто-то пернул в автомобиле, откройте окна», и ты должен встать и открыть в квартире окна. То есть, выполнить некоторое реальное задание. Мы пока не точно знаем, как это будет выглядеть Кроме того, мы выпустим флекси-пластинку с песнями о Газели. Одна уже записана и выложена, надеемся, будут еще две.

Петя: Семерку с настольной игрой еще никто не выпускал. По-моему, это весело. Интересно делать то, что никто до тебя не делал. Мы уже выпускали самый большой фэнзин в мире, «Кочерыгу«.

Петя, как тебе кажется, «Газель смерти» вписывается в отечественную комикс-историю, индустрию? Или ваша работа – это исключительно субкультурное явление?

Петя: Мне очень интересно это выяснить. Я хочу дать «Газель смерти» человеку, который вообще не в теме, даже не в теме комиксов, и спросить его, поймет ли он хоть что-нибудь в этом наборе картинок и слов. У меня такое ощущение, что многие вещи мы делали априори понятные, главным образом, для людей из тусовки. Как с журналом «Паддингтон» – в нем собраны очень крутые истории, но нужно врубаться в контекст. Я как-то подарил пару номеров одному музыканту, и он говорит: «Я прочитал и вообще нихуя не понял. Что это было такое?».

Надя: Мне подруга сказала, что самые любимые книжки у ее старшего сына – это «Паддингтон». Они с папой сидят и обсуждают часами, на какой странице какая история.

Денис: «Двемы«, мне говорили, читают детям и бабушкам с дедушками. Для меня это лучшая похвала.

Денис, с чего начался твой путь газелиста?

Денис: Эта история есть в комиксе, там все рассказывается, откуда взялась Газель. Если вкратце (надолго задумывается), была некоторая череда событий и случайностей, я могу рассказать, но это будет спойлер. Ладно, короче, во всем виноваты бабы, можешь так и написать (смех).

Очень неполиткорректно.

Петя: Нам уже нечего терять, у нас на первой странице цитата из Умки, а Умка, как нам сказали, гомофоб.

Денис: Комикс еще не вышел, его никто не видел, но нам уже сказали, что мы используем гомофобный эпиграф «Керуак- трепло…».

Насколько жизнь газелиста противоречит в твоем понимании нормальной жизни? Рефлексируешь ли ты по этому поводу? Не жалеешь о сделанном выборе?

Денис: Я особо не рефлексирую, потому что мне уже 34 года, и в этом возрасте если у тебя нет нормальной жизни, то поздно пытаться ее мутить, все, ушел твой шанс идти по обычной дороге. А если у тебя нет выбора, то чего переживать на этот счет? Обычный стоицизм.

Петя: Это как японские панки. У них после 20 или скольки там уже нет обратного пути, их уже не возьмут в корпорацию, ты продолжаешь быть панком и все.

Денис: У нас, правда, не 20, а, скажем, 33 года. Не знаю точно, где проходит этот рубеж, но он определенно есть. Он и возрастной, и внутренний.

Какие главные плюсы и минусы жизни водителя Газели смерти?

Денис: Минусы на самом деле совершенно очевидные – во-первых, у тебя никогда нет денег. Во-вторых, у тебя всегда дырявые ботинки. В-третьих, у тебя нет работы. В-четвертых, у тебя нет дома. В-пятых, у тебя нет жены (общий смех, хотя ничего смешного), в-шестых, у тебя постоянно разваливается машина. Продолжать?

(Все радостно): «Да-да-да!»

Денис: В седьмых, тебе постоянно хочется спать. А плюсы… (надолго задумывается).

Надя: Для тебя нет границ? У тебя друзья по всему миру?

Денис: На самом деле, главный плюс, это то, что ты принимаешь участие в некоей крутой глобальной штуке. Ты не являешься ее слушателем или потребителем, ты ее непосредственный участник, важная деталь всего этого механизма. Насчет друзей – да, у тебя дофига друзей в миллионе городов, в принципе тебе везде есть, где вписаться, с кем побухать и чего поделать, но при этом ты принципиально не можешь ни с кем разделить свой опыт. Одиночество – это не когда тебе не с кем побухать, это когда ты не можешь поделиться тем, что у тебя есть. В этом смысле мне вообще не с кем разделить свой опыт. Да, я могу рассказать о своих поездках кучу историй, но это все равно не то. Лирическая линия комикса строится как раз на этом — попытке найти кого-то, с кем можно поделиться.

Выпуск комикса разве не решение этой проблемы?

Денис: Отчасти, да. Я просто имел в виду некоторую такую принципиальную неразделяемость своего опыта. Я даже не могу разделить его с музыкантами, с которыми еду. Мы сейчас ездили с «Матушкой Гусыней» вокруг Черного моря, и я понимаю, что чуваки до конца даже не въехали в то, что произошло, что это была гребаная Газель, которая могла в любой момент сломаться где-нибудь в Турции, и мы были постоянно на грани того, что мы теряем машину, теряем аппарат, и за нами никто не приедет, и я не знаю, что делать дальше. Конечно, я об этом никому не сообщал.

Ты хочешь сказать, пассажиры Газели не понимали всей опасности происходящего?

Денис: Вроде того. Для некоторых Газель – это просто машина с плохой репутацией. А я знаю о ней несколько больше, чем все остальные. Это не претензия, я понимаю, что это не входит в обязанности музыкантов. Ты просто спросил, я отвечаю, в чем заключается тут некоторый конфликт восприятий происходящего. И речь идет о группе, с которой ты бок о бок месяц, поучаствовал в куче крутых и стремных ситуаций, с которой ты пуд соли съел и с кем накрепко подружился.

С одной стороны, ты участник процесса, с другой, ты не тусуешься и во время многих концертов спишь, чтобы проснуться и ехать дальше. Нет ли в этом противоречия?

Денис: Да мне давно уже не интересно ходить на концерты, не думаю, что я потерял к этому способность, просто мне это перестало нравиться. Мне на самом деле не интересна музыка, я в ней ничего не понимаю, мне ее не прикольно слушать, это правда.

Тогда чем тебя привлекает такой образ жизни? Ведь глобальная движуха завязана главным образом на музыке.

Денис: Мне нравится, как она устроена, вся эта низовая инфраструктура, которая функционирует параллельно всему этому истеблишменту, так скажем, это, может быть, как воровская среда в Советском Союзе, она существовала по каким-то своим законам паралелльно всему остальному обществу. Мне нравится принадлежать такому вот альтернативному ордену, скажем так. Мне просто охуенно не нравится окружающая действительность и весь этот социальный истеблишмент, поэтому я не хочу иметь к нему ровным счетом никакого отношения. Да, может быть, если бы сложилось иначе, я бы попал в другую альтернативную систему.

Но у тебя же был такой опыт в середине нулевых, когда ты абстрагировался от движухи и поселился в деревне.

Денис: Это совершенно не так. Когда я жил в деревне, передо мной стояли абсолютно конкретные задачи – заработать денег на машину, а это очень не просто, когда тебе 20 лет, и ты работаешь на стройке. Мне надо было придумывать ходы и схемы, как заработать и отложить денег, как не проебать их, это кстати тоже есть в комиксе. Плюс даже если ты участвуешь в панк-движухе, ты не можешь просто купить машину и начать возить музыкантов в туры. Мне нужно было в каком-то смысле обзавестись связями, обрасти контактами. Я списывался со всякими лейблами, покупал у них диски, пластинки, писал, что мне понравилось, что нет, это было важно, чтобы создать связи в панке. На это ушло шесть лет. Я не считаю, что я выпал из тусовки, тусоваться мне не было интересно ни тогда, ни сейчас. Я считаю тусовку праздным времяпрепровождением.

Какое место в ходе странствий поразило тебя больше всего?

Денис: Если место — это страна, то Россия (общий смех). А города… ну, мне очень нравятся небольшие города в Архангельской области, там, где остались еще сцены 1980-х, сидят старые металлисты в Котласе, Плесецке, Каргополе, они какую-то движуху мутят. Они почему-то не уезжают, наверное, из-за семей, но им хочется, чтобы у них что-то происходило. Ты бы никогда не подумал в смысле концертов, что там что-то есть, а там есть жизнь, и приходят люди. Мой любимый клуб в России находится в Котласе, это угол Архангельской области, Кировской и республики Коми. Там есть охуенный клуб “Пила”, он не хуже европейских и с таким же подходом. А второе любимое место было в Луге, бар «Арена». В Луге к тому же была очень крутая сцена. А деревня Сырец вообще mon amour, она есть в комиксе. Совершенно потустороннее место.

В этой связи, насколько верно утверждение, что столицы зажрались, а в провинции вся жизнь?

Денис: Это сто процентов так, здесь уже никого ничем не удивишь, мне кажется. Всех интересует тусовка, главным образом, рейтинги и котировочки. Столицы – полное говно, но провинция  еще хуже (смех). Если там что-то происходит, все пытаются сделать копию Москвы, но в своем маленьком масштабе. Блядь, нахуя вы это делаете?! Столицы — это не то, с чего стоит брать пример. Делайте свою штуку! Во всех этих городах, в Краснодаре, в Петрозаводске, в Татарске – там же была охуенная сцена, куча групп, но потом появился московский хардкор и сказал: «Так, мы знаем МРР, Heartattack, активизм, веганизм и прочие западные фишки, а вы все говнари и говнопанки». И почему-то все им поверили. В провинции было много разных групп, а потом все стали копировать Москву и через нее — Запад.

В Европе в этом плане похожая ситуация?

Денис: Это сложно оценить, потому что все европейские страны очень разные. Мне всегда нравились финны. В Финляндии панк-рок – это музыка для сельской молодежи и пенсионеров, мне этот подход максимально близок. Ты садишься на трактор и едешь на репетицию, вот это я понимаю. Там все панк-группы происходят из деревень, нет понятия «столичная сцена». Да, есть группы в Хельсинки и Тампере, но в них все равно играет сельская молодежь или пенсионеры.

Вконтакте Twitter