Амадео Пейс (Blonde Redhead): «Мы стараемся оставить слушателю больше личного пространства»

В преддверии московского концерта нью-йоркской инди-группы Blonde Redhead Sadwave поговорили с гитаристом команды Амадео Пейсом о сотрудничестве с нойз-рокерами Unwound и Ги Пичотто из Fugazi, а также о ролевых играх, билингвизме и джазе.

Blonde Redhead (слева на право): барабанщик Саймон Пейс, вокалистка и гитаристка Казу Макино, гитарист Амадео Пейс.

Беседовал: Александр Бессмысленный

Blonde Redhead сегодня выглядит довольно загадочно. С одной стороны, вы много сотрудничали и продолжаете общаться с андеграундными музыкантами типа Ги Пиччотто из Fugazi или Верном Рамси из Unwound. С другой – вы уже давно играете дрим-поп и работаете людьми, сделавшими себе имя на мейнстримовых проектах типа U2 или Beck. Чего все-таки в вас больше?

Наша музыка за многие годы, конечно, сильно изменилась. Но мышление, ощущения, которые мы получаем от музыки, во многом остались прежними. Например, прямо сейчас я пишу Ги имейл, чтобы предложить ему записать ритм для одной из наших новых песен. А недавно в Портленде мы встречались с Джастином из Unwound, поужинали вместе. Так что мы до сих пор очень хорошие друзья. Это часть истории нашей группы, и она очень важна для нас. Мы до сих пор открыты для сотрудничества с любыми музыкантами. Главное, чтобы мы мыслили в одном ключе. Я хочу сказать, что даже в панк-рокерский период Blonde Redhead мы с музыкальной точки зрения были сами по себе. Мы всегда играли музыку, которая не совсем вписывалась в рамки тех кругов, где мы вращались. Мы ездили в туры со многими панк-рок группами, но у нас всегда был собственный, выделяющийся на фоне остальных стиль. Кстати, он был уникальным и для нас тоже: создание чего-то уникального требовало от нас огромного напряжения физических и мыслительных сил, заставляя нас все время развиваться и расширять наши возможности как музыкантов. Мы и сегодня находимся в таком же состоянии постоянного поиска.

Так Blonde Redhead звучали в 1996 году, выпустив одноименный дебютный альбом.

Если вы постоянно расширяете свой кругозор, расскажите, какую музыку в последнее время слушаете. Есть ли какие-нибудь панк- или нойз-записи, которые вам понравились? Или, может быть, что-нибудь из джаза, ведь вы с братом в свое время прошли серьезную джазовую школу.

Вот джаз я точно не слушаю. Причем давно. Действительно, в молодости я был эдаким джазовым котярой, но, так сказать, сильно обжегся на этом деле и теперь вряд ли вернусь к джазу. Хотя есть много джазовых записей, которые могут по-настоящему вдохновить.

Вообще, я много слушаю того же панка. Много классической музыки, старые французские или итальянские песни. Иногда попадается что-то из нового, например, последняя запись Oppenheimer Analysis (их пластинка MW001 вышла в 2013 году, — прим. Sadwave). Она просто прекрасна, еще очень люблю немцев The Notwist. Я часто переслушиваю записи тех же Unwound. В них столько музыкального наполнения, что у меня нет ощущения, что там чего-то не хватает.

Что, на ваш взгляд, интереснее: сделать мощную андерграундную запись, где можно ни в чем себя не сдерживать, или мейнстримовый альбом, который требует тонкой, кропотливой интеллектуальной работы?

Меня как музыканта всегда интересовали, прежде всего, песни. Как они устроены, как они работают. Сочиняя музыку, я всегда думаю, прежде всего, о ее наполненности и звуковом содержании. Даже если мы говорим о Fugazi и Unwound, меня они интересовали именно с музыкальной точки зрения. Да, у них была просто потрясающая подача, они устраивали безбашенные вещи на концертах. Но для меня всегда было интереснее, как строятся их аккорды, и как развивается мелодия; как они написали эти песни и как их сыграли. Если я начинаю слушать нойзовую запись, то всегда ищу в ней какой-то интересный ход, какую-то свежую идею, которая может быть мне близка.

Последний на сегодняшний день альбом Blonde Redhead Barragán продюсировал Дрю Браун, известный по работе с Radiohead и Беком. Существует ли разница между его походом и работой панковских саунд-продюсеров, того же Ги Пиччотто?

Помимо Radiohead Браун успел поработать еще много с кем, у него есть вкус и свое видение процесса. Работать с Дрю над Barragán было в каком-то смысле трудно. У него, кстати, во многом панк-рокерский подход – Браун много внимания уделяет тому, чтобы запись передавала определенное чувство, чтобы не возникало ощущения многословности. Одновременно он пытается сделать так, чтобы звук не утратил отвязности и грязи. Ради этого Браун готов рискнуть, придумать способы сделать звук интереснее, так сказать, обнажить его. Что же до работы с Ги, то, сотрудничая с ним, мы чувствовали очень много внутренней свободы. Он нас всегда подталкивал к тому, чтобы мы искали неожиданные идеи и тут же пытались их реализовать. Сотрудничать с ним было отлично, можно сказать, что во время работы с ним мы как будто учимся создавать музыку с нуля.

 Песня The One I Love с альбома Barragán.

Barragán звучит очень минималистично. Главное в нем, по-моему, голос, а инструментов немного, и используются они подчас как фон. Этот звук во многом тяготеет к первым альбомам Blonde Redhead. Вы испытываете ностальгию по андеграундному прошлому?

Нет, я бы не назвал это ностальгией. Мы всегда двигались вперед и никогда не оглядывались на то, что делали раньше. Я очень рад, что нам удалось сделать столько разных по звучанию записей. Но мы не из тех, кто пытается переработать уже сделанное нами, мы предпочитаем постоянно пробовать что-то новое. Кроме, пожалуй, каких-нибудь сборных концертов со старыми друзьями, когда все хотят тряхнуть стариной и сыграть старые добрые песни.

Так что в Barragán мы, скорее, пытались более свободно подойти к музыке. Разрядить ее, оставить слушателю больше личного пространства, чтобы он смог услышать в музыке что-то свое.

На последнем альбоме Скотта Уокера, подписанного, как и вы, на лейбл 4AD, заметен такой же минималистичный подход. Вы оба пытались передать дух времени или, быть может, попасть в тренд?

Не сказал бы, что мы когда-либо следили за трендами. Мне всегда нравились записи, где много воздуха. У них очень «большой» звук, очень открытый. Тенденцией для нас в последнее время тенденцией было, скорее, перезабивать звук на альбоме, заполнять все пустые места. Возможно, мы считали, что это позволит нам звучать мощнее. Так что мы записали Barragán, скорее, из любопытства – нам хотелось посмотреть, что произойдет, если сделать вот такой вот «пустой» звук. Сможем ли мы, используя его, достичь того же эффекта, что и на наших любимых записях. Я не знал о том, что есть какой-то запрос на минималистичный саунд или какое-то общее тяготение к нему. На протяжении всей истории современной музыки записи такого рода периодически появлялись, и это не зависело от какой-то моды.

Английский ваш второй язык, как, собственно, и всех членов Blonde Redhead. В России, когда группа поет на английском, это почти всегда означает, что она хочет добиться признания на Западе. Почему вы решили петь именно по-английски?

Во-первых, это был единственный язык, на котором мы могли общаться. Мы познакомились в Нью-Йорке. Казу (вокалистка BH – прим.) – японка, мы с Симоне – итальянцы. Так что перейти на английский для нас было естественно. Это никак не связано с какими-то коммерческими соображениями. Музыкой я начал заниматься еще в Монреале, куда переехал из Италии в 13-летнем возрасте. Так что английский, конечно, мой второй язык, но он мне, в общем, почти родной. Если я сейчас приеду в Италию, сразу заговорить на итальянском у меня не получится. Потребуется некоторое время, чтобы восстановить свои языковые навыки.

Существует теория, что язык сильно влияет на то, как человек воспринимает мир. Как в этом плане на музыку Blonde Redhead повлиял английский?

Вообще, писать тексты к песням – это специфическое творческое действо. Ты сам можешь определить, в какой форме и в каких словах донести свою мысль. Ты можешь сам придумывать слова, все зависит только от твоего мышления. Поэтому мне кажется, что дело не столько в том, каким именно языком ты пользуешься. Важнее то, как ты используешь возможности того или иного языка. Получается ли у тебя, говоря о простых вещах, заставить слушателя взглянуть на какие-то вещи вещи под совершенно новым углом.

Музыка Blonde Redhead звучит в целом ряде рекламных роликов. Не возникало ли среди членов группы конфликтов по поводу предоставления своей музыки для сугубо коммерческих целей? К примеру, участники Dead Kennedys и The Doors вдрызг разругались на этой почве.

Нет, мы смотрели на эти вещи более или менее одинаково. На протяжении всей нашей карьеры у нас было лишь несколько моментов, когда перед нами вставал вопрос, стоит ли делать тот или иной шаг. И каждый раз все, не сговариваясь, выбирали одно решение. До сих пор у нас, к счастью, не было серьезных разногласий по важным вопросам. То есть мы, конечно, совершали ошибки, но они всегда были результатом нашего совместного решения.

Ваша музыка, если быть точным, 15 песен, звучат в фильме The Dungeon Masters о ролевой игре Dungeons and Dragons. Вы так сильно любите настольные игры?

Да нет, мы в них вообще не играем. Сказать по правде, я вообще впервые узнал, что такое РПГ, в тот момент, когда мы начали работать над этим фильмом. Это, кстати, абсолютно нормально. Я бы хотел, чтобы мы у нас получилось воплотить больше идей из тех, что были задуманы для этого проекта. И у режиссера фильма, и у нас было много мыслей на этот счет, но лишь часть из них в итоге была реализована — то он был чем-то недоволен, то мы. Итоговым результатом я не то чтобы сильно, но получилось, по-моему, неплохо. Кстати, сейчас мы работаем над новым документальным фильмом, который называется «Комментатор», там речь идет о велогонках. Вот этот проект мне кажется очень интересным.

Песня Il Padroni для фильма о Dungeons and Dragons.

У вас есть какие-то ожидания от выступления в России?

Скажу так, мне очень любопытно сыграть у вас, ведь это будет первый визит Blonde Redhead в России. У меня никогда не было каких-либо определенных ожиданий от стран, куда мы едем. Но я наслышан о том, насколько безумные вещи могут происходить в вашей стране. Вообще, люди, которые приходят на наши концерты, всегда с пониманием относятся к нашей музыке – вне зависимости от того, что мы творим на сцене. Я не знаю, вдруг в России все будет по-другому.

Концерты Blonde Redhead состоятся во вторник 17 марта в Москве и в среду 18 марта в Санкт-Петербурге.

Вконтакте Twitter